Я посмотрел на часы, потом решил, что хуже не будет, и приказал охране пропустить нас вместе с журналистами.
Вся процессия со мной во главе, сопровождаемая удивленными взглядами муниципальных служащих, поднялась на второй этаж и с трудом вместилась в приемную. Навстречу нам поднялась испуганная секретарша — блондинистая девица в мини-юбке:
— Господин Кашин обедает!
— У себя в кабинете?
— Да, он не выносит есть на людях. Его нельзя беспокоить.
— Ничего, переживет. Позвоните ему.
Девица несколько раз нажала кнопку селектора, но безрезультатно. Дверь в кабинет была заперта изнутри.
— У вас есть ключ?
— Да, — пролепетала секретарша и под хихиканье журналистов стала рыться в своем декольте. Наконец, ключ был извлечен на свет, я приложил его к замку, и дверь отворилась. Оттуда вдруг вылетел порыв невесть откуда взявшегося холодного ветра, а потом нашим взглядам предстало довольно жуткое зрелище.
Заместитель лежал на полу, совершенно голый, в луже крови. Голова его была свернута на сторону, глаза выпучены, в зубах застрял недоеденный бутерброд. Кисть левой руки была отрублена и лежала на животе, сжимая какие-то бумаги. На ладони правой руки лежало сердце, вынутое из проломленной грудной клетки. В первый момент мне показалось, что оно еще бьется.
Наступившее молчание было прервано истеричным воплем секретарши. Журналисты, опомнившись, защелкали аппаратами и зажужжали камерами.
— Всем очистить помещение! — рявкнул я. — Вы получили, что хотели, парни, а теперь выметайтесь. Здесь работа для полиции.
Когда захлебывающуюся в истерике секретаршу увели, я позвонил из приемной, чтоб прислали экспертов, а сам в ожидании принялся осматривать место преступления, вспоминая то время, когда был простым патрульным. Всякого тогда повидал… Но чем больше я думал, тем больше склонялся к выводу, что неизвестный убийца — не кто иной, как наш старый знакомый Стальная Метла. Его стиль. Пророчества Джедая продолжают сбываться. Но как некстати!
Следственная группа уже работала, когда явился сам Майкл Петрович — он только вернулся с обеденного перерыва и при взгляде на труп его чуть не вырвало. Мы вышли в приемную и выпили уже остывший чай, оставшийся от секретарши.
— Ты знал, что он вор? — спросил я.
— Подозревал, — пробурчал мэр.
— Так надо было гнать пинком под зад!
— А я, видишь, держал его — для пользы дела. Деловой был человек, почти все хозяйственные вопросы на нем. Проекты мои, исполнение — его. Очень было удобно. Я теперь без него, как без рук.
Я тут же вспомнил о зажатых в отрубленной руке документах. Оказывается, они обличали Кашина в присвоении средств города и махинациях с подрядами — в частности, при строительстве ныне сгоревшего Культурного центра. Как это все связано?
— Тебе нужна охрана, — сказал я.
— Толку-то, — покачал головой Майкл Петрович. — Все равно недолго мне осталось быть мэром. А без меня — пусть делают, что хотят. Улечу на Землю, вернусь в Россию-матушку. Там у меня дом в деревне…
Очень мне не понравились его слова, но я решил, что когда человек так расстроен, лучше его не доставать — со временем уляжется. Поэтому я приказал одному из своих парней отвезти мэра домой и постеречь его там незаметно, а сам вернулся к следственным действиям.
По словам секретарши, Кашин заперся без пяти час, а в двадцать минут второго мы нашли его еще не остывшим — таким образом, время соответствовало объявленному. Дверь в кабинет вела только одна, окна были герметично закрыты, кондиционеры работали исправно. Если преступник мог войти и до перерыва, то совершенно непонятно было, как и когда он вышел. Орудия преступления не нашли — если оно, конечно, вообще было. Похоже, Кашину сначала свернули шею, а остальные повреждения нанесли позже. Кисть и ребра казались просто сломанными и оторванными — трудно представить, какую силу для этого пришлось приложить. Дело снова пахло чертовщиной.
Можно, конечно, было вновь обратиться к нашему другу Номеру Тринадцатому. Я уже собрался звонить доктору Флетчеру, но передумал. Получается, что благополучие города зависит от одного человека, который, при всех его талантах, все-таки с приветом. Я решил подождать и посмотреть, как пойдет расследование. Но помощнички мои, похоже, думали совсем о другом: в тот же день ко мне на стол легло несколько объяснительных с прошениями об отставке: «грязные полицейские» каялись во всех своих прегрешениях. При других обстоятельствах я бы этому только порадовался, но не сейчас. На следующий день лихорадка охватила весь город.
Прежние преступления Стальной Метлы мало кого волновали, кроме полиции. Вроде это разборки мафии и тому подобное. А теперь пресса расписала убийство Кашина так, что каждый клерк принял его на свой счет — подобными впечатлениями у нас народ не избалован. Вот и побежали, как тараканы: одни сдаваться, другие — в космопорт и на Землю. Нескольких мы словили прямо в очереди на посадку. Но и без них забот прибавилось выше крыши. Я все вспоминал слова Джедая: «те, кто придет им на смену, будут брать уже не долларами, а человеческими головами». Тут он, конечно, загнул, но действительно, эта кадровая чехарда могла преподнести в будущем много сюрпризов. А как это все скажется на предвыборной кампании, и сказать нельзя. Может все пойти вразнос. Впрочем, если наш дорогой Майкл Петрович не придет в чувство, то и говорить не о чем.
Так я думал тогда. Я кое-что забыл, а напомнить мне было некому. Дело в том, что после нашего последнего разговора с Номером Тринадцатым я дал полицейскому компьютеру одно задание, которое, естественно, было выполнено через некоторое время. Но составленный список затерялся среди множества других файлов, и в суматохе свалившихся нам на голову дел я так и не вспомнил о нем. Жаль, все могло быть иначе.
Толпа, собравшаяся у здания Совета, насчитывала уже не менее тысячи человек, и число их с каждой минутой все увеличивалось. Некоторые (наиболее предусмотрительные) демонстранты захватили с собой кроме на скорую руку сделанных плакатов еще и спиртное. Крики с каждой минутой становились все громче и яростней. Самого зачинщика мероприятия, Джеймса Хэрриша, видно не было. Скорее всего, он должен был появиться в последний момент. Впрочем, как бы то ни было, его успех гарантирован мощной поддержкой снаружи. Не думаю, что Совет сможет долго противостоять такому натиску. Сдастся при первом же удобном случае, сделав хорошую мину при плохой игре. Господин мэр уже проходил по живому коридору как на казнь. Его отовсюду встречали свистом и насмешками, а то и откровенными издевательствами. По счастью, никто не решился остановить его. Иначе потасовки было бы не избежать.
