ещё? – Мартин скривился от отвращения. – Которые по трое суток живут и даже успевают за это время дать потомство. Переворот, понимаешь, готовит в науке, живодёр… Я уж хотел стебельком грибницы клетку им отворить, чтоб разбежались – не вышло, запоры, мля, крепкие.
- А зачем? – осведомился Егор. – Ну, разбегаться этим мышам зачем? Всё равно же сдохнут, максимум, через три дня?..
Об исследованиях профессора Симагина он узнал чуть ли не в первые дни своего пребывания в ГЗ, и даже присутствовал на лекции, когда тот объяснял студентам-биофаковцам суть своих достижений.Фокус был в том, чтобы предоставить учёным-биологам генетически идентичных теплокровных существ, чьи поколения сменялись бы раз в сутки, что позволило бы работать с генами млекопитающих со скоростью, ранее доступной только на мушках-дрозофилах.
- А чего он?.. – логично возразил Мартин и икнул, уставившись потухшим взором на стакан. Содержимого в том, увы, не прибавилось.
Такой аргумент крыть было нечем. Оставался единственный разумный в подобной ситуации ход. Егор вздохнул и извлёк из-за пазухи плоскую стеклянную бутыль. При виде её собеседник немедленно оживился.
- Коньяк?
- «Старый Кенигсберг» - подтвердил Егор. – Вчера у барахольщиков выменял две бутылки на кофе в зёрнах.
Кофе он прихватил в шинке у Шмуля в качестве обменного средства, по универсальности мало уступающего ходящим по всему Лесу желудям.
Мартин, разобрав на этикетке название напитка, состроил скептическую гримасу, но от ядовитых высказываний о гадости, которую взяла моду пить нынешняя молодёжь воздержался, и протянул стакан. Егор звякнул горлышком о край, и ароматная коричневая струйка полилась в гранёное стекло. Наполнив легендарную ёмкость до краёв, он чокнулся полупустой бутылкой и вслед за Мартином приложился к горлышку. Коньяк был хорош, чтобы не воображал себе старый алкаш. Оно и неудивительно – послетридцатилетней-то выдержки в развалинах одного из московских «Ароматных миров»…
- Ладно, пёс с ним, с Симагиным. – Спросил Егор, прикончив бутылку. - А второй, Семибоярский – с ним-то что?
- А что с ним сделае… ик… сделается? – Мартин мучительно икнул. Пока Сима… ик… Симагин мышей пасёт, этот хрен студенток с Биофака трахает, по две штуки за раз… ик… неплохо так устроился, падла галстучная…
- Каких таких студенток?
- А я знаю? – возразил Мартин. Глаза его быстро затягивало мутью.
- А то, как же! Сам же их, небось, уже успел опробовать?
Кроме своего гранёного стакана и поистине энциклопедическими знаниями в области мифологии, слухов и легенд Московского Леса, Мартин славился тем, что, несмотря на свои немалые годы и изрядно потасканный вид, пользовался неизменным успехом у женской части населения ГЗ. Особенно – у студенток младших курсов, которых он водил в свой тёмный закуток под лестницей и учил там дурному.
Что касается Семибоярского, то тот не раз уже попадался на сомнительных историях с первокурсницами и даже схлопотал за это предупреждение от факультетского начальства. В иное время Егору было бы наплевать на амурные похождения сластолюбивого доцента, но сейчас это открывало некоторые любопытные возможности. Правда, с расспросами следовало торопиться - коньяк, пролившийся на старые дрожжи, вполне мог вывести его источник информации из строя на сутки, а то и больше.
- А нельзя уточнить, с какими именно студентками он собирается замутить? Попрошу Татьяну – пускай наведёт справки, а я пока подготовлю кое-что. Доцентику нашему понравится…
***
Егор не был в ГЗ больше недели - и, хорошозная неистовый темперамент подруги, которую люди недалёкие упорно продолжали считать типичной «серой мышкой», предвкушал весьма горячую встречу. И не ошибся – прошло не меньше двух часов, прежде чем восторги любовников несколько поутихли, и он смог завести разговор на интересующую его тему – а именно, о пассиях доцента Семибоярского.
Расчёт был верен: Татьяна, разгорячённая после постельных утех, склонна была обсуждать интимную жизнь обитателей ГЗ, отдавая предпочтение историям не просто сомнительным, но откровенно скандальным – такая уж была у неё привычка, разительно контрастировавшая с образом строгой, суховатой сотрудницы университетской библиотеки. Егора же подобные разговоры откровенно заводили – особенно, когда подруга надевала в дополнение к шёлковым чёрным чулкам, составлявшим в данный момент весь её гардероб, очочки в тоненькой оправе - и в таком виде пускалась в рассуждения, время от времени прерывая их эротическими экспериментами.
Так оно, в общем-то, и вышло. Стоило ему завести разговор о групповом сексе в формате ЖМЖ, к которому, якобы, склонные некоторые из первокурсниц, Татьяна сначала мило наморщила носик – «фу, какие пошлости!» - потом обвинила его в склонностях к «грязным извращениям», и тут же, без перерыва, стала развивать предложенную тему. Дальше Егору оставалось только направлять разговор (весьма, надо признать, возбуждающий) в нужное русло, а именно – к привычке некоторых первокурсниц решать вопросы с зачётами самым, что ни на есть, простым способом. А так же о преподах, упомянутым привычкам потакающим.
Через полчаса он уже знал всё: и фамилии студенток, с которыми намеревался развлечься Семибоярский, и группы, в которых они учатся, и даже от каких именно хвостов девицы намеревались избавиться в постели с доцентом. Воистину, подумал Егор, ГЗ в нынешнем своём ни на что не похожем состоянии – всего лишь большая деревня, где решительно невозможно что-то скрыть… во всяком случае, от того, кто не лишён хотя бы минимальной наблюдательности.
Татьяна, этим качеством отнюдь не обделённая, знала даже, где должна состояться встреча. Разумеется, не у Семибоярского, в его трёхкомнатной квартире, которую он занимал на правах преподавателя. И не в общежитии у студенток – первокурсницы то ли старались соблюдать видимость приличий, то ли заботились о том, чтобы не спалить сладострастного доцента, от которого рассчитывали в будущем получить немало пользы.Место для подобных развлечений в ГЗ вообще не было проблемой. Общежития и жилые корпуса, рассчитанные на вдесятеро большее число обитателей, оставались, в-основном, в запустении, так что студенты и сотрудники, кто помоложе, обустраивали там уголки для вечеринок, романтических встреч, оргий с кое-какими небезобидными «лесными» порошочками, а чаще – для обыкновенных пьянок. Так и собирались поступить пассии Семибоярского – но сами, за отсутствием житейского опыта, вопроса решить не смогли и обратились за помощью к подруге-третьекурснице, по стечению обстоятельств оказавшейся Татьяниной подружкой.
Если Егор вообразил, что цель расспросов останется для подруги тайной – то он горько ошибался. Татьяна, закончив объяснения, огорошила его требованием: либо молодой человек прямо сейчас, немедленно, изложит все детали затеянной интриги, либо она попросту сорвёт намечающуюся групповушку, и пусть дальше добывает информацию, где хочет. Пришлось соглашаться – острый ум и упрямство подруги мало уступали её
