за пять минут до взрыва торпеды "Сверхновая", меня подняли на борт.
Я слабо помню тот день, но наш медик сказал, что в бреду я разговаривал с Ксюшей.
Ксюша. Мне не хватает ее. Не хватает тепла ее глаз, поддержки.
Она действительно будто приходила ко мне там, на дне. Странно, обычно перед смертью люди видят своих погибших близких, но ведь Ксюша жива.
Страшные мысли лезли мне в голову. Ксюша в моем бреду говорила о том, что я должен их спасти. Неужели мое подсознание считает, что они в опасности?
Нужно как можно скорее завершить эту миссию! И при первой же возможности связаться со станцией.
А теперь спать. С тех пор как меня спасли мне разрешалось только есть и спать. Док сказал, что так восстановление пройдет быстрее. А еще он сказал, что мне невероятно повезло выжить в таких условиях.
Что ж! повезло, так повезло. Посмотрим, не подведет ли мое везение меня в следующий раз.
— Алексей, доброе утро. — док как всегда бодр с утра. — Как ваше самочувствие?
— Я вам еще вчера сказал, что отлично!
— Ну, вчера это было вчера. — схохмил он. — Алексей, через час мы войдем в Ис-Фьорд. Глубоко входить не будем — фьорд кишит гидрами. Не стоит их раньше времени беспокоить. Поэтому десантная группа высадится в 15 километрах от поселка Лонгйир, около которого, как вы сказали и находится хранилище.
— Отлично. Пойду готовиться к высадке.
— А вот вам, Алексей, я бы порекомендовал остаться на подлодке. Вы, конечно, уже практически восстановились, но я все же считаю, что с вас достаточно. Дальше мы сами. Серьезно! К сожалению, я остаться с вами не могу. На суше может понадобиться моя помощь.
— Что? Остаться? Да вы чего? Я руководитель этой группы. Я затеял эту миссию. А вы говорите отправить туда группу высадки, а самому остаться здесь?
— Я почему-то так и думал. — грустно улыбнулся он. — Что ж, в таком случае, я настаиваю на осмотрах каждые четыре часа. Надеюсь, конечно, что мы доберемся быстрее, но случиться может всякое. Шпицберген заброшен так давно, что мы не имеем никакого представления, что там творится… И эта неизвестность пугает.
— Я думаю здесь мы не встретим чудовищ, запрограммированных на убийство человека, ведь на Шпицбергене нет людей уже около 20 лет! Поэтому, я очень надеюсь, что у местных животных не включилась эта программа.
— Хотелось бы верить в это, но, после того что мы пережили, это трудно.
— Приплывем увидим.
— Да. Что ж, если вы твердо намерены высадиться на берег, то вам нужно идти собираться. Десантная группа уже готова.
Сборы прошли быстро. Мне выдали термоодежду, обувь и рюкзак со всем необходимым для выживания в такой суровой среде.
Было решено перед уходом плотно пообедать, чтобы не терять время на суше.
В столовой собралась вся команда и, когда я туда вошел, ребята стали подходить ко мне, пожимать руку, обнимать и благодарить.
— Спасибо, Лёх! — подошел Влад. — Мы пытались прорваться к тебе, когда ты лежал в лазарете, но док не пустил.
— Конечно не пустил — кивнул док. — Я бы и сейчас его там оставил, а то того и гляди раздавите нашего спасителя! А ему, между прочим, показано высококалорийное питание! А вы даже поесть человеку не даете!
Ворчание дока подействовало. Ребята расступились, пропуская меня к синтефабрике. Я был не голоден — эти дни док пичкал меня похлеще заботливой бабушки, но все же поесть было необходимо. Набрал себе рацион и уселся за ближайший стол.
— Какие планы? — спросил я у Долохова, под чье командование мы переходим на суше.
— Подходим к фьорду настолько близко, насколько это возможно, чтобы не потревожить гидр, а дальше пешком. Вряд ли за это время что-то осталось от поселка, так что придется прочесать территорию в поисках хранилища.
— Ясно. — кивнул я, уткнувшись в тарелку. — Хранилище находится на глубине 120 метров. Лонгйир наверняка разрушен, но что-то должно остаться. Надеюсь заметим. Есть одна проблема. Как открыть дверь?
— Возьмем взрывчатку и все. Нашел проблему! Это хранилище нам больше не понадобится, так что можно просто подорвать!
— Банк семян оборудован взрывобезопасными дверьми и шлюзовыми камерами. — покачал головой я. — Даже если сможем подорвать одну дверь, в чем я сомневаюсь, то там будут еще и другие!
— И что ты предлагаешь?
— Я надеюсь, что когда доберемся, то обнаружим там какое-нибудь устройство для получения доступа. Ну а если нет…
— А если нет, то расковыряем двери как-нибудь. Главное найти вход!
— Да уж. Поживем — увидим!
— Поживем — увидим. — улыбнулся
— Тащ Каптран*! — официально обратился Влад. — Разрешите посвятить в подводники новичков?
— Разрешаю. — улыбнулся тот и загадочно добавил. — Посмотрим сколько зубов достанется кувалде.
Я слегка поперхнулся от этих слов, но все же пошел следом за Владом. Знаю, что для них традиции это святое.
Мы спустились в торпедный отсек, где собралось уже довольно много народу. Отдельно стояли те, для кого это погружение было первым.
— Ну что, ребята. Сегодня вы станете настоящими подводниками. Такой ритуал проводится всем, кто погрузился впервые, еще со времен первых субмарин! Так что, можно сказать, мы чтим традиции предков.
— Что делать-то нужно? — спросил я, глядя на кувалду. — Не тяни…
— Ничего сверхъестественного! — ухмыльнулся Влад. — Всего лишь выпить плафон* забортной воды и поцеловать кувалду. А дальше вам выдадут удостоверение подводника.
В этот момент в помещение внесли флягу с водой и плафоны потолочного освещения.
— Постойте, — заволновался док. — Что значит выпить плафон забортной воды? Она же ядовитая!
— Не боись, док! — смеялись моряки. — Жив будешь — не помрёшь!
— Что это значит? — не унимался тот.
— Здесь все проходили через этот ритуал и все живы! — вмешался Влад. — К тому же, если вам будет так легче, это очищенная морская вода. Никаких ядовитых примесей.
— И все же, к чему всё это? — не унимался док.
А мне стало весело. Наверное, в нашей жизни стало слишком мало подобных традиций.
Посвящение в подводники! Почему бы и нет?
Но, прежде чем я успел открыть рот, чтобы вызваться первым, Долохов выступил вперед и сказал:
— Что ж, если никто не возражает, я буду первым! Не могу упустить такую возможность! Ведь на Луне нет морей и мы станем единственными крещеными моряками!
Размашистым шагом подошел к фляге с водой, зачерпнул полный плафон и начал пить. После первых глотков глаза Долохова выпучились, из них полились слезы, он поперхнулся, но продолжил пить, не отрываясь от плафона. Вода из плафона потекла по подбородку Елисея, но моряки не дали ей пролиться на пол. Тут же был подставлен
