главное, чтобы вы пережили.
– Ну понял уже, – с облегчением, но опасливо улыбаясь, вскочил тот. – Ты пока посиди, отдохни тут у меня, я сейчас всё устрою. Кушай, вот тут на столе всё тебе, всё! Пей, кушай.
***
– Ааа-ааа!!! – с отчаянием и болью рвал свои связки воин, стоя на коленях перед мертвой женщиной. – Кто?! Ктоооо?!!!
– Папа, папа! – рядом присевшая девочка перекрывала собой тело женщины. – Успокойся, пожалуйста. Это вот те, ты их уже убил. Всё, мы победили. Пожалуйста, хватит. – она обняла его в области груди.
– Уум! – завыл мужик, не сдерживая слёз, уткнулся лицом в детскую макушку. – Я не смогу это делать вечно, доченька моя. И не спрятаться, и не уйти от войны в этом мире. Я не знаю, что нам делать.
– Папочка, мы уже всё сделали на сегодня, давай отдохнём сейчас. Нам ещё хоронить, лечить, восстанавливать всё.
– Видишь, – даже с какой-то завистью вздохнул воин. – Ты уже сильнее меня, – вставая на ноги, он утёр слёзы. – Сколько нас живых осталось?
В полночь совершенно уставшие люди вернулись в свои уцелевшие жилища. Немного наскоро приготовленной пищи на столе и тесно размещённые спальные места – всё это говорило о серьёзных потерях в жилье и складах этого поселения. – Кто у нас на охране сейчас? Количество постовых не уменьшать! Лучше чаще менять будем. Людей не хватит – меня будите под утро. Нужно, чтобы на посту стояли и отдохнули все, это тоже обязательно.
– Бросать это место нужно, Василь. Уводить женщин и детей. К чёрту эту «девятку»! Она людей не вернёт, детей не защитит, – мужик в возрасте не снимая экипировку устраивался по удобнее в кресле напротив входной двери. – Права всё же Сивая, не будет тут мира. На юг идти надо.
– Это ты про ту стерву-собачницу говоришь? – уточнил старший. – Нашёл, кого слушать. У ней что? Ни двора, ни семьи – собака одна. Боец, конечно, нам бы поучиться ещё у неё, да вот на том вся и вышла. Знать не знает, как дом поставить, как детей родить да ума им дать. Указывать мне будет? Знаю таких. В два раза дольше её на свете живу, – он снял широкий пояс с оружием и, укладываясь на какое-то подобие матраса из сена, положил его у головы. – Спать сейчас. Утром думать будем.
– Эй, Руслан, а от куда она у вас такая умная взялась? – решил немного ещё болтать мужик на кресле. – Чего она вообще работать отправилась? Я б такую в инструкторах оставил, будь у меня школа как у вас.
– Кто?! – удивился голос из темноты комнаты. – Сивая, что ли?
– Ну.
– Да ты что, Седой, памятью ослаб? – слышно было, что тот даже привстал на локте в своём спальнике. – Сивая же с вашей школы. Ну ты даёшь! Не старый же ещё, вроде бы.
– Да ладно. Я, конечно, постарше тебя буду, и вот как раз поэтому ты меня не наебёшь. Знаем мы такие разводки. Да по всей наглости своей видно же, что это ваша школа, Скорта Перфетта. Наглые и шебутные.
– Нет, блядь, ждать будем, пока Панзер Туртель приползёт.
– Панзер Вульф! – встрял в назревающий конфликт старший. – Давайте без личностей. Руслан, он твою школу правильно назвал, ты зачем коверкать его начал.
– Ну, так-то он нас дураками ставит. Я что терпеть должен?
– Я же говорю, Сивая из вашей школы, такая же не терпеливая, – вновь облокотился на спинку кресла Седой. – Где вот она сейчас, знаешь?
– Конечно, – не задумываясь ответил Руслан. – У вас в том месяце ротация была. Домой ушла.
– А вот хрен там, Русланчик, дорогой, не наша она, – ещё более спокойным тоном добавил Седой. – Не наша. И пропала она через день после ротации.
– Так! Успокоились! Я вас нанял для того, чтобы спать спокойно! – вновь, уже грубее в разы, вмешался старший. – Не наоборот! Сивая ваша ушла псину свою искать, убежала та куда-то. Сгинула просто где-то. Забудьте.
– Такая не сгинет, всех нас переживёт, – буркнул под нос Руслан, укутываясь в спальник. – И не наша она, тоже.
– Да я уже понял, залётная, – полушёпотом добавил Седой. – Спи.
***
Восемнадцать человек, если не считать семерых детей моложе двенадцати лет и трёх тяжело раненых, что лежали в собранной из велосипедов повозке, шли вниз по реке уже второй день. Лето только начало набирать обороты, и смеркалось не скоро, но люди двигались, не вставая на ночлег, на сколько хватало их сил.
– Пап, – девочка тринадцати лет, помогая отцу ставить небольшую палатку на долгожданном привале, решилась наконец-то задать давно мучающий вопрос. – Ты им за это уже не платишь, тогда почему эти наёмники до сих пор идут с нами?
– Дочь, а у них выбор не велик. Там Арсенальские банды напрочь отрезали им все пути снабжения. Захоти они вернутся домой, то неминуемо нарвутся на них, а там не договориться. Арсенал наёмникам никогда не простит. А потом Седой выполняет личное поручения своего директора.
– Это кто ещё такой?
– Ну, самый главный из них, он всеми делами заправляет.
– А! Это как ты у нас, да?
– Ну вроде того. Только у него ещё куча людей и оружия, а у нас вон, – он кивнул на телегу с велосипедными колесами, возле которой небольшая кучка людей тоже стараются собрать что-то типа шатра. – Всё, что осталось.
– Не грусти уже так сильно. Я скоро вырасту и от этого Арсенала камня на камне не оставлю. Отомщу. За маму, друзей всех, за Риту твою, тоже.
– Эх ты как, – усмехнулся отец. – Родилась девчонка, а вырастает вояка.
– Ну и что? – та отпустила спальник из волчьей шкуры и встала руки в боки. – Все же вон говорят, у Арсенала главарь – тётка страшная.
– У них страшная и ужасная, а ты у меня красавица добрая. Не нужно себя войной да злобой уродовать, – он поднял её спальник, встряхнул и полез внутрь палатки укладывать его. - Вот доберемся до спокойных мест, займём себе самое красивое и тихое. Поставим там домики свои, я с мужиками буду периодически уходить за
