«Да, а что? Нечасто меня в последнее время радуют добрыми вестями!»
«Но ты же раб! Раб не может забыть о работе!»
Пораженный словами маэстро, Лючано остолбенел.
«Не отвлекайся, дружок, — вывел его из ступора окрик Гишера. — Да не от этих дурацких кружек! Ты ведь еще не узнал главного…»
— Сколько?! Сколько у меня времени?
— На данный момент, при сохранении прежней интенсивности эксплуатации — около двух лет и семи месяцев.
— Погрешность — плюс-минус два месяца.
— Точнее у нас не получается.
— Но твой срок имеет тенденцию к дальнейшему росту.
— Если градиент не изменится…
— Но он же меняется, Давид!
— Я сказал: «если». Принял допущение для упрощения задачи.
— Мы не можем позволить себе упрощения. Нам надо развиваться.
— Но иначе возникает слишком большая погрешность…
— Дилемма приоритетов? Более точный ответ при заданном допущении — или более сложная развивающая задача?
— Ответ для него — или развитие для нас?
— Да.
— Но…
— Эй, гении! — прервал Тарталья близнецов, увлекшихся спором. — Вы бы меня спросили, что ли?
— О чем? — повернув к нему головы, поинтересовались Давид с Джессикой.
Даже на малоподвижных лицах гематров ясно читалось, что спрашивать его не о чем и незачем. Разве что для общего развития, за неимением лучшего поставщика задач.
— Нужен ли мне, любимому, сверхточный ответ. Так вот, отвечаю: приблизительный меня вполне устраивает. Вы сказали: два с половиной года?
— Два года, — нет, Джессика иногда была невыносима, — и около семи месяцев.
— Главное, что срок растет. Так?
— Так, — кивнули близнецы.
— Спасибо, ребята! Значит, будем тянуть срок за уши!
— Зачем?
— Чтоб быстрее рос. А теперь, если угодно, делайте расчет с точностью до секунды. Развивайтесь на здоровье! Кстати, не хотите ли узнать, что творилось на планете, пока вы здесь тянули лямку?
— Хотим!
Математика бытия разрумянилась и только что не запрыгала на одной ножке.
Лючано взял с транспортера полную кружку, сделал глоток, готовясь приступить к рассказу, — и обнаружил, что близнецы таращатся на него во все глаза, раскрыв рты.
Ждут не дождутся увлекательной истории?
Кружка!
Глоток воды, слабо отдающей кислым тоником.
Раб не мог этого сделать!
— Извините, ребята, это я машинально. Задумался.
Он поставил кружку на место, но изумление в глазах детей не исчезало. Они смотрели на него не отрываясь, продолжая механически распаковывать и складывать на лоток пищевые брикеты. Лоток был уже практически полон — скоро надо будет включать распариватель.
Вновь загудел транспортер.
А что, если не обращать на него внимания?
Он держался полминуты — успел засечь по часам на браслете-татуировке. Потом его властно потянуло к рычагу и кнопкам. Рычаг на себя, белая кнопка, зеленая кнопка…
«Раскатал губы, дружок?»
«Но я волынил целых тридцать секунд! И эрзац-радость от работы сгинула, уступив место тупому раздражению. Раб должен радоваться. Это свободный в силах послать все в черную дыру…»
«Поводок»! Ментальный «поводок», о котором говорила медикусу Юлия, по-прежнему ослаблен! Тумидус не восстановил влияние «клейма» на Лючано Борготту в полном объеме.
Почему?!
«Верно мыслишь, малыш. Но ты обещал рассказать близнецам о своих приключениях. Не заставляй детей ждать». Маэстро Карл не добавил: «…пока „поводок“ опять не натянулся», — но это ясно подразумевалось. И Тарталья, с усердием наполняя кружки, принялся рассказывать.
Никогда еще он не говорил с таким увлечением.
Высадка, степь, пахнущая травами и свободой, зловещая «гексаграмма» над туземным городком, «сбор урожая», заваленная телами площадь, стрельба, погоня, хозяин, спасающий рабов, затхлый подвал, снова перестрелка, страшный путь к «Вихрю»…
Он улыбался, видя, как горят неподдельным интересом глаза Давида и Джессики, завороженных чудо-рассказом. Дети небось беготню с пальбой только по визору видели. Да и он сам, признаться, тоже. Сюда бы Монтелье с кучей мудрой плесени — и вперед! Сюжет для боевика готов.
Новая звезда арт-транса: Лючано Борготта по прозвищу Тарталья!…
— …в общем, долетели. Вы не знаете, что с Сунгхари? Она в лазарете?
— Не знаем.
— Мы ее со дня высадки не видели.
— Надеюсь, с брамайни все в порядке. Что-то у наших хозяев на «грядке» не заладилось. Недооценили местных. Интересно, как помпилианцы так опростоволосились?
— Логическая задача?
Вопрос Лючано был скорее риторическим. Он и не думал, что близнецы воспримут его как руководство к действию. Но для юных гематров любая загадка оборачивалась пользу, давая пищу для умозаключений. А значит — для развития врожденных способностей.
— Когда здесь побывал разведчик?
— Не знаю… — Лючано постарался вспомнить разговор в навигаторской рубке.
«Откуда близнецы знают о разведчике? Дурак! Они же гематры! Вычислили. Для них это как дважды два».
— При мне не говорили — когда. Считаем на пальцах: пока собрал данные, пока вернулся, сообщил, пока приняли решение, подготовились, собрали эскадру, долетели…
— От трех месяцев до полугода, — подвел итог Давид. — Если на пальцах.
— Тогда все ясно.
— За это время в обследованной части планеты изменилась политическая обстановка.
— Начались военные действия.
— Скорее всего, гражданская война.
— Поэтому под городом и оказались кавалерийские части, а на рейде — боевой корабль.
— Которых при первом осмотре здесь не было.
— А проверить обстановку заново помпилианцы не захотели.
— Они слишком уверены в себе и презирают всех остальных.
— Особенно варваров.
— За что и поплатились, — резюмировал Тарталья, наполняя последнюю кружку. — Хотя не столько хозяева, сколько рабы.
Перед глазами стояла неприятная картина: раб-техноложец валится на землю под ударами лопаты.
— Потери среди рабов помпилианцы в расчет не принимают. Восполнят захваченными на планете.
— Я знаю. — Лючано поспешил сменить тему. — А хозяин Гай вызвал Тита на дуэль. Вы не в курсе, как они на дуэлях дерутся? Из лучевиков друг в друга палят? На кулачках? В монографии вашего дяди про это не написано?
— Написано.
— В другой монографии, не в дядиной, — уточнила Джессика, божество точности. — У помпилианцев в случае конфликта личностей практикуются дуэли на «клеймах».
Лючано ничего не понял, но переспрашивать не стал. Когда они покидали камбуз, Джессика тронула его за рукав.
