в сторону и рвал на себе волосы, не в силах вынести это. Все инстинкты кричали о том, что нужно бежать к ней, спасать, но я не знал куда идти. Поэтому ждал, когда у неё пройдет приступ и она сможет мне рассказать, где её искать.
— Костя! — почти шёпотом позвала Люда, когда смогла справиться с приступом. — Костя, выслушай меня внимательно! Не перебивай пожалуйста. Ты должен сделать так, как скажу я!
Голос и взгляд Люды стал жестким. Она никогда так со мной не разговаривала и я понял, что все что происходит гораздо серьёзнее чем кажется.
— Костя, я в безопасности… — уверенно сказала жена.
— Что ты несёшь? — послышался женский голос за спиной Людмилы. — Какая безопасность? Ты хоть представляешь…
— Заткнись немедленно! — рявкнула жена. — Костя, не слушай её. Это Виктория, наша уборщица. И ей страшно, но мы в безопасности. И поэтому, Костя, ты должен вернуться назад и сказать спасателям: сигнал "Атом". Дословно. Вот так прям и сказать.
— Ты думаешь я дурак, да? — зло прошипел я ей. — Думаешь совсем идиот и не знаю, когда ты мне врешь? В безопасности, говоришь? В безопасности??? ВРЁШЬ!!! Скажи мне, где ты и я тебя вытащу, а дальше сама говори спасателям о своих сигналах!
Она всхлипнула и из её глаз полились слезы.
— Прости, — заплакала она, — прости меня. Но ты и правда должен уходить. Пойми, нас уже не спасти! Мы мертвы!
— Что ты такое говоришь?
— Послушай, несколько недель назад в лабораторию Цитадели привезли данные… Секретные данные. Никаких терактов не было!
— Что?
Признаюсь, я думал об этом, но услышав это из уст своей жены опешил.
— Гедоний не стабилен. И по прошествии нескольких лет произвольно взрывается. Никто не смог определить почему и как это предотвратить. Моя группа была одной из многих, кому доверили вести исследования на эту тему, и я кое-что узнала. Гедоний не безопасен, как мы думали! Он излучает… Излучает что-то совсем неизвестное! Совсем! И он все меняет. Это как катализатор, это… Кхкх… После взрыва… Скажи, пламя… пожар ведь необычный, да?
Люда, уже не сдерживаясь, плакала.
— Пламя фиолетового цвета и спасатель сказал, что пожарные с ним не справляются.
— Всё так… — она горько улыбнулась, а я с удивлением заметил, что несмотря на льющиеся слезы, сажи на лице жены не становится меньше. И даже наоборот, её лицо с каждой минутой становилось все чернее.
— Люда…
— Уходи! Наша лаборатория со всех сторон объята пламенем. Мы живы только благодаря специальному сплаву в стенах, но это ненадолго. К тому же мы все облучены. Ты тоже… Но у тебя есть шанс. Уходи немедленно. Ты должен спасти город! Там столько людей! ДЕТИ! Все погибнут!
Она умоляюще смотрела на меня. Я знал, что сейчас она говорила правду.
— Я не уйду без тебя! Мне плевать, даже если погибнем вместе! Я тебя не брошу!
— Костя, пожалуйста! — уже еле слышно шептала она. — Целый город погибнет! Другие станции, что взорвались, были построены далеко за городской линией и поэтому там ещё не поняли об опасности. Но и им грозит гибель… или что пострашнее, если не предупредить! Прошу, ты должен им рассказать!
— Что я должен сделать?
— Ты должен передать спасателям "сигнал Атом"! Они поймут. У них есть алгоритм эвакуации и спасения при этом сигнале. Это, конечно, не совсем то, но сейчас важно, чтобы всех эвакуировали… Этот сигнал не использовался много десятков лет. С тех пор, как перестали использовать атомную энергетику, но алгоритмы должны остаться.
Люда с надеждой смотрела на меня, а я не мог поверить, что она просит меня об этом. Она просит меня бросить её, оставить здесь умирать, чтобы спасти город, чужих мне людей…
— Это важнее, чем мы! — прошептала она.
— Я вернусь. Скажу им про твой сигнал и вернусь!
— Прощай, любимый! — она печально улыбнулась. — Я так рада, что стала твоей женой!
И она отключилась.
***
Я не вернулся. Просто не успел. Пока выбрался из здания, пока нашёл того, кто мне нужен, пока объяснял ситуацию, время было потеряно. Оказалось, что Людмила уже давно все сообщила. Эвакуация идёт полным ходом. Она солгала. Все-таки солгала.
Я хотел вернуться. Сразу же, как понял, что спасать никого не нужно, но я просто не успел. Произошёл повторный взрыв. От здания практически ничего не осталось. Дозвониться Людмиле я больше не мог.
Я оставил её. Оставил там умирать.
***
— Константин Павлович, — кто-то тряс меня за плечо, — Константин Павлович, вы в порядке?
Я с трудом смог вынырнуть из своих воспоминаний.
Как оказалось, меня пытался привести в себя Денис.
— Вас укусил паук? — пытался достучаться он до меня. — Константин Павлович?
Оказавшись в безопасности, на меня нахлынул весь ужас сложившейся ситуации.
— Мы их бросили, понимаешь? — прохрипел я. — Бросили там умирать! Людей, с которыми я выживал столько времени! Простых людей!
— У нас же выбора не было! — опешил он. — Пауки… И они… Они все равно бы погибли!
— Но не так! Не так! Мы их бросили! БРОСИЛИ, понимаешь? — пытался я ему объяснить. — Никто не должен ТАК умирать! И вообще, хватит смертей! Хвати! Усиль охрану на входе, на складе с оружием и провизией. Всех гражданских распределить и закрепить за военными! Чтобы все были под присмотром постоянно. Хватит терять людей! Нас и так осталось слишком мало!
Алексей.
Чудовище очень быстро слилось с окружающей мглой океана и народ начал расходиться.
— Почему свет не включают? — пробурчал Игнат, держась за стену, чтобы не оступиться.
— Наверное ждут, когда тварь подальше уплывёт. — пожал плечами я.
И, словно услышав нас, на корабле начало включаться освещение.
— Ну, наконец-то! — вздохнул Игнат.
Мне же было все равно есть освещение или нет его, ведь я вижу в темноте так же, как и при свете.
Мы так и не выяснили природу этих изменений. На Луне было слишком много дел, да и единственный врач, которому я мог бы довериться, долгое время восстанавливался в лазарете. А после… А после было не до того. Но я обязательно с этим разберусь, как только вернусь.
— Да вы издеваетесь что ли? Что за… — ругнулся Игнат, когда освещение вновь отключилась. — Куда свет опять делся?
— Может тварь вернулась? — предположил я.
— Черт знает что. — бухтел он. — Ну и что делать то будем? Может назад пойдём? Чего в потемках блуждать? Не видно же ничего, хоть глаз выколи.
Я понятия не имел зачем нужно выкалывать глаз, но решил не переспрашивать.
— Иди назад, а я спущусь в рубку. Узнаю, что происходит.
