фактам в лицо, Уильям, и смирись.
— Не понимаю.
Собеседник громко и устало выдохнул, отложив кусок бумаги с волосками на одну из полок. Говорят, только Боб знал причину того, почему тот паренёк, будучи ещё мальчишкой, сильно изменился — стал менее разговорчивым, более грубым, замкнулся. Да, предположения были у всех, но это всё, что было — ни какой-либо реакции, ни каких-либо оправданий или подтверждений тот, кого касались те самые предположения, не высказывал.
— В самом начале человек умирал быстро, будучи лишь распространителем паразита, — он принялся осматривать правый глаз подопытного — только тогда Хан заметил, что на нём не было ресниц, — затем — чуть медленнее, будучи при этом чертовски выносливой машиной для убийств (до сих пор не нахожу в этом смысла, кстати говоря, но думаю, что это симбиоз от поведенческой модели токсоплазмы гондии у мышей и человека); затем — просто гнил около десяти лет, пытаясь питаться и убивать всем и всех, что увидит, не забывая заражать местность и особей; но затем он не только перестал гнить, но и начал эволюционировать в нечто большее, чем человек (потрясающий процесс, кстати говоря). Те, кто не стал «чем-то большим» — укрепили свой организм, не только практически восстановив былые физические возможности, но и приобретя некоторые новые. Дальше будет только хуже, только опаснее. Не только люди убавляют в количестве, но и заражённые. Либо они нас перерастут, либо проиграют. А никто, никто не хочет умирать, Уильям. Вымирать — тем более. Судя по тому, как проходит процесс, организм Поколения Пять ждёт полное восстановления не только в плане физическом, но и интеллектуальном — я искренне боюсь того момента, когда один из них заговорит, но я знаю, что такой настанет. Я уверен. Достаточно?
— Вполне, — впрочем, сам Уилл никогда не выражал тому своей гордости и восхищения — просто, чтобы он не зазнавался в столь юном возрасте.
Следующие двадцать минут просидели почти в полной тишине — Дана действительно не торопилась. Юный Эс замерял не только размер ногтей на каждом пальце, но и очерчивал форму — более треугольную, острую и толстую, чем у обычных человеческих. Изучение искусственно нанесённых порезов, синяков, ссадин — парень пробовал на подопытном всё и нисколько этого не стеснялся, попутно рассказывая о том, как «увлекательно» было экспериментировать с количеством питательных веществ у предыдущих особей и выгребать после из-под них экскременты.
— А вот и я! — Кофуку застыла в проходе, облокотившись на стеллаж и махнув одной рукой в знак приветствия.
— Наконец-то, — фраза была произнесена обеими мужчинами с потрясающей синхронностью.
— Эй! Да я же не долго!
— В каком-то смысле, да — я рассчитывал на сорок минут, но…
— Но это всё равно долго, девочка моя, — он протёр глаза и встал со стула, разминая затёкшие ноги.
— Фу на вас. На обоих, — та театрально опустила голову и, сложив руки на груди, надулась. — Ладно-ладно, в чём дело-то?
— Закрой дверь и иди сюда, — Хан достал из кармана плаща телефон Брюса и, кое-как разблокировав, нашёл нужное изображение. — Есть предположения о том, кто мог это нанести и зачем?
Как только Дана увидела метку — тут же выхватила телефон и принялась рассматривать во всех подробностях. Алекс же, немного прищурив глаза, подошёл к Уильяму:
— Она… на парнишке, что пришёл с тобой, верно?.. — кивок послужил ответом. — Что он сам говорит о ней?
— Говорит, что это «его имя» — Айви. На все мои догадки о том, что он был рабом, отвечает отрицательно.
— Погоди, Уилл, — девушка оглянулась, — ты не знаешь, кто он?
— Нет, солнышко. Наши пути сошлись очень внезапно — я понятия не имею о том, кем он был до меня. Слушайте… Я верю вам обоим — каждый из нас знает друг друга достаточно долго и проверен не только годами, но я попрошу вас: молчите обо всём, что услышите. Вот, что мне известно: его знает Кардинал Чёрного Золота; он вырос взаперти — слабые познания о мире, никогда не видел мертвецов; у него был брат — такой же. Из предположений: я думаю, что он и ещё где-то двадцать человек разыскивались по всем США, и что у тех людей были метки от единицы до десятки попарно; а также… он ценен для весьма странных людей.
— Что это значит?
— Не могу сказать с уверенностью, кто они, но они не хотели, чтобы он достался Золоту — рассматривали этот вариант только в качестве крайнего случая и только с тем Кардиналом, что знал о нём. Я должен этом людям. Обязан жизнью. Их просьбой было отвести паренька далеко на север. Прежде, чем слепо следовать вперёд, я решил обратиться к вам.
Какое-то время оба молчали, рассматривая изображение. Девушка действительно вглядывалась в картинку, словно пытаясь очертить контуры метки с технической точностью, а парень же больше «смотрел в пустоту» — думал.
— Он действительно не раб, — сказал Эс после тридцати секунд молчания.
— Чего это вдруг?
— Цифры римские. Подумайте: если бы у вас был десяток рабов — это бы имело смысл, но через дома рабов проходят тысячи невольников. Немногие знают, как пишутся римские пятьдесят, а если дело доходит… Чтоб вы понимали — вот «2084», — парень держал бумажку с надписью: «MMLXXXIV». — Невыгодно, непрактично — это точно не раб. Не в широком смысле слова, по крайней мере… Дальше: он с этой меткой всю жизнь. Полагаю, именно его брат сказал тому, что это — его имя. Брат ведь старший, верно? — наёмник кивнул. — Значит, парнишка либо не помнит, как её выжигали, либо врёт. Даже если рассматривать узкое направление рабов — у нас всё ещё есть Золото, что тоже как-то подвязано с этим… Мой вариант: его растили на заказ. Полагаю, что для какого-нибудь очень влиятельного Кардинала или для самого Отца — это объясняло бы причину такого ажиотажа вокруг его побега.
— Я думаю… — Кофуку хотела встрять, но не успела.
— На самом деле, за это говорит и его внешность. Вы же это заметили? Ни единого прыщика, ни шрама, ни ссадины — никаких физических отметин, кроме клейма на его шее — признак не только чистоты крови, но и правильного, очень качественного питания, здорового образа жизни и достойного обращения, где бы его не держали. Если бы он действительно был просто
