нет. Все рушится. Выходит из строя. Не заберете сейчас — не заберете никогда!
— Мы не можем забрать все. — покачал головой я. — Уле, наш ресурс тоже ограничен.
— Тогда… Придется выбирать. — опустил голову старик.
Оставив дверь третьего хранилища запертой, мы отправились к последней двери. Признаюсь, что меня накрывало какое-то предвкушение, будто за этой дверью находится какой-то невероятный подарок! Я невольно увеличил шаг и заметил, что вся группа находится в таком же состоянии, как и я.
— Как вы думаете, что там? — почему-то шёпотом спросил Игнат.
— Не знаю… Не имею ни малейшего понятия!!! Семена в первом. Эмбрионы животных во втором. В третьем информационные носители. Что может быть в четвёртом? Что люди из 21 века хотели сохранить?
Подходили к четвёртой двери с трепетом. С замиранием сердца беру планшет из углубления в двери. Монитор загорается. Вся группа в нетерпении пытается заглянуть в экран и увидеть, что же там? А у меня подкашиваются ноги. Не могу поверить, что вот здесь, на краю света столько лет хранилось это сокровище!
— Что там? Леха, что в хранилище?
— Банк эмбрионов.
— Еще один? Жаль. Я думал что-то полезное будет.
— Это банк человеческих эмбрионов!
— Что? — Долохов подбежал и выхватил у меня планшет.
Две сотни тысяч еще не родившихся детей!
Как такое вообще может быть? Сколько тысяч семей могли обрести счастье!
— По данным с планшета это хранилище было создано в самом начале 22 века. — пробормотал Долохов.
Все верно, именно тогда эпидемия бесплодия только началась и ЭКО еще действовало, которое привело к пику рождаемости. Двойни, тройни и больше. Детей от ЭКО рождалось в разы больше, поэтому ввели ограничение на количество детей в семье. И вот тогда эти эмбрионы отправили сюда, в Шпицберген.
Ну, а после, эко уже перестало помогать. Эмбрионы просто не приживались. Вот их и оставили здесь.
— Мы не можем их оставить здесь! Возможно, кто-то придумает что с этим делать. Нас сейчас настолько мало, что мы не восстановим свою численность. — прошептал я Долохову. — Уже через поколение станция вымрет!
— Что? — воскликнул Елисей. — Почему…
— Потому! — перебил я его. — Не ори. Просто прими, что этот контейнер мы кровь из носа должны забрать.
— Почему не забрать все? — спросил Уле, который тихо подкрался и уже некоторое время слушал нас.
— Потому что мы приплыли сюда на подлодке. — начал объяснять ему Долохов. После этих слов у Уле поползли глаза на лоб. — Мы просто не уместим все внутри, даже если оставим здесь всех нас.
— Зачем внутри? — усмехнулся старик.
— А как, по-твоему, мы должны увезти это отсюда? — сердился Елисей.
— Погоди. — перебил его я. — Уле, при строительстве этого хранилища как планировалось вывозить отсюда все это?
— Эти контейнеры — амфибии! Тягач, конечно, сгнил давно и годится разве что только чтобы дотащить хранилища до воды. Но подлодка же может плыть в крейсерском положении?
— А? В каком положении? — не понял я.
— В крейсерском. То есть в надводном. — пояснил мне Долохов, а для Уле добавил — Конечно, она может идти в крейсерском положении, но разве это не опасно?
— А под водой не опасно? — ехидно спросил старик.
У меня сразу перед глазами встали глубоководные чудовища, с которыми мы столкнулись добираясь сюда.
— Нет! — поспешно ответил я. — На глубине не безопасно!
— Значит, поплывем по поверхности… — задумчиво произнес Долохов. — Что ж, это может сработать! Только все равно мы не можем взять все четыре контейнера!
— Почему? — удивился старик.
Долохов долго молчал прежде, чем ответить, а когда заговорил голос его был тих и мягок.
— Потому что все это нам потом еще тащить на Луну. Понимаешь, Уле, на Земле случился чудовищный апокалипсис. Вся планета восстала против человека и мы теперь пытаемся обустроиться на лунной станции.
— Ну это я понял из ваших разговоров. — невозмутимо ответил Уле. — И про то что Норвегии больше нет тоже понял. Но почему вы не можете забрать все контейнеры с собой?
— У нас всего один шаттл!
— Всего один… — задумчиво повторил Уле.
Казалось, старик ошарашен до глубины души новостью о том, что нам не удастся забрать все из хранилища. Он глубоко ушел в себя и что-то невнятно забормотал.
— Ну что, Алексей, тебе решать, что именно мы возьмем.
— Мы возьмем все! — не дал мне заговорить Уле.
— Уле, мы это уже обсуждали! Мы не можем…
— Можем! Конечно можем! Сколько контейнеров войдет в шаттл?
— Максимум два и это при условии, что мы максимально разгрузим его.
— Годится! Мы заберем их все!
— Уле…
— Возьмем контейнер с сельскохозяйственными растениями и животными…
— Мы не можем оставить человеческие эмбрионы! Уле, бесплодие усугубилось! К тому же, нас осталось совсем мало…
— Что же ты перебиваешь меня? Не даешь сказать?
Уле возмущенно уставился на меня, а я устыдился. Ведь я и в правду разговаривал с ним снисходительно, как с ребенком. Не желал слушать его лепет.
— Прости! Я тебя слушаю.
— Хранилище эмбрионов полупустое. За ним приходилось особенно присматривать. Все-таки детки! Так вот, — Уле неожиданно замолчал, затем нахмурил лоб и мучительно застонал. — Забыл…Слово забыл, как по-русски…
— Это не важно, Уле. Попробуй подобрать другие слова.
Старик уставился на меня, словно удивился моей поддержке, потом кивнул и продолжил:
— Эти штуки, в которых хранят эмбрионы.
— Сосуд Дьюара. — подсказал я.
— Да! Их всего два и они не слишком большие. Смогут поместиться в хранилище сельскохозяйственных животных. Переподключить сосуд к другому хранилищу я смогу!
— Уверен?
— Я здесь именно для этого! Ведь в случае выхода чего-то из строя, я был обязан приложить все усилия, чтобы устранить поломку!
— Что ж, значит мы сможем забрать содержимое трех контейнеров. Но четвертый все же придется оставить.
— Заберем его! — предложил Уле. — На материке может быть придумаем как решить эту проблему, а здесь ему крышка. После того как мы уйдем, иссякнет энергия, что-то сломается и это место исчезнет. Некому будет о нем заботиться.
— Да, ты прав. Может получится передать все эти данные на Луну.
— Отлично.
— Что нам делать, Уле? — спросил Долохов. — Как переправить контейнеры на поверхность?
— Вам? Вам ничего не нужно делать. Я — хранитель этого места! И сейчас начнется моя работа!
Старик приосанился, пригладил свою бороду, попытался поправить одежду, но быстро бросил это дело. Такое рванье уже ничто не спасет.
С гордым видом он подошел к противоположной стене и приложил кусок пожелтевшего пластика к еле заметному датчику. Панель отъехала, явив нашему взору сканер отпечатка ладони, к которому Уле тут же приложил свою руку.
Сканер сердито просигналил и мигнул красным. Уле
