выбирают исключительно расчётливые стервы». Это тоже не помогло, потому что не было правдой.
Снимая тонкую стружку с картофелины, Джеф впервые за много лет задумался о своей жене. Но не о вечно всем недовольной, рано поблекшей женщине, которая бросила его и ушла, едва получила такую возможность. Он ещё помнил другую Тину, которую когда-то любил без памяти. Стройную, дерзкую, длинноволосую и голубоглазую, безрассудно смелую, умевшую смеяться взахлёб. Сумасшедшую, с которой он ночами устраивал гонки по шоссе на электросамокатах; после проигравший оплачивал штрафы за двоих, а победитель выставлял угощение. Девушку, которой он вместо цветов дарил детали к компьютеру, выпущенному в позапрошлом столетии. Да они и познакомились-то у компьютерной лавки на антикварном базаре. Поженились быстро и необдуманно. Джефу казалось, он встретил родственную душу, а Тина — смотрела на него восхищёнными глазами. Ах, Тина… Что же случилось, когда всё пошло не так? В какой миг между ними выросла неодолимая стена?
Пожалуй, первые камни легли в её основание, когда Джеф, устав от плача младенца, громких упрёков матери и молчаливых — жены, начал с каждым днём всё дольше задерживаться на работе.
Тина с матерью не ладили, хоть не ссорились в открытую. Просто мать смотрела на невестку свысока, а наедине упрекала сына за скоропалительную женитьбу. Тина всё знала и молчала, только старалась как можно больше времени проводить вместе с Тимом на улице, в парке. А ночами беззвучно плакала над детской кроваткой, когда думала, что все спят.
Тогда Джефу казалось, что деньги это исправят. Он охотно хватался за подработки, взял ночной эфир, и чтобы не мотаться полусонным домой, за копейки снял мизерную студию рядом с работой. Доход рос. Мать ворчала. Тина плакала.
Наконец, настал день, когда на счету у Джефа скопилось достаточно средств для покупки домика с садом на Тулиане и перевоза туда всей семьи. Он надеялся, что теперь проблемы уйдут в прошлое. Но Тина вдруг впервые за время замужества упёрлась, как домкрат, и заявила, что отказывается жить вместе с миссис Уоллис. Она желала иметь собственный дом, даже если тот будет размером с трансформаторную будку. И твёрдо пообещала, что до тех пор, пока Джеф ей этого не обеспечит, она шагу не сделает с Дэлиции и не даст разрешения на выезд сына.
Перебравшись на Тулиану, мать Джефа праздновала маленькую победу. А Джеф работал, как проклятый, и копил на отдельную квартиру. Именно в ту пору он сошелся со своей ассистенткой Лиззи и съехал от матери к ней. Лиз казалась ему тогда хорошим товарищем: ни о чём не спрашивала, не мотала нервы…
Когда квартира была, наконец, куплена, и Тина прилетела на Тулиану, Лиз каким-то образом узнала об этом, заявилась в космопорт и устроила истерику. Это был первый и единственный в жизни Джефа полномасштабный семейный скандал.
После Тина подозрительно быстро успокоилась и как будто даже простила Джефа, но изнутри словно оделась в броню. Иногда казалось, что жизнь их налаживается: они болтали и смеялись, как в старые добрые времена, вместе пили чай… Но на выходные Тина уезжала по своим делам одна, а ночами закрывала дверь своей спальни на ключ.
Джеф ещё верил, что всё поправимо, нужно только как следует заработать, потом отправить Тима на месяц к бабушке, а самим укатить вдвоём к тёплому морю, в славный курортный мир… Не помогло.
В какой-то момент Джеф устал от пустых ожиданий и бросил надеяться. Он снова снял студию в двух шагах от работы, а домой начал возвращаться всё реже. Его общение с семьёй свелось к встречам по праздникам. Скучал ли он? Нет, скорее, испытывал облегчение, будто сбросил со спины тяжёлый груз. Не нужно было больше терпеть молчание Тины, гадать, чем ей угодить — и промахиваться раз за разом. Не нужно выслушивать поучения и сплетни матери, терпеть её нытьё. Оказалось, что можно просто дать обеим денег. Они оплатят счета, сделают покупки. Одна сходит в салон красоты, другая — в медцентр… А сам он — раз в неделю возьмёт сына на работу, посмотреть новый стереофильм.
Со стороны они выглядели в ту пору, как нормальная, благообразная, даже счастливая семья. Ну да, отец много работает и редко бывает дома. А у многих ли иначе? Чтобы хорошо жить, кто-то должен хорошо зарабатывать. Джеф открыл для себя, что настоящая душевная близость не очень-то и нужна. Те, кого подпускаешь слишком близко, треплют нервы и причиняют боль. Куда проще и комфортнее соблюдать дистанцию, довольствуясь вежливостью.
Ночные эфиры к тому времени Джефу опротивели, да и приносили они ему сравнительно малую часть дохода. Куда больше он зарабатывал написанием скандальных сценариев и составлением репортажей для других ведущих. И потихоньку мечтал, как однажды купит дом на краю света, чтобы жить там в полном одиночестве. Несколько хороших заказов — и мечта могла бы начать понемногу воплощаться в реальность…
Но потом в жизни Джефа случился Парадиз. И судьба, словно в насмешку, исполнила все желания в самом прямом и неприглядном виде. Джеф оказался один на краю света, в диком мире. Он отрезан от всех прошлых забот и вынужден строить жизнь заново, с чистого листа. Нет больше ни матери, ни Тины, ни дурацких ночных эфиров. Не нужно улыбаться начальнику, платить за квартиру и покупать новый костюм. Строго говоря, даже рожу брить не обязательно. Стал ли он от этого счастливее?
Нет. Но, пожалуй, сделался чуточку умнее. Узнал, что люди иной раз важнее вещей и денег, потому что однажды они уходят навсегда. Что упущенного не наверстать, так как время тоже утекает безвозвратно. Что есть только «сейчас», а «потом» может не наступить. И внезапно — что в этом «сейчас» скрыто то, что не выменяешь и не купишь, но именно оно придаёт жизни смысл и вкус.
Не так уж быстро до него допёрли эти простые истины. Целых два года Джеф проболтался на острове Рассветного Пламени вместе с Мэри и Марио: спал в такой же, как у них, пещере, ел ту же жратву… Только эти двое были счастливы, а Джеф — нет. Ему всё время чего-то не доставало.
Марио в ту пору подбешивал Джефа буквально всем: беспричинной жизнерадостностью, болтовнёй, бородатыми анекдотами, пижонским куревом, тем, что Мэри любила его без оглядки… Теперь Джеф готов был честно назвать причину своего раздражения: он завидовал пилоту. А Марио — просто жил. Летал, весело проводил время с Мэри, обустраивал дом. И ни от кого ничего
