и отдельных камней, а потом сравнивал с тем, что говорил Гермуш — вдруг получится открыть себе навык оценки? Я вгрызался в гранит гномьего языка, который нам спустя рукава преподавали каждое утро. Большинство на этих уроках тихо дремало, но я еще и учителя периодически задалбывал вопросами… и вот это сыграло со мной дурную шутку. Как-то подзабылся тот момент, что, во-первых, мы тут с Фестусом не одни, а во-вторых, подростки не любят тех, кто пытается выделиться. А вопросы и инициатива при изучении гномьего языка как раз сошли за такую попытку.
Спустя неделю меня поймали у нашего пригретого места, где мы рубили камень, ровно в момент, когда Гермуш отошел облегчиться. Продуманные ребята, нашли удобный момент. Разговор, правда, вышел довольно коротким:
— Привет, это ты тут сильно умный? — Черноволосый парнишка, на пару лет старше меня, появился справа и легонько толкнул меня, привлекая внимание.
— А? — Я полностью сосредоточился на добыче гранита, так что не сразу понял, кто это и что он от меня хочет.
— Умный, говорю?
— Э… возможно.
— Так ты не умничай!
— А почему?
Парень на секунду задумался, подбирая ответ, но в этот момент переполнилась чаша терпения его напарника. Скуластый и насупленный, он до этого молча стоял и внимал мудрости товарища, но тут решил, что время слов прошло и настало время действий. Молча вышел из-за спины брюнета, размахнулся и зарядил мне кулаком в пятак. Я на мгновение ослеп от боли, а когда проморгался — успел лишь увидеть и почувствовать, как в меня влетели плечом, повалив на землю. Уже падая, увидел яростного Фестуса, который прыгнул на второго противника с воплем, больше похожим на боевой клич. Увы, противников оказалось совсем не двое. Как бы Фестус ни был силен — кулачный бой у него так и не открылся, так что в одиночку против целого десятка подпевал долго продержаться у него не получилось. А дальше нас пинали толпой. Прям старые добрые Лиан и Кристоф вспомнились, только те как-то нежнее и осторожнее били… оххххх… а вот тебя, сволочь рыжая, я запомнил. Бить лежачего в пах — это уже верх гнили.
— Шухер! — Донесся вопль издалека и стая шакалов вокруг тут же брызнула в стороны, делая вид, что ничего не произошло.
Кряхтя и постанывая, мы перевели тела в более вертикальное положение и сели, прислонившись к стене карьера. Я покосился на злого Фестуса, который хмуро ощупывал бок, периодически кривясь от боли:
— Ты извини… и спасибо, что попытался вмешаться.
— Я же не тварь дрожащая, чтобы друга в беде бросать? — Фестус усмехнулся и сплюнул. Кровью. Задумчиво пошатал языком зубы. — Сука, кажется, у меня в ребре трещина. Но бывало и хуже, так что забей.
— Ну уж нет… — От моего тона товарищ почему-то вздрогнул. — Забить на этих шакалов? Не дождутся. Теперь их ждут веселые деньки…
Я тоже сплюнул кровью, попав рядом с плевком Фестуса и улыбнулся.
— Смотри, кровь смешалась. Получается, мы теперь кровные братья?
* * *
Мы затаились на всю следующую неделю. Долг — и мой, и Фестуса, продолжал увеличиваться ускоренными темпами, потому что работали мы теперь не столько ради его скорейшего погашения, сколько ради прокачки силы и чтобы не выделяться своим бездельем. Все оставшееся время мы тратили на восстановление сил, спарринги друг с другом в укромном переулке между бараками и на усиленное питание. Последнее тоже ухудшало наш и без того отрицательный денежный баланс. Зато к концу недели моя сила и ловкость перевалили за пятерку, а Фестус наконец открыл кулачный бой. Для честной драки против наших коллег этого было все еще мало… но кто говорил о чести? Нас пинали толпой без всяких там попыток честной дуэли. А значит что? Верно. С волками жить — капканы ставить.
Вычленить каждого виновного в той суматохе по лицу было сложно, но главных зачинщиков я запомнил надолго. И рыжего ублюдка, пнувшего меня по яйцам — тоже. А поскольку все они принадлежали одной группе из десятка человек с четким лидером в виде Эльгера (того самого брюнета, который все это начал), то вывод напрашивался сам собой.
Месть мы продумывали и обсуждали долго. Самым очевидным вариантом было отловить каждого из них поодиночке и показать, где раки зимуют. Увы, очевидный вариант был и самым тупиковым — после первого же эпизода нам снова устроят темную всей кодлой. И мы снова огребем. Скорее всего, даже сильнее, чем в прошлый раз.
Вторым вариантом была подстава Эльгера под гнев начальства карьера, но эта идея была со знатным душком, так что мы сразу отложили ее в дальний ящик, решив, что вернемся к ней лишь от большой безысходности.
В итоге начали с более сложного варианта, который не сулил немедленной мести всем, но позволил бы ненадолго утолить нашу жажду мести и подмочить репутацию Эльгера. Последнее было даже более важно, чем все остальное, потому как в орбиту влияния этой сволочи вовлекалось все больше людей вокруг. Изначальное ядро его группы оставалось все тем же, но и еще куча народу в стороне не оставалась. Кто-то подлизывался, кто-то побаивался, кто-то пытался держать нейтралитет, чтобы его не донимали. И последних становилось все меньше.
* * *
Эффект от мести должен быть прост и незатейлив, как удар молотком по темечку — в конце концов, у нас тут не особо интеллектуальное общество. Не на дебаты же противника вызывать?
Поэтому все началось с маленькой деревянной будочки возле бараков…
— Идет! — Фестус подбежал сбоку и рухнул рядом со мной за небольшую каменную насыпь. На улице уже чувствовалось дыхание ноября и лежать на голой земле, припорошенной снегом, было весьма некомфортно, даже будучи тепло одетым. Но приходилось терпеть. Да и ждать осталось недолго.
Вот со стороны карьера появился Эльгер с одним из своих подпевал, явно торопясь к той самой будочке, за которой мы сейчас наблюдали. Вот он туда забежал и захлопнул за собой дверь.
Мы затаили дыхание. Секунда. Вторая. Третья. Громкий треск и отчаянный утробный вопль, прервавшийся отчетливым «бульк». Побледневший подпевала осторожно стучится в дверцу. Не дожидается ответа, распахивает ее, мгновение смотрит внутрь, после чего несется в сторону бараков, крича и размахивая руками. Что ж, пора бы и нам убираться отсюда…
Прикрываясь насыпью, мы обошли добрую четверть карьера, чтобы появиться с другой стороны. Никто не должен был связать нас с произошедшим, так что мы второй день подряд рубили камень как не в себя с утра до вечера.
