лишний раз рисковать не решался. Пожалуй, надо бы отступить.
Стоило сделать шаг назад перед открытием двери, как подкравшийся сбоку терзатель с громким воплем вскочил и ринулся ко мне. Считал, что готов к резкому нападению, но в итоге гадина все равно застала меня врасплох, а неутихающая головная боль из-за травителя подарила нападающему бесшумность. Раньше, чем успел нанести контрудар, та сбила с ног. Крепко приложившись затылком об пол, на пару мгновений выпал из реальности — и за это поплатился боксерским ударом кулака в нос. Пошла кровь. Выплюнул зуб, но закрытый ОЗК-М не позволил ему пролететь далеко. Сумбура добавила неожиданно запустившаяся от удара эрекция чудища с тремя эрегированными пенисами.
Успел почти в отчаянии подумать о моей незавидной судьбе в случае проигрыша в потасовке, отводя в сторону вражеский кулак. Терзатель, продолжая издавать гортанные вопли, вцепился ручонкой. Видеть гниющую перекошенную морду в нескольких сантиметрах от себя было жутко и отвратительно. Еще миг — и зубы монстра впились в плечо.
В этот же момент вслепую применил армейский нож — его, к счастью, не выронил при падении, — и ударил тварь наотмашь. Короткая, но широкая линия глубоко поранила глаза. Эта штука намного острее хирургического скальпеля. Терзатель взвыл сквозь зубы, но не отпустил меня. Вторым взмахом полоснул харю, и наконец-то сумел стряхнуть врага с себя. Терзатель, шлепнувшись на пол, протестующе дернулся, будучи слепым бился в муках, но, проворно вскочив на ноги, с силой опустил на его голову ботинок. Как ни странно, это подействовало после нескольких десятков попыток — осколки черепа вперемежку с бурой слизью брызнули в стороны, и тварь наконец-то угомонилась.
Хорошим это не закончится.
Позже слегка омшелые стены той комнаты вызывали приятные эмоции, напоминая о жизни, а точнее о самых примитивных ее формах, все еще имеющих место быть. Перед входом стоял стол и шкаф, пыльные и абсолютно пустые, будто обчищенные прошлым остановившимся здесь сотрудником во имя поисков хоть чего-то полезного, если таковые бывали. Кровать стояла с краю от стены, криво застланная тряпкой и накрытая подушкой, наверное повидавшей настолько многое, что никому и не снилось. Ощущался легкий запах плесени и спор, издалека походивший на аромат после длительного проливного дождя. Здесь было по-своему уютно. Пожалуй, единственное место, где подкрадывающаяся опасность сходила на нет, и никто не планировал убить. Свобода. За столь недолгое время в подземной тюрьме и забыл, каково это — сидеть и отдыхать, не беспокоясь ни о чем вокруг.
Отложив сумку с вещами, сел на кровать. Рука отдавала ноющей болью и немного опухла. Судорожно принялся искать флакон, но тут призадумался, вытащив из сумки необходимые компоненты для грядущей манипуляции. Воды для мытья рук нет, зато есть санитайзер. Далее: развернул упаковку со стерильными перчатками, отвернул край первой перчатки наружу, держа за внутреннюю часть перчатки; держа перчатку большим и указательным пальцами одной руки за отворот манжеты изнутри, собрал пальцы второй руки вместе, ввел руку в перчатку, разомкнул пальцы и натянул перчатку на руку. Рана промыта раствором модифицированным хлоргексидином (0,5%), кожа вокруг раны обработана антисептиком. Накладывал бинт снизу вверх, разматывая правой рукой, а левой придерживая повязку и расправляя ходы бинта, конечности перебинтованы с периферии, оставляя свободными кончики неповрежденных пальцев. Сделал туго, чтобы не нарушалось кровообращение в поврежденной части тела, но не слишком слабо, иначе она сползет. Повезло хоть в чем-то: наплечник взял на себя удар.
Стало легче морально, хоть силы были невозможно далеки от возвращения. Закрыл глаза и запрокинул голову назад, оперев её на стену, прислушиваясь к собственным последним отголоскам разума.
Полез в другую сумку искать припасы съестного. Под руку попал лишь тот самый хлеб с плесенью и маленький кусочек салями, коим не наелся б даже трехгодичный ребенок.
На теле начали выступать новые шрамы, а под глазами, скрываемые противогазом, появились черные круги. Новый образ жизни убивал не жалея, успел даже морально постареть и осунуться за время всего похождения.
Разорвал ломтик на две части, одну из них оставил на трапезу попозже, а другую съев сразу. Сухой, невкусный кусок мяса чуть не застрял в горле, вызвав резкий кашель.
Без какого-либо удовольствия проглотил вторую часть. Принялся отрывать от хлеба пораженные плесенью кусочки, и когда закончил, выяснилось, что от того осталось чуть меньше половины буханки. Недолго думая, уничтожил и остатки мякиша, после чего ноша заметно полегчала.
Полез за бутылкой воды, однако открыв еë, лишь убедился что там не осталось ничего, кроме последней капли, звучно упавшей на пол.
Воцарилась звонкая тишина, не нарушаемая никем и ничем. Безмолвие уже значительно приелась после изнуряющих путешествий по комплексу, где нависая, сопровождала каждый шаг.
Меня клонит в сон.
Сон. Время замедлялось, что шло только на пользу. Голод перестал докучать, и сама
