— Накапливаемый опыт это и есть плата, разве нет.
— Это всего лишь спусковой механизм. Условность. Костыль. Чтобы у тебя появилось ощущение платы и заслуженности награды. Нас таким способом пытаются дрессировать. Будь нужна наша помощь этой «системе», то она бы нас сразу сделала машинами для убийств. Ей это по силам. Цирк с накапливанием опыта и иллюзией того что ты можешь развиваться как хочешь всего лишь ширма. Тут другая цель. Нам как пешкам знать её не нужно.
Бессмыслица если так подумать. Даже если предположить, что каждый последующий уровень получить значительно труднее чем предыдущий, то уже приобретённые единицы навыков нивелируют этот разрыв. Каждый увеличенный уровень делает тебя сильнее. То есть в какой-то момент все, кто сможет перейти за определённый уровень станут… Кем станут? Сверхлюдьми? Новым биологическим витком эволюции? Или перейдут на иную стадию существования? Где и дальше продолжат развиваться. И когда особь станет достаточно сильной. Что тогда? Сможет из пешки стать кем-то более весомым и получит более конкретную цель?
— Касаемо заданий. — Гавел продолжил. — Это не что иное как отсев непригодного материала.
— Кажется я понимаю к чему ты ведёшь. У системы есть глобальная цель. Но по каким-то причинам она неспособна достичь её своими силами. Именно для этого ей нужны мы. То есть те, кто сможет выполнить задачу за неё. Судя по всему, то что нужно сделать не по силам одному человеку. Поэтому сюда нас затаскивают тысячами. И опять же система скорее всего неспособна похитить конкретного человека. Из-за чего и приходится компенсировать количеством.
— Налету схватываешь. Если всё так, то мы здесь, в этом мире, станем частыми гостями. Задания будут становится сложнее. Отбирая всё более и более достойных.
— Знать бы ещё для чего.
Шаг за шагом мы продвигались всё дальше по останкам этого некогда воистину огромного города. Меня не покидало восхищение, могуществом природы над усилиями разумных. Можно вырубить лес, отравить воду, перебить животных, а то что останется сравнять бульдозерами и на безжизненных пустырях возвести каменные лабиринты. Для жизни в тесноте и удушливом смоге множеств заводов и фабрик. Осознавая, что ты, ЧЕЛОВЕК, одолел своего создателя и поглотил его плоть. Вскинув голову к стальному небу улыбаться, умирая с мыслью о том, что ты покорил то, что создало тебя.
Пройдёт время и человек падёт. Под весом собственной жадности, гордыни и мнении о превосходстве личности над обществом. Всё что он так яро уничтожал вновь поднимется из-под укатанной дороги, металл вырванный из недр — вернётся в недра, здания окажутся отличным пристанищем для всех животных и птиц, а тела «победителей» станут отличный пищей для вернувшегося создателя.
Не знаю, были ли у обитателей этого места заводы, механоиды, юмборы. Могу сказать одно — они были не глупее человека. Сейчас, проходя по улицам, где стены домов поросли ползучими растениями, повсюду деревья и кусты, валяются кирпичи и камни, оставшиеся от разрушенных зданий, обвалившиеся лестницы, каменные дороги заросли травой, мхом, цветами и грибами, а в некоторых местах чётко видны проплешины некогда бушующих здесь пожаров, задумываюсь, а не постигнет ли подобная участь Землю.
Местное светило постепенно начало краснеть и уходить за горизонт. Я к этому времени сносно научился вызывать сокет. Оказалось, всё довольно просто рассредоточиваешь взгляд на несколько секунд, и он появляется. Несколько раз моргаешь, и он пропадает. Для вызова текста просто нужно обозначить одну из светящихся точек на грани видимости. Сам же текст перед глазами совсем не мешает следить за окружением. По началу было непросто из-за чего я несколько раз проверял прочность земли своим телом, но всё же мне удалось приспособится.
Это сильно похоже на то, чем пользуются сервиторы. Им тоже информация поступает напрямую в мозговой центр с возможностью подключения ко внешним визорам для получение более объёмных данных. Только вот их окуляры напрямую подключены к модулю внутреннего управления. Для них видеть внутренним взором бесконечный поток цифр, обозначающий буквально всё, в порядке вещей. Мне множество раз приходилось слышать, что биоинженеры не раз пытались внедрить ахромат живому человеку. В первую очередь в этом были заинтересованы военные. Чтобы офицеры могли получать более полную картину боя находясь непосредственно на фронте. Все подобные эксперименты заканчивались неудачей. Да и насколько мне известно пока что не существует способов дать человеку дополнительное улучшение, не прибегая к установке внешних модулей или аугментических модификаций. Тогда как? Как я могу видеть текст и одновременно окружение. Управление сокетом лишь мыслью кажется вовсе нереальным.
Насколько же продвинуты те, кто нас сюда отправил раз им доступно, подобное? И ещё больший вопрос, раз им не составило никаких проблем выдернуть из иного мира три тысячи человек и наделить их неведомой технологией, то неужели они не смогли решить возникшую проблему в этом мире сами? А что если … Нет! Это бред, полная чушь. Ну, а если всё же на секунду поверить, что тут замешены не какие-то абстрактные «ОНИ», а вполне определённый «ОН» то есть …Бог. А что, это было бы в его стиле. Создать расу, дать свободу воли, но не дать моральных ориентиров. Дождаться пока они разовьются, разрушат свой дом, немного одичают и озвереют, а затем столкнуть лбами с другим своим творением. Зачем? Просто так, скучно стало. И нет тут никакой высшей цели. Ведь если верить священному писанию, причём любому из его версий, Бог ещё тот мудак.
— Воняет. — буркнул Павел и остановился.
— Чем воняет? Я нечего не чую, а вы чуете? — Втягивая воздух закрутил головой Барон.
— Вон там, гнилым мясом тянет. — Ткнул пальцем Павел в сторону одной из развалин.
— Отойдите за ту стену и не высовывайтесь. Я схожу проверю, что там. — С этими словами Гавел скрылся в кустах обходя указанное Павлом место по большой дуге.
Я обратил внимание как он вошёл в кустарник. Ни одна веточка не хрустнула, ни один листок не прошелестел. Да уж, всё-таки я был прав — непростой он человек. Минута, вторая, десятая. Барон, уже весь изъёрзал то и дело, задевая ветки низко растущего деревца своей рельсой. А у меня рука ещё сильнее разболелась. От боли начало темнеть в глазах. Нужно терпеть как бы больно мне не было. Вот ещё минут через десять Гавел появился, прямо у нас за спиной. От неожиданности Барон как-то по девчачьи взвизгнул, но тут же прикрыл рот руками.
— Ты чего так долго, я уже хотел с этими двумя идти тебе на выручку?! — Опомнившись Барон опустил глаза. — В смысле, мы начали волноваться и решили, что может быть тебе наша помощь … того не помешает, вот.
— Я так и понял. Но ещё раз не уследишь за языком, будешь его как украшение на шее носить. Ты всё понял?
— Д-д-да, я понял. Извини.
— Можно идти там никого нет. Ну, почти никого.
За поворотом ко мне пришло осознание чтобы здесь не происходило, на деле всё намного, намного хуже. Большой грубо сколоченный деревянный щит весь измалёванный какими-то знаками. По центру к нему несколькими гвоздями прибиты ноги какого-то копытного животного. Перед щитом на небольшой насыпи из камней лежит раздувшиеся и почерневшее человеческое тело. Некогда оно принадлежало женщине, но, если не вглядываться можно и не понять этого. Складывалось ощущение, будто бы её скелет взорвался изнутри. Позвоночник торчит из горла, ключицы кольями вышли через плечи, а живот взрезали осколки рёбер. Челюсти вывернуты наружу из-за раздувшегося языка, кажется, будто она хочет что-то сказать. Рой мух без конца кружит над телом выискивая место куда ещё можно отложить личинок.
Кое-как пересилив себя, я отвернулся, встретившись взглядом с другими мертвецами. Ещё три тела справа от насыпи. Они стоят на коленях, кисти рук отрублены, а подбородком они насажаны на колья. В спине у каждого вдоль лопаток виден очень глубокий разрез. Слева ещё три тела.
