Распорядок был всегда одинаков. Пять часов наблюдений, потом час на обсуждение увиденного и пояснения Готамы, затем два часа я повторял все выпады и атаки, которые увидел. Как только заканчивал с повторами, мы переключались на алхимию. Этому занятию было выделено аж три часа времени. А потом все сначала. Наблюдение, обсуждение, повтор, алхимия. Казалось бы, на этом круг замкнулся, но нет. Через каждые десять подобных кругов Готама заставлял меня выполнять упражнения по развитию собственного сознания. Он упорно старался вывести меня на нормальный уровень ментальной магии. Вот только, в отличие от Веты, у меня ничего толком не выходило. Такое ощущение, что у меня полностью отсутствовал талант в данной сфере магии.
И только когда я прозанимался в таком ритме сто пятьдесят дней, Готама слегка изменил программу моего обучения. Теперь вместо наблюдения за другими, я лично сражался против Готамы. Как такое возможно во внутреннем мире? Не знаю, но как оказалось, вполне нормально можно драться друг против друга. Более того. Полученные раны были несмертельны, но вот боль от них вполне реальна. Как такого эффекта добился Готама? Все благодаря ментальной магии. Ну а если я хочу узнать побольше, то нужно развивать свой разум. Вот такие вот пироги. М-да.
Сначала наши спарринги были больше похожи на избиение меня любимого, чем на подобие поединка. Но потом этот хитрый старый эльф применил очень ловкий ход. Когда мне уже казалось, что шансов победить у меня нет, он стал специально занижать свою силу. Это я сейчас понял, что он таким образом меня побуждал к росту над самим собой, но тогда я искренне считал, что еще чуть-чуть, и я смогу его победить. Каждый раз мне вроде как не хватало всего миллиметра, одного движения, одного поворота. Победа была настолько близка, что я начинал злиться сам на себя. Обидно проигрывать, когда вроде как выиграл, но в конце допустил досадную промашку и опять проиграл.
Вот только все это была иллюзия. Готама искусно играл на моих чувствах, заставляя выкладываться каждый раз в полную силу. Хотя чему я удивляюсь? Учивший меня эльф прожил уже столько лет, что тут хочешь не хочешь, но станешь специалистом в сфере образования. Только сейчас, когда я наконец смог реально его ранить, я осознал, какой объем работы произвел мой по-настоящему первый учитель, что в этой, что в прошлой жизни. Сейчас я смог оценить тот титанический труд, который пришлось приложить Готаме, дабы из меня получился воин. Только сейчас я понял, насколько слаб и немощен был раньше.
Мне даже сложно сравнить разницу между тем, что было, и тем, что стало. Наверно, если представить себе высотный кран, к тросам которого прикреплено двадцать тонн груза, который нужно поднять на, допустим, сотый этаж, то я тот, кто до обучения был идиотом, который тужился внизу и пытался сдвинуть с места бетонные плиты весом в двадцать тонн и при этом абсолютно не обращал внимания на кран. То есть видел его и даже как бы отдаленно понимал, для чего он нужен, но вот додуматься и сделать правильные выводы я бы сам так и не смог никогда в жизни. А сейчас я тот, кто сидел на месте крановщика, рулил краном и без проблем мог хоть круглые сутки поднимать многотонные грузы снизу вверх. Но разница между мной и учителем оставалась огромной. Да, я мог сейчас почти на равных сражаться против него, но оставалось одно «небольшое но». Я до сих пор не мог понять, как создать кран, а вот Готама мог легко и непринужденно в любом выбранном месте соорудить подобную конструкцию.
Если говорить о самом поединке, то я рисовал картину из тех красок, что мне дали, и теми движениями, которым меня обучили, а вот учитель мог написать свой рисунок боя. Возможно и я когда-нибудь научусь подобному, кто знает. Но главное заключалось в другом. Я научился сражаться на равных без своих усилений! И это очень веское обстоятельство, меняющее все на свете. В реальности я спокойно уложу учителя за счет дополнительных бонусов. Ну, я так думал, по крайней мере. Надеюсь, у него больше нет никаких сюрпризов в рукаве. Хотя сомнения все еще оставались. Слишком много тайн за спиной у учителя. Не удивлюсь, если в реальности он кое-что припрятал на крайний случай.
По крайней мере, на очень многие вопросы Готама не захотел или не смог ответить. Он конечно же говорил, что не знает ответа, но в некоторых моментах меня одолевали сомнения на этот счет. Например, способ, с помощью которого он вышел на меня и Вету. Каким образом его помощник Вальдемар узнал о том, что нас нужно ждать именно в том подземелье? А если бы Вета не провалилась в тайное убежище эльфа? Как они поняли, что из сотен миллионов прибывших игроков именно мы и есть те самые избранные? Или же на роль избранных подходил кто угодно, важен лишь старт? Ответ Готамы опирался на фактор множества проб и ошибок. Мол, они многих отправляли в данж, но лишь мы смогли его пройти. Звучит отчасти логично, но в том-то и дело, что лишь отчасти. Слишком легкомысленный план, рассчитанный по большей части на удачу, а не на факты и четкое планирование. Для тех, кто ждал и готовился тысячи лет, такой подход мне кажется слишком простым и неэффективным.
Возможно, я сам себя накручивал, и никакой тайны нет, но чем больше я говорил на эту тему с учителем, тем больше склонялся к мысли, что он что-то скрывал от меня. Что-то очень важное. Правда, все эти размышления сотканы больше из косвенных намёков и моих догадок, а не из фактов. И все же. Моя интуиция так и вопила о том, что нам явно не договаривали. Но тогда возникал вопрос. Почему? Зачем необходимо скрывать от нас что-либо? Должна быть очень веская причина для подобного решения. Вот только сколько не думал, но так не увидел хотя бы даже выдуманной причины. Разве что все, о чем говорил мне Готама — это вранье. Но тогда как быть с моим обучением? Зачем учить того, в ком не заинтересован? Только для того, чтобы отправились в легендарный данж? Но зачем?
Допустим, если Готама и Вальдемар преследуют не те цели, о которых говорят, а другие, то каким образом им поможет наш поход? Один вариант ответа у меня все же был. Что, если они уверены в том, что мы не сможем пройти данж? Что, если они хотят убрать нас с доски? Но тогда зачем было помогать нам раньше? Да, блин! Они реально не один раз спасли наши жизни. Например, та же дуэль против демона. Если бы не эльфы, то я бы там и умер. Черт! Ничего не понимаю. Значит я все же не прав? Но почему тогда моя интуиция не дает мне успокоиться? Почему подсознание все время ищет какой-то подвох? Или же все дело в том, что я изменился и стал параноиком? М-да. Надо завязывать с размышлениями, а то скоро до идиотизма додумаюсь. Буду ждать фактов. Будут факты — будет пища для раздумий.
— Ты готов.
Неожиданно оборвал мои размышления голос учителя. Я как раз занимался развитием разума и ментальной магии. Собственно размышления на разные темы отлично подходили для развития данной способности.
— Готов? — удивленно посмотрел я в его сторону.
— Да, — уверенно кивнул он в ответ. — Большему я тебя не научу за столь короткое время.
— Кстати. А что будет, если я выиграю бой? — озвучил я пришедшую на ум мысль. Как бы приблизительный расклад я знал, но хотелось бы понять конкретно.
— Мы выполним свое обещание. Сто эйдахо. Сто лучших воинов отправятся с тобой на войну, — гордо вздернул подбородок учитель.
— И вы тоже, учитель? — недоверчиво посмотрел я на него.
— Нет. Я останусь учить молодых воинов. Да и стар я уже для подобных приключений, — улыбнувшись под конец фразы, ответил он.
— Сомневаюсь, — буркнул я в ответ.
— Зря. Мне уже слишком много лет, чтобы скакать по полям и бегать по лесам. Война — дело молодых. Нечего там делать старикам.
После этих слов меня выкинуло из внутреннего мира, и я оказался в собственном теле. Осознав себя и пошевелив конечностями, я встал и с огромным удовольствием потянулся, а затем пару раз подпрыгнул. Все же ощущать свое настоящее тело было намного приятнее. Стоп. Какое к черту настоящее? Это же тоже фактически иллюзия! Или нет? Что-то в последнее время я стал все чаще сомневаться в однозначности данного ответа. Только наличие системы и статов удерживало меня от признания этого мира настоящим. Хотя, есть же еще системные мобы, пропадающие трупы, лут, экспа… Да в общем, куча вещей, указывающих на то, что это не может быть реалом при всем желании. Или не может быть реалом в нашем понимании этого слова. Все же для местных это вполне себе реальная жизнь без возможной альтернативы.
