патронами и отодвинул одного из бойцов от окна.
Я постарался приблизиться к одному из окошек, чтобы разглядеть, что за тварь нас преследует. За окном неслась махина, размером с грузовик. Плеть вырывала из плоти твари огромные куски, но тварь все равно преследовала нас, быстро сокращая расстояние. Я все никак не мог разглядеть, к какому виду она относится. Наконец мне удалось это сделать. Медведь! Белый медведь. Я думал, они вымерли!
Командир выстрелил из гранатомёта. Один раз. Второй. Третий.
За выстрелами раздавались взрывы.
Внезапно у твари подкосились передние лапы и она словно нырнула вперёд. Несколько раз перекувыркнувшись по инерции, медведь замер.
Все, как по команде прекратили стрелять и прилипли к окнам. Медведь лежал без движения.
— Сдох? — хриплым голосом спросил Яр.
— Да по любому! — ответил ему Даниил.
— Не расслабляться! Оружие перезарядить! — начал раздавать команды Долохов. — Держать периметр. Нашумели мы сильно как бы ещё кто не прибежал. Доложить остаток по боеприпасам. Игнат! Что у тебя?
— У меня? — переспросил Игнат, отходя от шока. — У меня пусто! Ребят, а мы не доедем! Без Плети нам крышка!
Станция Л-214
Ксюша.
— Мама? — услышала я сквозь сон хриплый голосок. — Мамочка?
Не сразу мне удалось скинуть оковы сна, но, когда до меня дошло, что это Марк пришёл в себя, я мигом метнулась к его медкапсуле. Медицинский ложемент обволакивал худенькое тело моего сыночка, словно кокон, не давая ему двигаться. Это и напугало Марка.
— Милый, все в порядке! — ласково прошептала я. — Мы в безопасности! Все хорошо, ты в медкапсуле, не двигайся пожалуйста!
— Мама, мы добрались? Мы на папиной базе? — прошептал Марк, пытаясь рассмотреть все вокруг.
— Нет, солнышко, мы уже улетели с базы. — ответила ему я. — Представляешь, мы на Луне!!! Здорово, да?
— На Луне? — глаза любопытного мальчишки стали огромными, и он начал пытаться выбраться из ложемента. — Правда? На самой — самой настоящей Луне? Честно — честно?
— Честно — честно! — улыбалась я. — Только тебе пока нельзя шевелиться и выбираться из медкапсулы.
— Ну в-о-о-о-т, как всегда. — расстроенно протянул он. — Мама, ты что, плачешь?
— Да, сынок, плачу. — отрицать это не имело смысла, так как слезы облегчения лились градом. — Только это я от счастья! Я очень соскучилась и рада, что ты проснулся!
— Не плачь, пожалуйста! — попросил он дрогнувшим голосом. — Я тебя никогда — никогда не брошу!
— А я тебя никогда — никогда не брошу! — поддержала я его. — Только мне нужно врача позвать.
— Зачем врача? — испугался Марк.
— Он очень много времени и сил потратил на твоё лечение. Пусть тоже порадуется, что его усилия были не напрасны!
Я вышла из палаты и дошла до сестринского поста. Нажимать кнопку экстренного вызова не стала — мы и так слишком часто ею пользовались.
После отлёта Лёши я, воспользовавшись положением и суматохой вокруг, уговорила нашего врача положить нас с детьми в одну палату. Пока находилась на лечении, я ухаживала за ними, а сейчас прихожу после смен и остаюсь здесь.
Конечно нам выделили свой личный жилой отсек. И он даже был совсем неплох, по сравнению со многими другими, но оставаться там мне совсем не хотелось.
А зачем? Сидеть в одиночестве, уставившись в стенку и отсчитывать часы до следующей смены?
Лёша вернулся в тот ад на Земле. Снова рискует собой. Оставил нас одних именно в тот момент, когда так нужен! Дети в реанимации в тяжёлом состоянии. Моника… Моники больше нет с нами! Если я останусь одна, то просто сойду с ума!!!
А здесь… Здесь я нужна своим детям. Да и не только им. Медсестры увидев, как я легко справляюсь с небольшими медицинскими процедурами своих детей, часто просят помочь им. У них сейчас рук совсем не хватает, а мне совсем не сложно. Да и отвлекает от тяжких мыслей.
— Что — то случилось? Кнопка не сработала? — забеспокоилась медсестра. — Секундочку, я вызову доктора!
— Нет — нет, постойте. — остановила её я, улыбаясь. — Марк пришёл в себя!
— Что? Божечки, счастье — то какое! — воскликнула она, а у меня опять потекли слезы счастья. — Я все равно сейчас доктора вызову!!!
— Я тогда вернусь в палату. — ответила я и медсестра кивнула головой.
Марка и Софию выхаживали всем медотсеком. Собирались целые консилиумы. Подключили всех, кого только было возможно.
Мои детки были самыми "тяжёлыми" из всех пациентов на Луне.
Медсестры вместе со мной сутками дежурили у ложемента Марка. Четыре раза аппаратура не справлялась и его организм сдавался. Четыре раза я нажимала на красную кнопку.
Тогда консилиум собирался снова и Марку меняли программу лечения.
Четыре раза он был на грани жизни и смерти.
Четыре раза врачи возвращали его мне.
Каждый раз я боялась, что больше никогда не увижу его глазки, не услышу его голосок. Я боялась, что он уйдёт вслед за Моникой, а за ним уйдёт и София.
Бедная малышка изо всех сил боролась за жизнь. Я не могла даже на руки её взять — настолько она была крохотной и слабой.
Но сейчас, когда пришёл в себя Марк, я верю, что и с ней все будет хорошо!
— Ну — с, как дела у нашего самого главного пациента? — улыбнулся доктор Романенко, когда вошёл в палату. — Неужели пришёл в себя? Ну ты силён!!!!
Марк слабо улыбнулся ему, а я из — за этой улыбки чуть не задохнулась от счастья!
— Так, посмотрим, что тут у нас. — пробормотал Олег Станиславович, утыкаясь носом в непонятные диаграммы.
Я же на минутку отошла к Софии, чтобы заменить резервуар с водой, который поддерживает влажность в её кувезе.
Сонечка лежала в стерильном закрытом кувезе для недоношенных деток, в котором был свой климат. Если коротко, то ей требовалось тепло, влага и стерильность.
Она была настолько слаба, что любая инфекция её сейчас могла убить. Поэтому все процедуры были с минимизацией контакта.
Заменив резервуар, я повернулась к Олегу Станиславовичу. Он хмуро разглядывал диаграммы на планшете медкапсулы.
— Олег Станиславович, не тяните. Как Марк? — не выдержала я долгой паузы.
— Так, Марк, ты конечно большой молодец и конечно же идёшь на поправку, но тебе нужно много спать. Так что я добавлю тебе один медикамент, чтобы ты поспал. — Весело проворковал доктор моему сыну, но по его голосу я поняла, что все не так уж и радужно.
— Ксения, нам нужно с вами серьёзно поговорить. — сказал он, когда Марк уснул.
— Ему не лучше? — дрожащим голосом спросила я.
— Что вы! Ему определённо лучше! Но не на столько, насколько
