Вот тут «особо доверенные» лица и вспомнили о царственном ублюдке. С ним было даже проще, ничего особенного придумывать не требовалось. Устроить парню якобы прохождение «суворовской купели», традиционного экзаменационного практического задания, на Крестах — и вся недолга. Заманить в лес, провести кодирование. А непосредственно к заговору приобщить где-нибудь подальше от столицы. Скажем, на курортной планетке. Такое решение и было принято.
Однако граф Василий Толстой был опытным интриганом — другой бы столько лет на посту министра имперской безопасности попросту не удержался, скушали бы и не подавились! Поэтому, решил он, кодирование кодированием, но не лишним будет еще и другие методы использовать, более традиционные. Психическое давление. Да и самый обыкновенный шантаж в дело пустить. Умные люди никогда все яйца в одну корзину не кладут… Их же, кадетов, школа в духе преданности воспитывает. Правда, у Остромира Приданникова в наставниках ходит капитан Дьяконов, а он, известно как к Владиславу относится, — не раз через это отношение по звезде мешалкой получал, — и подопечных своих в соответствующем духе воспитывает, но старый добрый шантаж и старое доброе психологическое давление все равно не помешают.
А посему план таков:
1) «суворовскую купель» на Крестах подготовить и провести в задуманном варианте. Закодировать кадета Приданникова на внушаемость;
2) подсунуть кадету в подруги подходящую девицу, для чего к выполнению задания привлечь секретного сотрудника Анну Морозенкову по кличке Полина. Где она у нас, в семье Чернятинских? Вот младшую княжну Чернятинскую и влюбить в кадета, а потом убрать ее от него и организовать все так, будто девчонка его окрутила и бросила. Несчастный влюбленный — весьма хорошее тесто, из него можно много чего вылепить. Да и позже, если потребуется, девчонку вполне можно будет использовать в качестве рычага управления;
3) спровоцировать кадета на противоправный поступок. К примеру, пусть он поучаствует в гладиаторских боях, на Дивноморье это распространенное развлечение. Вот и повод для шантажа появится.
Сказано — сделано, утвержденный план пошел на реализацию. И был реализован до последней запятой. Осталось поставить точку — кадет… вернее, уже лейтенант Приданников должен дать согласие на участие в заговоре…
«Да, — подумал Осетр, — вот где настоящие мастера интриги сидят. Мне еще учиться и учиться надо, если собираюсь играть в предлагаемые игры! Вот только собираюсь ли я в них играть?..»
— А кто убил доктора Герасимова? — спросил он.
— Наши люди, — ответил Дед. — Евгений Герасимов был посвящен во многое. И похоже, мы ошиблись, слишком долго продержав его на Крестах. Он решил раскрыть перед Приданниковым весь наш замысел. Пришлось его… — Дед поморщился, шевельнулся, и Осетру показалось, что он приготовился прыгнуть.
Однако в серой области все было неизменно.
— Медсестру Герасимова тоже ваши люди убили?
— Тоже. Ее не хотели убивать, но когда Приданников к ней пришел, иного выхода не осталось. Мы же не знали, что она может ему рассказать.
«Ишь ты! — подумал Осетр. — Я, оказывается, еще и виноват…»
— Все-таки Угловка — очень специфическая планета, — продолжал Дед. — Это же вотчина Министерства исправительных учреждений. Там с агентурой всегда были проблемы.
«Грызете вы друг друга, ребята, — подумал Осетр. — Но для правителя это и хорошо!»
И удивился: эта мысль никак не могла принадлежать кадету-«росомахе». Да и новоиспеченному лейтенанту-«росомахе» — тоже вряд ли. Разве что с ним «мозгогруз» перед заданием уже поработал…
Он снова посмотрел на Деда. У того были глаза, как будто он ничего перед собой не видел.
Нет, никакой «мозгогруз» не работал, но задание, похоже, получено. Правда, это задание не от начальства, это задание от Судьбы. Очередная «суворовская купель». И надо сдать этот экзамен успешно, потому что от сдачи этой зависит очень многое. И, похоже, не только в его, Осетра, жизни, но и в жизни многих граждан Росской империи. Потому что в заговоре участвуют не только охотники до власти, в нем принимают участие истинные патриоты Роси, те, кто озабочен вовсе не властью, а дальнейшей судьбой родной страны… они даже и не думают о том, что среди них присутствуют люди, которые, помимо общегосударственных проблем, решают свои маленькие личные проблемки или свои большие личные проблемы, которые, по сравнению с проблемами империи, все равно остаются маленькими. И надо выбрать такое решение, чтобы и совесть не грызла за нарушение присяги, и стране была польза…
— А если Остромир Приданников откажется участвовать в заговоре, что тогда?
— Этого бы очень не хотелось. Тогда его придется ликвидировать, и делу будет нанесен очень большой ущерб. Ведь ясно, что если Приданников откажется участвовать, значит, непременно донесет. Так что тут всего два варианта для выбора — либо остается жить государь-император, либо Приданников.
— А что ждет лично вас?
— Если Приданииков донесет, меня ждет смерть, потому что я закодирован от предательства. Как только начнется расследование, меня арестуют одним из первых.
«Вот так, — сказал себе Осетр. — По одну сторону фронта слабак император, ведущий страну к катастрофе, и тысячи поддерживающих его патриотов, по другую — министр имперской безопасности граф Толстой, который заботится не столько о стране, сколько о своем желании повластвовать… граф Толстой, причинивший мне и моим друзьям столько гадостей… и десятки или сотни поддерживающих его патриотов. А я на нейтральной полосе, и мне предстоит выбирать, в чей окоп я переберусь. С одной стороны, верность присяге, а потом выяснится, что, следуя присяге, я принес стране только вред. А с другой стороны, предательство императора, а потом выяснится, что это пошло лишь на пользу. Но и то, и другое выяснится потом, а решение надо принимать сейчас!»
И он снова, не выпуская Деда из хватки, принялся раздумывать над своей дальнейшей судьбой.
Однажды Беляй Капустин спросил Дьяконова:
— Господин капитан, а что такое патриотизм?
Капитан некоторое время ходил вдоль кафедры в размышлениях, то и дело поглядывая на подопечных.
— Проще всего было бы сказать, что это любовь к Родине, к своему народу, — проговорил он наконец. — Так написано в учебнике. Однако я бы хотел, чтобы вы поняли вот что… Сама по себе любовь к Родине — это никому, кроме любящего Родину, не жарко и не холодно. Патриотизм, в первую очередь, это поступки, вызванные любовью к Родине. И тут, друзья мои, начинаются главные сложности. Вот, к примеру, вы — работник какого-либо ведомства, подчиненный руководителю этого ведомства. На первый взгляд, ваш руководитель и есть олицетворение Родины. Но ведь это не так. Руководитель может действовать вовсе не в интересах государства, а в своих собственных интересах, но по действующим в ведомстве должностным инструкциям вы обязаны выполнять его указания, иначе вас можно обвинить в разных прегрешениях, вплоть до отсутствия патриотизма. — Капитан снова прошелся вдоль кафедры, потирая челюсть. — Для чего я это вам говорю? Исключительно для того, чтобы вы поняли вот что… Учебником свою жизнь и свои поступки не измеришь. — Он обвел курс пристальным взглядом. — А теперь ответьте мне, чем можно измерить правильность или неправильность своих поступков.
