Антон был поражен.
– Ты... ты тоже чувствовал?
– Существует много, чего ты не знаешь о своих отце и матери. К сожалению, ты был слишком мал, чтобы рассказать тебе некоторые важные вещи... Если бы жива была бабка Ива, то... Ладно – время почти вышло. Я был очень рад увидеть тебя... Но тебе – да и мне пора. Тем более, Нина хочет повидаться с тобой.
– Подожди, отец!!!
Но окружающее заволокло мраком, мелькнули какие-то смутные но угрожающие силуэты. Антон сначала почувствовал, как его подняло, потом услышал глухой ровный гул исполинских двигателей. Он оказался в салоне второго класса воздушного парома.
Рядом с ним на сидении устроилась молодая русоволосая дама в хорошо пошитом сиреневом костюме.
В руке она держала новенький коммуникатор и сосредоточенно изучала бегущий по экрану текст. Даже не приглядываясь, Антон знал о чем он – все внимание его матери обычно поглощали вести со скачек и боев, и прочие новости мира азартных игр.
– Тебе повезло, что нашлось свободное местечко. А то этот чертов паром всегда набит до отказа, – Нина Скирова повернулся к Антону и улыбнулся знакомой чуть грустной улыбкой.
– Это ты, мама? – невольно переспросил он.
Он кивнула. Повисла пауза. Он посмотрел на мамины часики-кулончик, прекрасные, самозаводящиеся золотые «Акбар» с усыпанной бриллиантовой пылью секундной стрелкой и механизмом ручной сборки. Было пятнадцать минут шестого – времени до аварии совсем немного...
– Знаешь, Антоша, о чем я в последнее время думала? – сообщила ему мать. О том, что мне нужно куда больше времени посвящать семье – папе и тебе. Я очень рассчитывала на этот турнир – Крокодил обязательно проиграет Тумбе. Все ставят на Крокодила – а того не понимают, что он уже выходит в тираж: ему ведь за сорок, а Тумба на двадцать фунтов тяжелее и быстр как сам Дьявол! У меня отличные шансы – верное дело! Не меньше трех сотен тысяч в джекпоте! И я думала, что можно будет мне бросить эти игры, и уехать куда-нибудь в тихий приличный город с хорошим университетом – чтобы ты со временем мог бы туда поступить. Откроем магазинчик или кафе, и заживем. Может даже, у тебя появится братик или сестричка...
Антон чудом сдержал рыдания.
– Мама, мы должны... должны предупредить... Самолет, он... – начал было он, собрав все силы. Ты может быть мне не поверишь...
– Не надо – я все знаю, сынок. Мы ничего не можем поделать. И ты это ведь сам понимаешь. Мне просто хотелось побыть с тобой немного... Ты не против, если я тебя обниму?
Мама положила руку ему на плечи, и они долгие мгновения сидели молча.
Над головой грохнуло, салон качнулся – это оторвались первые водородные цистерны...
* * *
Где он и что с ним он не понимал... помнил только последнее видение... и пустота. Глаза болели, иногда на самой грани слышимости доносились чьи-то голоса. Сознание возвращалось Все это было похоже на сон, когда человек осознает, что он спит.
Сознание возвращалось к нему медленно и неспешно. Поначалу это было ощущение дремоты и некоей расслабленности. Но тем не менее он ощущал что существует в этом мире. Его разум пробудился, и он был почти в сознании, и должен что-то делал чтобы выбраться из-за неощутимой грани забытья-небытия.
Перед глазами всплывали картины беспорядочных воспоминаний. Он чувствовал запахи и видел изображения, что-то слышал – но все увиденное и услышанное было безо всякого смысла и логики.
Он из последних сил вынырнул на поверхность и мельком увидел зеленые джунгли, прежде чем его потянуло обратно.
И вот тогда он полностью пришел в себя. Антон сел и протер глаза, недоуменно оглядываясь. С первого взгляда было понятно – они на свободе. Выдолбленная из целого ствола пирога быстро скользила по течению мутной реки с зелеными берегами.
Сао сидел на корме, изредка подгоняя суденышко взмахом весла.
– Ты жив, брат! – белозубо улыбнулся он, и потер черный густо набухший кровью синяк под левым глазом. Слава Небесным Владыкам – иногда даже половинная доза проклятого зелья рейси убивала людей. Но раз ты жив – ты будешь жить долго!
Антон попробовал заговорить, но закашлялся. В течение нескольких минут он молча смотрел на зеленое буйство по берегам реки.
– Что случилось? Как мы здесь очутились? – осведомился Антон чувствуя себя последним идиотом.
– Что – действительно совсем нет памяти? – спросил Шанно.
Антон помотал головой.
– Так… мы спаслись?
– Да! – Шанно почти по детски рассмеялся. – Можно не сомневаться.
– Как это произошло?
– Очень просто, – ответил тысячник. Рейси приползи и выкрали нас. – Представь, брат – для своих соплеменников они этого не сделали, а вот для тебя... Меня тащили за компанию с тобой! Чужака и врага!
И с восхищением спросил:
– Как же ты всё-таки осмелился так поступить?
– Я вообще ни о чем не думал. Я просто пошел и сделал то, что должен был, – только и смог сказать Антон после паузы.
Сао кивнул.
– У меня на родине говорят в таких случаях, что человек слышит голос богов! Я понимаю это...
Он на минуту замолчал.
– Прошлой ночью я увидел, что рядом со мной в грязной клетке сидят рейси и ты – человек с другой стороны небес, который потеряет жизнь для чужих ему. И я сказал себе : «Разве мы здесь все не братья?»
И я решил что есть вещи куда важнее того – кто на каком языке говорит.
Мы ведь уже умерли, – проникновенно продолжил Шанно. Теперь надо жить – назло тем кто хотел нас убить.
Река разливалась всё шире, струясь между болотистых берегов. Солнце едва пробивалось сквозь густую листву джунглей. В плотном воздухе носились тучи кровососов, не обращавших внимание на чужеродность путников.
На деревьях, наполовину погруженных в воду, висели оранжевые кадако, взвизгивая и стрекоча. Водяные змеи а может и гигантские черви (кто её, местную фауну знает?) и напоминающие крыс твари с овчарку размером шныряли между чудовищными корнями.
– Куда, черт побери, мы направляемся? – осведомился Антон.
– Вниз по Урадаги. Она течёт параллельно Ангази из Сегу.
– А куда она течет?
Минуты две тысячник медлил с ответом.
– К морю. Рано или поздно все реки впадают в море.
– А дальше? Куда мы дальше?
Сао пожал плечами.
– Кто знает?
Антон лег на дно лодки, закинув руки за голову, и закрыл глаза. Что ему теперь делать, когда он уже смирившийся со смертью вдруг получил жизнь? Когда он напрочь отрезан и от всей прошлой жизни, и от своего короткого пиратского счастья?
Можно конечно попробовать присоединиться к какой-то из воюющих сторон – он хоть и сугубо штатская личность, но пожалуй мог бы дать местным генералам пару ценных советов. Но ведь определенно слухи о странном белом чужаке дойдут рано или поздно до корсаров. Кроме того – ни одна из них симпатий не вызывала – все продают пленных в рабство, все жгут мирные деревни, и везде есть свои Фойриппо и Каз Токэ. Тогда что? Пробираться на Имтуги, или в южные земли, и жить там среди нищеты, войн и хаоса до конца дней, страшась обнаружить себя?
