– Мочу пить… ну нахер! – опрокинув в себя вторую стопку, бродяга гордо выпрямился, утер губы… и снова сгорбился – Но на улице жить тоже херово. А подруга моя? Она уже такую жизнь не тянет. А Гадюки сказали, что и ей выделят уголок в общаге с пресп… перс… перспективой взятия на работу. Ее ревматизму тепло домашнее на пользу пойдет…
– Решай – выдохнул я – Мне уже надоедает…
– Ну… все же узнают, что я мочи нахлебался… прохода не дадут… а может шутканули вы все же, а? – заслезившиеся глаза бродяги наполнились робкой надеждой – Какой еще покойник?
– Лежит вон за той стеной – Ссака ткнула большим пальцем в дыру, откуда продолжал сочиться розовый свет – Никаких шуток, гоблин. В компоте моча покойника. И его же плевки.
– Решай! – рыкнул я.
– Я из семьи Бутов! Живем с честью! Бедно! Но с честью!
– Решай!
– А там теплая общага и трехразовая жратва мне и бабе моей! Койка нормальная!
– Хоть чуток в жизни пожить без страха! Чтобы ничего не забирали, а бабу мою не били и не трахали подонки!
– Решай!
– Эх! – скривившись, бродяга сцапал кувшин, выпрямился, приложил к разверстому рту и… охнул, когда выстрел Ссаки пробил посудину и выбил ее из его пальцев.
С треском упав на пол, кувшин откатился к стене, по полу растеклась лужа. Растерянный бродяга из рода Бутов отступил, когда лужа подошла к его рваной обувке.
– Вали отсюда… Гадюка… – буркнула Ссака и сделала глоток прямо из бутылки, одновременно убирая пистолет в кобуру – Пшел нахер! И зови тех, кто за дверью!
– Спа… спасибо! Добрая ты бабенка! Сразу видно! Чмокну лапку!
– Пошел нахер тебе говорю! – побурев, наемница потянула рукоять пистолета из кобуры, и отпрянувший бродяга за секунду оказался на другом конце зала, втек в коридор и исчез с ликующим криком:
– Мечты сбываются!
– Добрая ты бабенка… – оскалив клыки, Рэк хрипло захохотал – Жалостливая ты сука…
– Заткнись!
– Сама заткнись! Это был его выбор!
– Он его и сделал! Так нахер уже рот мочой тухлой полоскать?!
– Он сделал свой выбор – согласился я и сгреб горсть остывших орешков – И не забудет об этом никогда. А нам не посрать?
– Нам всегда посрать, командир! – почти невнятно отрапортовал Рэк, дожевывая кусок мяса – Потому и живы!
Повернув корпус к Ссаке, я схватил ее за плечо, подтянул поближе и выдохнул ей в лицо:
– Сучья сентиментальность убивает, Ссака. Либо ты живая тварь насмешливая с куском обосранной стали вместо сердца… либо дохлая добрая бабенка, что отвлеклась на чужие проблемы и получила пулю в тупую башку. Не расслабляй булки.
– Да я и не расслабила! Просто чуток помогла гражданскому нищеброду.
– Не помогла ты нихера – возразил я – Жизнь это череда долбанных выборов с последствиями. Он знал на что шел ради спокойной жизни для себя и своей бабы. И был готов заплатить цену.
– И что?
– А ты заплатила вместо него.
– Патрон потратила! Велика трата? Да с Гадюк в сто тысяч раз больше стрясем! В следующий раз выбью кувшин ботинком!
– Да мне посрать на патрон, Ссака – качнув головой, я попытался собраться с мыслями, но от усталости это получалось плохо – Каждый… каждый должен платить сам. Платить полную сука цену. За все! Хочешь нормальную работу и теплую койку, но надо выпить кувшин мочи – хлебай мочу, сука! Хлебай! Или отказывайся и вали обратно на дождливые улицы, где тебя насадят на нож, а твою бабу на чужой хер! Это твой выбор! Твое решение! Выбирать – тебе! И платить – тоже тебе! Вот это и есть жизнь гоблинов! А вот если ты вдруг начинаешь платить за такого гоблина… он начинает чувствовать себя человеком! Или даже сраным эльфом, которому все должны! Раз… два… и он начинает этого ждать – что кто-то ему поможет просто так! Что кто-то заплатит за него! Что кто-то исправит им сломанное! Кто-то бесплатно вылечит его! Кто-то вместо него поговорит с боссом, чтобы ему повысили зарплату. И этому же он научит своих детей! – срите, ломайте, не работайте, не тренируйтесь, не учитесь выживанию, не заглядывайте в будущее – так и так придет добренький кто-то и все сделает за вас!
– Лид… да ладно тебе… – моргнув, Ссака осторожно пододвинула ко мне стопку – Я просто выбила кувшин с мочой из лапы нищего бродяги тащащего за собой прицеп с ревматозной бабой… чего ты завелся? У тебя глаза бешеные… аж побелели к херам…
– Если надо чтобы он вернулся и выпил кружку мочи – я щас все сделаю – успокоил меня Рэк и привстал – И бабу его. Пусть вдвоем хлебают – не все же мужикам за баб делать! Ну я сбегаю? А чтобы калорий больше – пусть Каппа насрет! Он умеет!
Мечника перекривило, но он сдержался и лишь пожал плечами.
С шумом выдохнув, я отпил самогона и тихо проговорил:
– Это все сраный Формоз. Он действует на меня. Здесь все начиналось. Здесь я вляпался во все это дерьмо, попавшись на сладкие слова Первого. Поэтому меня и потряхивает… Потому что здесь я стал частью глобальной операции по расчистки накрывшего планету токсичного дерьма, что появилось из-за упырков что никогда и ни за что в своей жизни не платили полную цену! Да… надо чуток поспать… а затем раз пятьсот отжаться, столько же раз присесть, убить сучьего Мэкса Скермиса и… похоронить Рокса.
– Я тоже люблю отжиматься, мистер Оди – спокойный голос раздался из коридора вместе с шумом неспешных и нарочито впечатываемых в пол шагов – Еще я очень не люблю хоронить друзей. И вот вам сучий Мэкс Скермис…
Через порог внутренней двери перелетел связанный крепыш с наголо бритой башкой, кляпом во рту, татуировкой опасной бритвы между отвисших сисек, солидным пузом и перепуганными глазами. Мелко просеменив, он споткнулся и упал в лужу компота с мочой. Заворочавшись, поднял голову, встретился со мной взглядом и… опять опустил ее и с тихим сдавленным стоном вжался лбом в пол.
– Мы с ним не беседовали – тепло улыбнулся вошедший в бар темноволосый мужчина в старомодном сером деловом костюме. Широкоплечий, чисто выбритый, с короткой военной стрижкой, он глядел прямо, шагал широко и был один и безоружен, если не обращать внимания на ремень рюкзака за его правым плечом – Я Гадос. Экс-Гадос, если точнее. Прежнее имя – Виктор. Виктор Випера. Вот это дерьмо – он кивнул на застывшего почти голого крепыша в желтых трусах в цветочек – Примите за ни к чему необязывающий подарок. Ах да – Черные Пончики начали полномасштабную военную операцию против Лезвий. Мы бы помогли разобраться с в край обнаглевшими отморозками, но… надо бы сначала узнать мнение нашего нового, а вернее старого, командира Гадоса Первого. Или просто – Первого.
Не сдержав нервный тик, я тихо произнес:
– Никогда не называй меня Первым…
– Услышано, запомнено, принято. Не назову. Оди…?
– Оди – кивнул я, изучая командира группировки Ночных Гадюк – И я не ваш командир. И никогда им не буду. Ты по-прежнему на своем посту, гоблин. Поделись чуток куском пирога – раз уж я замесил для него тесто лет так триста назад… отдай мой шлем, не лезь ко мне… и мне нет до тебя дела, Виктор Випера.
– Вот так просто? – удивился остановившийся в трех шагах от меня Виктор.
– Ага.
– То есть можно смело отзывать всех снайперов, самоубийц-взрывников, просто преданных мне солдат, что готовы сделать все, чтобы незнамо из какой гнойной жопы вылезший прародитель Гадюк поскорее сдох…
– Ага.
– Думаешь, я поверю?
– Думаешь мне не посрать на тебя и всех твоих… Гадюк – рассмеялся я – Если ты вдруг возомнил себя и свою группировку чем-то важным… то и тебе следует выпить кувшин мочи, чтобы чуток протрезветь… Отдай мне мое, поделись чуток своим – и вали. Хотя знаешь… дай сюда мой шлем и этого хватит – вдруг решил я, почувствовав себя слишком усталым для долгих речей – И двигай жопу на выход. Как выйдешь с бара – снова будешь командиром.
– Реально так все просто? – саркастичная улыбка исчезла, взгляд стал откровенно удивленным – на этом посту тупых не держат, так что Виктор был опытен и умен. И он уже понял, что я не блефую и не веду никаких игр – То есть… все из-за шлема?
