Я прокашлялся:
— Официально считается, что лучший способ — организация монархии. Введение в модель новой переменной — государя императора, вседержителя страны. Источника высшей государственной власти. Хозяина, призванного заботится о своем народе и защищать его от внешних и внутренних вызовов. Будь ты чилиец или перуанец, бразилец или выходец из Коста-Рики, ты прежде всего подданный императора. А права… Ну, какая разница, больше у твоего региона мест в парламенте, или меньше, если итоговое решение все равно не за депутатами, а за ним?
Преподаватель вновь согласно кивнул, но в глазах его появился хитрый блеск.
— Что ж, а неофициально? Как считается неофициально?
Вот оно что. А он тот еще тип! Точно, шпик.
Я почувствовал, что непроизвольно вздыхаю. М-да, но шпик умный, а умные люди достойны уважения. Спалился ты, Шимановский! Как последний неудачник! Ну что ж, заднюю включать — себя не уважать, пусть попишет в досье, раз хочет.
— А на самом деле, сеньор преподаватель, — улыбнулся я, беря себя в руки и расслабляясь, — жителю Венесуэлы нельзя заходить за пределы центральных охраняемых улиц колумбийских городов, как и колумбийцам в Венесуэле. Колумбийские и венесуэльские банды режут друг друга на любой территории, в любой стране, даже имея общего врага. Это при том, что в этих двух регионах расположена бОльшая часть государственных институтов империи.
Бразильцы же так и остались сами по себе, единой гордой нацией, плевав на испаноязычных соседей, хоть их и разделили на несколько десятков небольших префектур. Жители Центральной Америки лишены гражданских прав вообще, и люто ненавидят мексиканцев, считающих этот регион своей собственностью. А кубинцы всегда были сами по себе, гордецами, твердящими на всех углах, что это их страна стала пионером сопротивления гринго, предтече создания единого континентального государства, и им все обязаны. Такие вот дела, сеньор!
Империи нет, сеньор преподаватель, — подвел итог я. — И нет никакой Восточной интеграции. Есть страна, искусственно созданная группой очень богатых семей с целью защиты своего богатства от конкурентов и получения еще большего. Кланы создали Южно-Американскую империю, искусственно объединив ее в массивный рыхлый конгломерат, в котором постоянно вспыхивают конфликты, где стороны поддерживают друг друга по этническому признаку, языковому, клановому, прошу прощения за тавтологию, или еще какому. А чтобы всё это действовало, как часики, одного из своих по происхождению, правда с авторитетом удачливого полководца, кланы посадили на трон и дали поиграть в монарха, государя-императора. Которого полностью контролировали.
— И контролируют своих монархов до сих пор, сеньор! — распалился я под конец. — Как и у нас на Венере, законной наследнице традиций и обычаев метрополии. А вы впариваете нам туфту, будто мы все тут такие тупые и не понимаем, что к чему на самом деле!
Ответом мне стал громкий, на всю аудиторию, веселый смех и аплодисменты.
— Браво, сеньор Шимановский! Браво! Красивое выступление, эмоциональное. Это называется альтернативным взглядом на проблему.
Нельзя сказать, что такой взгляд не имеет права на существование, — он окинул взглядом помещение, обращаясь ко всей группе, — и материалов в сети по таким альтернативным… Видениям хоть отбавляй, как и «экспертов». Но спрашивать на экзамене я буду именно ортодоксальную, одобренную мировыми научными светилами и департаментом образования теорию. Учтите!
Группа съеживалась и прятала голову в плечи, как бы показывая, что «этот выскочка не с нами». Я лишь презрительно скривился, что не осталось незамеченным для преподавателя, который пронзил меня глазами насквозь.
— А вы, сеньор Шимановский, знаете, что только благодаря объединению империи, вот такому вот насильственному, «клановому», сверху, Южная Америка смогла защитить себя экономически, а затем усилиться и начать экспансию в космос, опередив конкурентов? Что без этого превратилась бы во вторую Европу, медленно гниющую землю, скупленную иностранными компаниями?
Так уже было до этого, дважды — сначала нас скупили англичане, затем гринго. Триста лет фактической колонизации! Лишь Третья Мировая дала нашим предкам шанс снять ошейник, и они им воспользовались. Каким был — таким и воспользовались, сеньоры и сеньориты будущие менеджеры! — повысил он голос.
— Кланы? Олигархия? Власть сверхбогатых, диктующих всем свою волю? Возможно, это не лучший строй, я согласен. Но он позволил нам выжить, сеньор Шимановский. Выжить, и самим стать завоевателями, занять достойное место в мире. После веков обочины истории.
Он сделал паузу и усмехнулся, смех его прозвучал как-то зловеще. Затем посмотрел мне прямо в глаза:
— И еще, специально для очень умных, разделяющих республиканские взгляды. Континент был обречен на объединение, семьи все равно претворили бы его в жизнь. С согласия населяющих его людей или вопреки ему. Но без монархии, без единого императора и веры в него, пролилось бы слишком много крови.
Вы правы, сеньор Шимановский, Бразилия или Аргентина не сравнимы с Эквадором или Парагваем, но просто так задавить право маленьких и слабых большими и сильными еще никому не удавалось. Это кровь, жертвы, волнения и сепаратизм. Хорошо это, или плохо?
Зал молчал. Такого развития темы единичного ответа зазевавшегося ученика никто не ждал. Я же чувствовал себя выпендристым щенком, которого поставили на место. Да, это шпик, он знает, кто в группе посещал мероприятия оппозиции и иных нелояльных короне структур, это есть в его базе данных, но поступил он грамотно — выдавил ненужные мысли из голов остальной группы на примере опускания одного из ее членов, считающгося бунтарем и борцом за абстрактную справедливость. Яблочко!
Я понял, что он спросил бы меня в любом случае, даже если бы я не зевал. Это театральное представление, постановка, на которое я купился, как мальчик. Так мне и надо!
— Так что подумайте, сеньоры, все вы подумайте, что такое монархия и какую роль она играет в жизни общества, — закончил он. — И какую роль играют ненавидимые всеми нами… Кстати, ваш покорный слуга не исключение — кланы.
Но ненавидеть — не значит не принять. Иногда лучше жить в хорошей стране с плохими правителями, чем с хорошими, но в плохой.
* * *
Да, он меня сделал. Я не нашел, чем ответить, и от этого сильно зауважал его. Остаток ленты я провел в раздумьях, но немного по другому поводу, и пришел к выводу, что шальная мысль, посетившая после прилюдного разгрома, имеет все шансы на успех. Именно с ним, с таким преподавателем, умным и напористым, и стопроцентным шпиком. Потому после ленты ноги сами принесли меня к нему в кабинет.
