собраться с духом. Если бы рядом был Бич, или хотя бы Егор-Студент! Но нет - он один, а из дыры в бетонной стене хлещет потоком неведомая жуть, и нет сил на то, чтобы поднять ногу и перенести её через узкий металлический порожек.
Он поспешно затворил дверки силового шкафа, Ну не герой он, не герой! Тридцать лет назад его напугали на всю оставшуюся жизнь, так чтопусть уж теперь другие лезут во всякие дыры и ищут на свои дупы приключений. Всё, чем он может им помочь – это честно, без утайки, рассказать, что видел и что знает.
А знает он немало - и может донести эти сведения до того, кто в состоянии ими распорядится. Но для этого хочешь - не хочешь, а придётся выбраться в парк: почтовые белки старательно избегают любых зданий и построек, особенно тех, где живут люди. Рыжие девчонки не терпят крыши над головой – полная противоположность самому Мартину, который старается без крайней необходимости не покидать уютный, обжитой ГЗ.
Но, ничего не поделать – других способов быстрой передачи сообщений, кроме хвостатых вестниц в Лесу нет. Мартин повернулся и, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом, заторопился назад по коридору, к ведущей наверх лестнице.
VIII
2054 год, осень
Московский Лес,
Сокольники.
Егор не в первый раз оказывался здесь, на севере Сокольников – и всякий раз не уставал поражаться величественности, грандиозности здешних дубов. В Лесу хватало подобных титанов – одни только ясени Воробьёвых гор, приютившие в своих ветвях целое поселение Золотых Лесов чего стоят, - но здесь…
Готический собор – вот что приходило в голову, стоило только поднять взгляд. Ветви смыкались где-то далеко над головой, образуя стрельчатые арки, толстенные стволы высились сплошной колоннадой. Впечатление усиливало полное отсутствие подлеска – внизу, в вечной тени гигантских крон не росли даже травы, и только подушки мха – мягкие, пухлые, буро-зелёные – покрывали узловатые корневища. Они раскидывались в стороны, подобно щупальцам гигантских древесных осьминогов, и перебираться через них приходилось, как через гряды скальные гряды – или же обходить, стараясь не заплутать в этом лабиринте. Ни единого кусочка асфальтированных аллей и дорог, во множестве пересекавших когда-то парк, эти древесные чудища не оставили – кроме одно-единственной поляны, плавно спускающейся от бывшего Ростокинского проезда к долине Яузы.
Середину поляны занимал старомодный особнячок постройки начала двадцатого века. Когда-то здесь располагалась станция юных натуралистов; теперь же чудом уцелевшее здание и несколько хозяйственных построек, оконтуренные высоченной живой изгородью, стали Соколиной обителью – вторым по значению в Лесу обиталищем друидов. Отсюда они контролировали все Сокольники. Егор, хоть и подозревал, что слухи об их всемогуществе изрядно преувеличены - но не признавать за лесными колдунами огромной силы было бы сущей глупостью. Особенно после того, что пришлось испытать во время недавних приключений на северо-западе Леса, в Грачёвке, логове Чёрного Друида.
В саму Обитель Егор заходить не собирался. После достопамятного визита в Петровскую Обитель, его не тянуло в гости к друидам, и он предпочёл ждать снаружи, с комфортом устроившись на мягкой подушке мха в развилке двух корневищ. Вход в Обитель отсюда был хорошо виден; Егор расстелил на мху кусок брезента, извлёк из рюкзака снедь, прихваченную в шинке, выдернул зубами пробку из кожаной баклаги со домашним пивом – и приготовился ждать.
Послание от Бича, в котором тот предложил встретиться зразу после окончания «общелесной» конференции, Егор получил ещё в шинке – и сразу отправился в Сокольники. О предметах, которые там обсуждали обсудить, Егор знал куда больше, чем прочие обитатели Леса – хотя далеко не всё, разумеется. Тем не менее, расспрашивать Бича о деталях предстоящей конференции Егор не стал: сочтёт нужным – сам расскажет. Обсудил только с напарником состав участников, немало удивившись тому, как получится собрать под одной крышей таких «заклятых друзей», как путейцы и аватарки, избежав при этом кровопролития. Видимо, дело тут было в авторитете друидов – раз уж взялись обеспечивать безопасность конференции, никому в голову не пришло проверять, как они с этим справятся.
Справятся – и всё. Иначе и быть не может.
Ждать пришлось довольно долго. Между гигантскими стволами уже повис предвечерний сумрак, когда из-за живой изгороди рассыпался медный удар гонга, плетёные из живых лоз створки ворот распахнулись и участники конференции потянулись наружу. Первыми появилась компания сетуньцев и путейцев – в одном из них Егор узнал давнего своего знакомца Лёху-Кочегара. В сопровождении послушника-друида они повернули на юго-запад, в сторону проходящей в полукилометре отсюда нитки Ярославской железной дороги.
Следом, соблюдая приличествующую дистанцию (конференция-конференцией, а былых обид никто забывать не собирался), показалась кучка аватарок и обитателей Пау-Вау, с виду сущих выходцев из книжек Фенимора Купера – раскрашенные лица, замшевые рубахи с бахромой и вышитыми бисером узорами, украшенные перьями топорики за поясом. Они долго прощались, хлопали друг друга по плечам, обменивались гортанными фразами на незнакомом наречии. Аватарки повернули на север, в сторону Лосинки, «индейцы» же пошли в противоположную сторону, к Богатырским прудам, где и располагалось главное поселение Пау-Вау.
- Егор, ты, что ли? Какими судьбами?
Это был другой его знакомый – Коля-Эчемин, участник конференции от сообщества речников, полноправных хозяев всех водных путей Леса. Бывший каякер-экстремал и поклонник культуры североамериканских аборигенов, он перебрался в Московский Лес в поисках острых ощущений, пристал поначалу к Пау Вау, но не выдержал оседлой жизни – построил собственными руками из древесной коры лодку-каноэ и отправился покорять местные реки. Сейчас он торопился навстречу Егору, радостно махая рукой. За ним, опираясь на рогатину-пальму, со стареньким «Ермаком» за спиной и свисающим с плеча трёхствольным штуцером «Holland Holland», шагал Бич.
- Ну, здорово, напарник! - егерь приветственно помахал Егору рукой. – Ты уж прости, что заставит тебя ждать. Давай-ка найдём местечко поукромнее – перекусим, заодно и поговорим. Есть новости.
- Так вы беседуйте, а я пошёл. – проявил деликатность Эчемин. – У меня каноэ на Яузе, за Обителью, в камышах припрятано. Часа на два ещё задержусь, потом - вниз по течению, до Москвы-реки, и дальше, к Речвокзалу. Ежели кому из вас по пути – могу прихватить с собой.
- Кофемашина, значит? – егерь мечтательно почмокал губами. –На паровой, значит, тяге? Такая игрушка, уйму денег стоит – и хотел бы я знать, где Шмуль их надыбал? Вот к цыганке не ходи – мутин он какие-нибудь дела с контрабандистами, да и Чекист со своими партизанами наверняка в стороне не остались.
- Может и мутит… -
