— Веди, — приказал Избранный.
Стражник нахмурился, но под шлемом этого не было видно. Ему стало мерзко от того, что какая-то уличная грязь, едва выйдя из камеры, смеет ему приказывать. Впрочем, он давно понял, что этот мир прогнил до основания. И всё же мириться с этим он не собирался. Но и ответить было нечего.
— А чё у вас, баня тут? — спросил Герой, когда они поднялись по лестнице и вышли во двор цитадели.
Крепость встретила их тусклым рассветом, сокрытым за стеной, и холодным утренним воздухом. Многочисленные слуги и дворовый люд сновали туда-сюда по ежедневным заботам, понурые солдаты в островерхих шлемах сменялись в карауле, а тощие куры лениво ковыряли утоптанную землю, привлекая внимание любвеобильного Петровича.
— Обойдёшься, — буркнул сержант. — Кто ж за ради тебя в такую рань баню топить станет? Вон, бочка стоит, из неё умойся.
— Ну, бля, нелюди, — произнёс Лёха себе под нос, сдерживая злобу.
Но к бочке всё-таки прошёл. Остановился, оглянулся на сержанта. Тот равнодушно смотрел в никуда.
Лёха, разумеется, предпочёл бы баньку. Русскую, парилку настоящую, с веником, с полторашкой, а то и двумя, светлого пива, разливного. Баньку он любил. А тут придётся мыться из бочки, да ещё и на виду у всей крепости, на холоде и под надзором сержанта. Паршивее некуда. Но Лёха и сам понимал, что зачуханился. Если бы его на районе в таком виде увидели, то авторитет пусть и не был бы утерян полностью, но вопросы бы возникли точно. Потому что чуханов не любят нигде. Кому охота нюхать чужую вонь? Но Лёха всё-таки считал, что у него чрезвычайные обстоятельства, ведь он попал в мир меча и магии, и вынужден был бомжевать.
Он закатал рукава и опустил руки в бочку. Холод пополз вверх по коже, волосы встали дыбом, Лёха поёжился.
— Чего полощешься?! Целиком мойся, боярин приказал! — прикрикнул сержант.
— Бля, ну ты и гнида, — буркнул Избранный.
Он оглянулся. Бочка пусть и стояла в самом углу возле стены, но просматривалось всё хорошо. Внимания на них никто не обращал, но это пока.
— Ай, бля, пох, — вздохнул Герой и принялся снимать одежду. — Петрович, за шмотками пригляди.
Лёха с великим трудом перекинул одну ногу через край бочки и некоторое время стоял, не в силах пересилить себя и окунуться. Где-то сзади раздались смешки, но он не был уверен, что смеются над ним.
— Эй, мальчик-с-пальчик, долго стоять будешь? — хмыкнул сержант.
— Холодно, бля! — рыкнул Герой.
— Клюнь его в муде, — предложил сержант Петровичу, но верный соратник остался верен и не клюнул.
Со злости Лёха собрался с силами, окунулся, и в то же мгновение выскочил, будто ошпаренный.
— Себя клюнь, краснопёрый, бля, — буркнул он, натягивая грязную мастерку на мокрое тело.
Пора было идти к Ледовласому.
Глава 15. Ледовласый
Встречи с правителем Лёха откровенно побаивался. По отношению к власть имущим он всегда был трусоват, хоть и не признался бы в этом даже самому себе. Поэтому он сейчас хмуро оглядывался по сторонам, ёжился от утренней прохлады и семенил за сержантом. Мокрые шлёпанцы с каждым шагом издавали хлюпающие звуки, а мастерка и трико облепили влажное геройское тело, отчего Лёха чувствовал себя ещё более неуютно и нелепо. Немногочисленные прохожие — служанки, стражники, чиновники — глазели на Лёху, а тот зыркал на них в ответ.
— Долго идти ещё? — буркнул он.
— Нет, — ответил сержант, не оборачиваясь. — Даст бог, успеем.
Крепостной двор сменился тёмными коридорами, коридоры сменились широкими залами, прошли через трапезную, потом через библиотеку, потом через оружейную. Остановились возле широченной двери. Два скучающих гвардейца лениво смерили их взглядами. Даже к Петровичу они отнеслись равнодушно.
— Так, слушай сюда, — сержант поднял вверх указательный палец, хотел, видимо, ткнуть Лёху пальцем в грудь, но вдруг передумал.
— Чё? — паладин громко шмыгнул носом, не рискуя сморкаться на здешние ковры.
— Веди себя прилично. Руками ничего не хватай, стой смирно, говори, только когда тебя спросят. Понял? — громко зашипел сержант, очевидно, хорошо знакомый с характером Ледовласого.
— Да я чё, совсем дебил что ли? — буркнул Герой.
Сержант задумчиво поглядел на красную небритую рожу Лёхи, на грязную мастерку, на жёлтые ногти, торчащие из шлёпанцев, но не сказал ничего. Всё было и так понятно.
— Иди давай, — поморщился он, втайне надеясь, что больше никогда Лёху не повстречает.
Стоило только приоткрыть дверь, как из зала на них полетел удушливый сивушный запах перегара, и Лёха инстинктивно вдохнул чистого воздуха, прежде чем войти в чертоги правителя. Петух так и вовсе заходить наотрез отказался.
Ледовласый сидел на высоком железном троне. Лицо его, такое же красное, как и у Лёхи, казалось высеченным из гранита, а густые седые волосы отливали белизной северных ледников. Он был неподвижен, а поза его говорила о глубокой задумчивости. Вождь опирался головой на левую руку, и Лёха заметил, что двух пальцев на ней не хватает.
Рядом с троном стоял накрытый скатертью стол. На столе — хрустальный штоф и два гранёных стакана. Чуть поодаль ждал приказов тот самый боярин, что приходил к Лёхе в темницу.
Паладин вошёл и остановился в дверях, стараясь дышать пореже, потому что не знал, сможет ли живое существо этим перегаром дышать.
— Ледовласый говорит тебе вон там встать, — произнёс боярин, хотя Лёха ясно видел, что вождь даже не шелохнулся.
Однако приказ исполнил, встал аккурат возле столика.
— Говори, кто таков, — прошипел боярин.
Лёха выпрямился, прокашлялся, поправил мастерку.
— Эээ… Лёха я, герой… — только и смог выдавить он.
Правитель остался недвижим, и Лёха даже засомневался, жив ли он вообще.
— Ну! За встречу! — внезапно произнёс Ледовласый, будто стряхивая оковы сна.
— Наливай! Скорее! — в панике зашептал боярин.
Герой ловко схватил штоф, отточенным движением вытащил пробку. Резкий запах водки пощекотал ноздри, и Лёха плотоядно улыбнулся. Вот это действительно царский приём. Гранёный стакан выглядел один в один как стаканы из его родного мира, но разглядывать посуду было некогда.
— Быстрее! — шипел боярин, Лёха налил один стакан до краёв, тут же протянул вождю.
Ледовласый протянул царственную руку, вцепился в стакан, будто страждущий в пустыне, опрокинул в себя одним движением. Лёха только смотрел, как ходит вверх-вниз дряблый кадык.
— Чего стоишь, следующую наливай! — зашипел боярин и даже замахал на Героя руками.
Лёха сам рассчитывал на второй стакан, выпить он тоже был любитель, но проблеск здравого смысла сказал ему подчиниться. Вождь схватил второй стакан дрожащими руками, плеснул себе на пальцы, и поднял на Лёху мутный взгляд.
— Ты… Кто такой… — медленно пробасил он. Пролитая водка явно беспокоила его больше, чем всё остальное.
— Лёха, — как можно более весомо представился Лёха.
Вождь быстро потерял к нему интерес, приложился к стакану и быстро его осушил, отдал стакан Лёхе, откинулся на троне и мгновенно уснул. Из-под полы царской шубы зажурчала струя.
Герой отошёл на шаг назад, дабы не замочить тапочки, поставил стаканы на стол и посмотрел на боярина, который совершенно равнодушно стоял, сложив руки на груди.
— Эт чё было, бля?! — прошептал Лёха, ошарашенно хватаясь за лысую голову.
— Повезло тебе, герой, повезло, — закивал боярин.
— Чё?! Это ж… Бля…
— Ледовласый благословляет тебя, герой, — степенно продолжил он. — Это большая честь.
— Чего? Да он же обоссался, бля! — воскликнул паладин. — Синий, как океан!
Вождь тем временем зачмокал губами во сне.
— Ммм… Понимаешь… — невнятно промычал Ледовласый.
— Синий — противоположность красного! — вдохновенно произнёс чиновник. — Благодари богиню, что Ледовласый не увидел в тебе красноту!
— Чего, бля?! Вы чё тут, совсем поехавшие? — воскликнул Герой.
