Того самого, которого местные назвали Старшим. Обычному человеку вполне сойдёт в качестве своего рода короткого меча.
Рассматриваю его, не доставая из сумки, а к разговору присоединяется сидящая на бревне блондинка.
— А я помню, как поднималась на крышу. В ресторан с видом на Темзу.
На момент замерев, опускаю нож в сумку и поворачиваю к ней голову. Как я сразу не понял? Мигель, это же испанское имя. Аннет явно относится к франкоговорящим. Андрей и Диана вовсе могут быть из любой страны мира.
Глядя на девушку, озвучиваю вопрос.
— На каком языке ты сейчас говоришь?
Та было открывает рот, чтобы ответить, но так и зависает в таком положении. Вижу, как удивлённо взлетает вверх её брови.
— Думала, на английском. Но сейчас понимаю, что слова совсем другие.
Угу. Думала она. Хотя, я тоже хорош — прохлопать настолько очевидный факт. Что в итоге получается? Очнулись в непонятном лесу, по которому бродят мутанты и вооружённые люди. В голове непонятно чьи воспоминания и откуда-то взялось знание неизвестного ранее языка. Ну и плюсом к этому идёт интерфейс и то сообщение о поглощении пси-энергии, которое пришло после убийства Брета.
От версии банального похищения я уже давно отказался. Но теперь в голове крутится только одна рабочая теория — эксперимент, проводимый с непонятной целью. И, возможно, весьма длительное время. Как минимум, десятки лет. Хотя, кто знает — возможно Брета и ему подобных вырастили на какой-то химии, ускорив рост и потом забросили сюда.
Справа слышится удивлённый голос Аннет.
— А я считала, что мы все говорим на французском. Как так? Сколько всего нам засунули в голову?
В последних словах прорезаются лёгкие истерические нотки и я невольно скашиваю глаза на девушку. Потом снова оглядываю пятёрку местных, которые всё ещё о чём-то говорят между собой.
Понизив громкость голоса, обращаюсь к Андрею.
— Они что-то рассказывали? Куда собираются нас отвести, кто сами такие? Откуда у них это оружие?
Последняя часть вопроса возникла в голове только что — изначально мозг отнёс топоры, луки и копья к примитивным вещам, наличию которых не стоит удивляться. Но если подумать, то для изготовления того же топора, потребуется кузня. Да и наконечники для стрел с копьями, у них сделаны из металла. К тому же, оба убитых мутанта тоже были вооружены предметами, изготовленными из стали. Если в случае с людьми я могу предположить факт присутствия узкого специалиста, который смог организовать производство, то здесь всё сложнее. С трудом представляю себе Брета в роли кузнеца.
К тому же, остаётся ещё один момент — источник самого металла и его выплавка. На мой взгляд, это ещё сложнее, чем организация кузни.
Парень на момент поворачивает голову, рассматривая сопровождающих. Повернувшись ко мне, пожимает плечами.
— Сказали всё объяснят, когда мы будем на месте. Больше ничего толком не говорили.
Мигель, усевшийся на противоположном краю бревна, оглядывается на нас, скаля зубы в усмешке.
— Да всё норм будет. Цивилизацию нашли, значит пристроимся. Они сюда ведь точно так же попали, а теперь вполне неплохо себя чувствуют.
Опять то же самое ощущение — формально верные слова, подтекст которых мне чем-то не нравится. Возможно, дело в лице самого мужчины, черты которого выглядят слегка отталкивающе, чем-то неуловимо напоминая крысу.
Один из двух молчунов внезапно поднимает голову и тянет слова.
— Или нас просто убьют. Возможно, мы уже все мертвы. Подумайте об этом.
Закончив говорить, снова принимается бездумно пялиться в траву, а я хмыкаю про себя. Мёртвые не бегают по лесам с оружием и не пытаются избежать гибели от рук других разумных. Да и на загробный мир, в любом его варианте, окружающая нас действительность мало похожа.
Оставшись сидеть около сумки, тихо задаю ещё один вопрос.
— Кого-то помимо них вы видели? Что вообще было по дороге сюда?
Шатен переглядывается с брюнеткой и повторяет движение плечами.
— Да ничего особенного. Просто шли по лесу, натыкаясь то на одного, то на другого.
Бросает взгляд на карлика, который похоже отрубился после падения на землю и слегка морщится.
— Таких вот типов не встречали. Да и вообще никого не видели.
Ладно. Значит это мне так не повезло. Вернее, Диане. Не успела очнуться, как нарвалась на банду из трёх мутантов.
Брюнетка, которая тоже разглядывала карлика, подтягивает к себе колени, обхватывая их руками. Принимается слегка раскачиваться вперёд-назад, снова что-то тихо бормоча.
Прислушиваюсь и через несколько секунд разбираю слова.
— Надуть и взорвать. Надуть и взорвать их всех. Водой через трубочку. Вставить, надуть и взорвать.
Ванну с напалмом мне на вечер. Уже успела съехать с катушек? Или это временный приступ, который скоро пройдёт?
— А ты к чему это спрашиваешь всё это? Раз того урода завалил, тебя точно как своего примут. Бойцы им наверняка нужны.
Отвлекаюсь от Аннет, переводя взгляд на Мигеля. А тот продолжает.
— Я, кстати, могу представлять наши интересы. Есть богатый опыт в прошлом. Вы только скажите, если что — попробую за всех сразу договориться.
Ну да. Договорится он. Вот что мне не понравилось в его морде, мимике и жестикуляции — скорее всего, раньше мужчина имел отношение к политике. И теперь пытается двинуться по проторенному пути.
От группы местных отделяется один копейщик, а остальные начинают медленно шагать к центру поляны. Который, надо сказать, находится не так далеко от нашего бревна.
Один из лучников внезапно ускоряется и быстро добирается до трупа Брена. Забросив своё оружие за спину, снимает с пояса топор и примерившись, обрушивает его вниз.
На чавкающий звук реагируют все, кроме пары молчунов. Андрей непонимающе морщится, Мигель брезгливо кривит лицо, Аннет охает. Вот Диана остаётся почти невозмутимой — лишь на мгновение собираются морщинки на лбу.
Зачем им голова этого умственно отсталого лесовика? Притащить домой в качестве трофея? Сделать чашу для напитков? Или тут есть какой-то другой смысл, которого я пока не улавливаю?
— Зверство. Но в таких условиях люди порой быстро дичают.
С трудом удерживаюсь от того, чтобы самому не скорчить брезгливую гримасу после слов Мигеля. Могу поспорить, оставь его на какое-то время в диких условиях и мужчина сам моментально забудет о всех нормах приличия и старой морали. Хотя, я
