Глубоко потрясенный, осознавая непоправимость допущенной ошибки, не в силах сосредоточиться, он бросился в свою камеру. Дверь закрылась за ним с приглушенным щелчком. Еще раз в замке возник электрический ток. Зорл прилег на полу и сделал вид, что дремлет, так как расслышал приближающийся топот и возбужденные голоса. Он и с закрытыми глазами чувствовал, что никто не смотрит на него через систему наблюдения. Решающий момент наступит не раньше, чем обнаружат остальные трупы.
Зорл медленно напрягся, готовясь к самой великой битве в своей жизни.
— Сивер мертв! — произнес Мортон глухим голосом. — Что мы будем делать без Сивера? И Брекенриджа? И Култера? И… Это ужасно!
Люди теснились в коридоре. Гросвенор, которому пришлось проделать немалый путь, добираясь до места, оказался в последних рядах толпы. Он предпринял две попытки подобраться ближе к Мортону, но каждый раз его отталкивали, даже не повернувшись, чтобы посмотреть, кто это. Гросвенор смирился. Он заметил, что начальник экспедиции собирается обратиться к присутствующим. Мортон осмотрел всех с мрачным видом. Его подбородок выступал вперед еще больше, чем обычно.
— Если у кого-нибудь есть хоть какое-то предположение, пусть выскажется, — потребовал он.
— Космический психоз!
Гросвенор поморщился. Это выражение, до сих пор еще бывшее в ходу, несмотря на долгие годы существования межзвездных перелетов, не имело абсолютно никакого смысла. Тот факт, что в космосе некоторые действительно сходили с ума, не выдерживая одиночества, страха и постоянного напряжения, вовсе не означал, что они были поражены какой-то особенной болезнью. Длительное путешествие на корабле Бигль тоже таило в себе определенные опасности для психического здоровья — и это одна из причин, по которым в состав экспедиции был включен Гросвенор — но опасность психоза в их число не входила.
Мортон колебался. Похоже, и он считал поданную идею не заслуживающей внимания. Но время не располагало к тонким научным дискуссиям. Люди испытывали страх. Они нуждались в успокоении и ободрении, они хотели увериться в том, что все меры по обеспечению их безопасности будут приняты. Именно в такие моменты, как показывал опыт, начальники экспедиций, командиры кораблей и всякого рода ответственные лица рисковали навсегда утратить свой авторитет. Мортон, по-видимому, это знал, поскольку каждое его слово, когда он снова заговорил, показалось Гросвенору тщательно взвешенным.
— Мы уже о том подумали, — сказал он. — Доктор Эггерт и его помощники проведут обследование всех находящихся на борту. Сейчас они заняты осмотром тел.
Мощный бас рявкнул почти у самого уха Гросвенора:
— Я здесь, Мортон! Скажите этим людям, чтобы пропустили меня.
В толпе задвигались, освобождая проход. Не мешкая, Гросвенор двинулся следом. Как он и рассчитывал, все пропускали и его, принимая за ассистента доктора. Когда они добрались до Мортона, доктор Эггерт сказал:
— Я слышал ваши слова, шеф, и могу сразу же заявить, что в данном случае и речи не идет о космическом психозе. Привести тела в такое состояние возможно только с помощью силы, на порядок превышающей человеческую. Они даже не успели крикнуть.
Эггерт помолчал, потом спросил:
— А что там с нашей большой кошкой, Мортон?
Начальник экспедиции покачал головой:
— Котенок в клетке и ходит по кругу. Но мне хотелось бы услышать мнения специалистов. Можем ли мы подозревать его? Клетка предназначена для содержания животных в четыре-пять раз более крупных. Мне кажется, в его виновность трудно поверить, если же он, конечно, не обладает какими-то способностями, о которых мы пока не имеем представления.
В разговор вступил Смит.
— Мортон, — сказал он мрачным тоном, — у нас уже достаточно доказательств. Говорю об этом с сожалением: вы знаете, я бы предпочел, чтобы кот был живым. Я пытался провести флюорографическую съемку. Пластины остались девственно чистыми. Вспомните, что говорил Гурли. Похоже, данное существо в состоянии поглощать и излучать волны любых частот. Подтверждением может служить то, как оно играючи справилось с выстрелом Кента. Все доказывает, что кот обладает совершенно уникальной способностью контроля энергии.
Кто-то пробурчал:
— Час от часу не легче! Если он способен модулировать и испускать колебания любых частот, не вижу, что может помешать ему перебить нас всех.
— Одно из другого, — сказал Мортон, — не вытекает с неизбежностью, в противном случае, он давно бы это сделал.
Начальник экспедиции решительно направился к щитку у двери.
— Вы не откроете клетку, — вскричал Кент, хватаясь за свой излучатель.
— Не открою. Но если я нажму вон на ту кнопку, в полу возникнет электрический ток и уничтожит все находящееся внутри. Таким устройством оснащены все наши клетки, это одна из мер предосторожности.
Мортон нажал на кнопку. Через долю секунды из щитка брызнули голубые искры, выбитый предохранительный блок пролетел над его головой. Мортон поднял коробку, вытащил одну вставку и нахмурил брови.
— Странно, — сказал он. — Эти предохранители не должны перегорать. Теперь мы не можем даже увидеть, что происходит в клетке, поскольку камера наблюдения тоже вышла из строя.
Смит произнес:
— Если ему под силу открыть электронный замок, то, наверное, он изучил и остальные устройства в клетке и подготовился к электрическому разряду.
— По меньшей мере, это доказывает, что он уязвим для наших энергий, — сказал Мортон, — раз уж ему понадобилось их обезвреживать. Главное то, что мы поместили его за десятисантиметровые стены из самого прочного металла. В крайнем случае, мы всегда можем открыть двери и направить на него полупортативный излучатель. Но для начала давайте попробуем пустить ток в клетку через силовой кабель флюорографической камеры.
Шум, донесшийся изнутри, прервал его слова. Тяжелое тело ударилось в содрогнувшуюся стену. Последовали приглушенные звуки, словно множество мелких объектов непрерывно сыпалось на пол. Гросвенор мысленно сравнил это с шумом небольшой лавины.
— Он знает, что мы собрались сделать, — сказал Смит Мортону. — И готов поспорить, ему не по себе там внутри. Он, должно быть, сознает, что сглупил, вернувшись в клетку!
Напряжение немного ослабло. Кое-кто нервно улыбнулся. Замечание Смита вызвало даже несколько улыбок. Гросвенор же пребывал в озадаченности. Услышанные звуки не сказали ему ничего толкового. Слух самое обманчивое из всех пяти чувств. Невозможно было догадаться, что произошло или происходит в клетке.
