от него, крепко держа тавернщика за плечи, несли караул двое монахов, чьи рясы были усилены металлическим панцирем, а за поясами висели дубины, больше подходящие вышибалам, а не кротким слугам господа. Зал наполнил резкий запах ладана… и страха. Никто из посетителей не осмеливался и пошевелиться.
— До Церкви дошли слухи, что вчера здесь, в этом грязном зале, язычники провели обряд поклонения богу вина. Их ввел мерзкий ублюдок, использующий свою нечестивую магию для совращения невинных граждан. — Голос Первосвященника обволакивал зал, полностью заглушив музыку.
— Все язычники, а также места языческих поклонений ДОЛЖНЫ быть уничтожены. Лишь огонь способен очистить место, где они напивались, подобно не ведающим разума свиньям, дабы умаслить своего еретического бога.
Первосвященник взмахнул рукой и его сопровождающие достали из-за пояса дубины, которые тут же вспыхнули огнем, словно факелы.
— Грид, сын Жадобы. Покаешься ли ты? — Священник возложил длань на вспотевший лоб хозяина таверны.
— Ваше преосвященство… с-слухи лгут! В моей таверне никогда не было язычников, клянусь покойной матушкой!
— Возможно, тогда кто же тот провокатор, организатор, что скупил всё вино и не просто раздал, но насильственно вливал в добрых граждан богомерзкой магией? Назови его имя, сын мой.
— На-нагибатор! Но он герой, его на-на-нахождение в городе… позволил комендант-паладин лично, сам. — Без тени сомнений сдал меня Грид.
— Церковь… поговорит с этим «героем», обстоятельно. Но ты, Грид, соучастник в его действиях против Церкви.
— В действиях? Я ничего не делал!
— Ты помог ему уничтожить запасы вина. Вина, что необходимо для церковных причастий. Признаешь ли ты свою вину?
— Я не знал, не ведал, меня обманули! — Тавернщик затрясся в руках боевых монахов.
— Ах, сын мой, я понимаю. Жадность. Жадность затмила твои глаза и очернила душу…
— Да, да! Простите меня!
— Но Церковь милостива, тебе повезло. Груз с твоей души очень легко снять… Надо способствовать укреплению Церкви, чтобы заслужить спасение. Надо… — Первосвященник склонился и что-то шепнул на ухо обвиняемому.
— Но… но… так много… — залепетал Грид.
— Новый храм вполне можно построить и на руинах твоей грязной таверны. — Презрительно бросил Священник.
— Комендант не позволит… — Попытался возразить хозяин таверны, но Монахи тут же, без команды, прижали его к полу.
— Осторожнее. Выбирай сторону правильно, Георгу не так долго осталось командовать этим городом. Даю тебе два дня. Хорошенько подумай, что ответишь. — прошипел Первосвященник сквозь зубы, дал знак сопровождающим и направился к выходу.
Боевые монахи отпустили тавернщика и подобострастно отворили дверь для его Высокопреосвященства. Грид дождался, пока они отойдут подальше и лишь тогда, неуклюже поднялся. Таверна постепенно начала оживать, за столами вспыхнули обсуждения, смешиваясь в неразличимый гул.
Системное оповещение
Ваша репутация с фракцией (Церковь) упала на 5 единиц. Текущее значение — 45 (Сильная неприязнь).
Что же. Похоже мне не стоит попадаться эту перчику на глаза — подумал я и громко зевнул. После столь длинного дня хотелось поскорее прикорнуть на тепленькой и уютной кроватке.
Закрыв сообщение, я заметил, что передо мной стоит Грид и сверлит меня задумчивым взглядом. Не иначе подсчитывает, стоит ли вообще иметь со мной дело после произошедшего или выгнать куда подальше. Немного обидно, я-то ничего плохого не делал.
— У нас был договор. — Напоминаю я впавшему в летаргию хозяину таверны.
— Всеотец с тобой, буква договора свята. Но плечи тогда тоже подлечи, у монахов пальцы, как из стали.
Уже профессионально накладываю руки и полоска маны ползет вниз, оставляя ощущение, будто весь день таскал цемент.
— Ох, хорошо! — прохрипел Грид, с наслаждением пошевелив плечами — Чтож, ты выполнил свою часть, но мне нужно время, чтобы подготовить комнату. Обожди в зале.
Я кивнул и хотел было направиться к своему столу, как тавернщик вновь окликнул.
— Погоди, я тут вспомнил… Ко мне ещё днем мастер Кельнам заглядывал… — Произнес он и замолк, требовательно уставившись на меня.
— Мммм… — Невразумительно промычал я. Это имя мне, разумеется, ни о чём не говорило.
— Алхимик — уточнил Грид.
— Яяясноо — ответил я, хотя яснее не стало.
— …
— …
Повисла неудобная тишина. Всё? Может, я уже могу идти?
— Кхм. Так вот, он говорит, что его ученик пропал. Ты нечего не хочешь сказать?
— А я-то тут при чём? — искренне недоумевал я.
— Может Мар что-нибудь об этом знает? — Продолжал допытываться тавернщик.
— Так его и спросите, мне-то откуда знать?
— Он уже ушел.
Я оглянулся на наш столик, и правда, Миха понуро сидел в одиночестве. И когда Мар успел слинять?
— Ладно, но если ты что-то узнаешь…
— Обязательно сообщу — заверил я и направился к Михе.
Видок у него был, прямо скажем — недовольный. Весь взъерошенный, надутый, а маленькие глаза угрожающе пялились в пустоту. Сказать по правде, зрелище было чем-то милое, больно он уже напоминал мишку, у которого из-под носа увели бочку меда.
— Хей, а куда Мар подевался? — спросил я и тут же пожалел, что начал разговор с него. Миха ещё больше надулся, брови скрестились, а чарка заскрипела в могучих руках. Даже если шатун и не вышел на тропу войны, то явно всерьез об этом задумался.
— В
