— Так точно. Меня бы не отпустили.
— А между тем, от контр-адмирала Кореевой и капитана Киселёва вам было известно, что у них каждый командир на счету.
— Да.
— Сколько вражеских кораблей уничтожил ваш крейсер?
Дочка замялась.
— Я не знаю, адмирал. Нужно посмотреть бортовые записи.
— Как это вы не знаете? — удивился Дюбарри. — Ведь это был ваш первый бой как капитана. Неужели вы не считали?
— Поначалу считала, но потом сбилась со счёта.
— Значит, их было так много?
— Ну... да.
— Больше сотни?
— Да, больше, — уверенно ответила дочь.
— Больше двухсот?
— Наверняка не скажу, адмирал. Но возможно.
— А сколько кораблей потеряло ваше крыло?
— Ни одного.
— И как вы оцениваете свой вклад в общую победу?
— Я полагаю, моя помощь была не лишней. Однако флот вполне мог обойтись и без меня.
Дюбарри в задумчивости прошёлся по комнате.
— Ну, допустим, я отправлю вас в отставку. Хотя замечу, что это не совсем в моей компетенции; это дело земного Генштаба. Однако предположим, что я воспользуюсь своим правом председателя Объединённого комитета. Как вы думаете, что будет дальше? А произойдёт следующее: присутствующий здесь адмирал Ворушинский тотчас предложит вам поступить на службу в новороссийский флот — как минимум в звании капитана третьего ранга, а скорее, второго.
— Первого, — отозвался Юрий. — Чёрт побери, я дам ей бригаду!
— Вот видите, вас прочат в бригадиры. Но... — Дюбарри сделал выразительную паузу и погрозил ей пальцем, — ничего у вас не выйдет, мадемуазель. Вы остаётесь земным мичманом и командиром крейсера «Нахимов», который по-прежнему находится в оперативном подчинении Военно-Космического Флота Новороссии. Если адмирал Ворушинский поставит вас во главе бригады, то вы сможете надеть капитанские орлы. А пока носите это, — он вернул ей значки, — лейтенант-командор Леблан.
Рашель лихо козырнула:
— Слушаюсь!
Сияя от гордости, дочь вдела обратно в петлицы лейткомовские знаки различия. Затем бросила на меня жадный взгляд и после некоторых колебаний обратилась к Дюбарри:
— Адмирал-фельдмаршал! Разрешите совершить в вашем присутствии не предусмотренный уставом поступок.
Он добродушно усмехнулся:
— Разрешаю.
Тогда Рашель подступила ко мне и, не стесняясь посторонних, крепко обняла меня.
— Ах, папа! Я так волновалась за тебя...
Я не спеша шагала по коридору крейсера «Нахимов», любовно поглаживая ладонью мягкую обивку стены. Прошло уже почти полгода с тех пор, как я впервые ступила на борт этого корабля, но я по-прежнему была от него без ума. И всё ещё не могла до конца поверить, что он мой — всерьёз и надолго.
«Мой, мой, мой, — повторяла я в мыслях, как заклинание. — Ты мой корабль, а я твой капитан, и никто нас не разлучит во веки веков. Аминь!»
В списках личного состава ВКС Земли я числилась лейтенантом (имеется в виду, полным лейтенантом — а «junior grade» я получила ещё после битвы за Новороссию), и теперь моё постоянное звание было лишь на ранг ниже должностного. Максимум пять лет, и эта разница исчезнет; но я надеялась, что так долго ждать не придётся. Я вообще не собиралась засиживаться в лейткомах, мои амбиции шли гораздо дальше, и у меня были на то веские основания: во-первых, мой корабль вполне годился на роль бригадного лидера; а во-вторых, сама я не в меньшей мере годилась на должность бригадира — и занимала её в течение трёх месяцев, пока мы с «Нахимовым» состояли в новороссийском флоте.
Ворушинский очень неохотно расстался со мной, под конец даже предпринял попытку перекупить меня, соблазняя погонами капитана первого ранга с перспективой скорого повышения — как только в их вооружённых силах будет учреждено звание бригадного адмирала, аналога земного коммодора. Однако я сохранила верность матушке Земле и, не без сожаления поменяв серебряные орлы в петлицах на золочёные дубовые листья, вернулась в Отдел специальных операций. Впрочем, особо я не огорчалась, так как понимала, что на Новороссии я была бы одной из многих молодых да ранних, зато в земном флоте я оказалась самым молодым капитаном крейсера и самым молодым лейтенантом-командором — возможно, даже за всю историю планеты. По крайней мере, я переворошила горы исторических хроник, но ничего подобного не нашла. Ну, если не брать в расчёт древнюю книгу «Пятнадцатилетний капитан», но там речь шла о морском парусном судне, и, скорее всего, это была просто выдумка.
Моё возвращение в ОСО совпало по времени с завершением активной фазы войны — всё человечество уже было освобождено и на фронтах наступило затишье. Переговоры не велись: человечество еще не было готово договариваться с чужаками о мире, да и среди Иных слишком мало было таких, как альв Григорий Шелестов. Кстати, этот мохнатик, к которому отец питает определенную симпатию, в боях за Новороссию не пострадал — он успел покинуть систему Хорса еще до начала сражения и благополучно вернулся на Альвию, где, согласно данным нашей разведки, продолжает активную политическую деятельность...
По всем прогнозам, нынешнее перемирие между людьми и чужаками не могло затянуться надолго: чем дальше, тем громче звучали голоса тех, кто требовал изгнания чужаков из всех миров, которые раньше принадлежали людям. Для многих, особенно для галлийцев и землян, это было делом принципа, и не имело никакого значения, что нас, людей, ещё слишком мало, чтобы заселить эти планеты.
Впрочем, нынешняя малочисленность человечества — проблема сугубо временная. На каждой планете сразу после освобождения резко увеличивалась рождаемость, и тенденций к её спаду пока нигде не наблюдалось. Так, например, в Мире Барнарда детей в возрасте до семи лет впятеро больше, чем от семи до четырнадцати, — и это при том, что даже находясь под игом чужаков, махаваршцы не допустили у себя демографического спада. Ну, а на Новороссии, где в период оккупации редко встречалась семья с более чем одним ребёнком, теперь прогнозировался настоящий бум: по данным министерства здравоохранения, почти три четверти тамошних женщин от двадцати до сорока лет ожидали детей. Правительству срочно приходилось открывать новые роддомы и завозить с Земли и Терры-Галлии маточные репликаторы, поскольку собственных мощностей для их производства явно не хватало. Заставлять же женщин вынашивать детей все девять месяцев, вместо положенных трёх, было бы сущим варварством. Нет, конечно, всегда и всюду находятся чудачки, которые добровольно идут на это, считая, что так будет полезнее для ребёнка, но, на мой взгляд, они просто дуры. Медицина давно доказала, что материнский организм необходим для плода лишь при его формировании, то есть в течение первого триместра беременности, а потом он может спокойно развиваться в репликаторе, под постоянным присмотром заботливых врачей. Это и удобнее, и безопаснее для малыша...
