Но я еще жив.
Почему я все еще жив?
Почему я все еще гоблин, а не лежащая у дороги гнилая осклизлая разумная жопа с чавкающей дыркой для траха и воткнутой сверху табличкой «Трахая это дерьмо ты восславляешь Первого».
Почему я здесь в Формозе? – что уже слишком близко к его воскресшей дочери.
Почему Первый задал мне этот явно терзающий его вопрос о дочери только сейчас? Нам ведь уже приходилось общаться и не раз, если верить его глумливым насмешкам и обещаниям.
Почему Первый сделал все, что затащить меня в Формоз?
Ведь он считай заманивал убийцу к чудом выжившей жертве. Зачем?!
Почему Первый в этот раз говорил иначе? Больше истерии, больше эмоций, больше ярости и никакой обычной для него холодной снисходительной насмешливости, что так свойственна тем гоблинам, кто мнит себя шибко умным и эрудированным, втайне свысока глядя на остальную серую массу быдла.
Как? Вы не знаете когда был основан знаменитый город Трахни-меня-в-сраку-град? Ну-ну… и легкая тайная улыбочка корежит слюнявые уста эрудита…
Первый был выше всего этого, а в лучшие его годы – те, что я помню – он умел принимать решения максимально быстро, выбирая наилучшие варианты – те, что позднее многие называли бесчеловечными. Он тратил мощности своего разума на конкретные дела, а не на слюнявые ухмылки. И когда вспыхнул мятеж на Формозе, он отправил меня туда в первые же минуты. Еще до того, как в солнечную мирную больничную палату с его коматозной дочерью ворвались первые рыкающие орки с окровавленными тесаками. При этом он не бросил остальные дела, решая проблемы Атолла Жизни с холодной расчетливостью машины. Он продолжал оставаться на посту даже в тот момент, когда началась трансляция потешного видео, где его дочь начали истязать… И даже когда мы падали в отравленное болото после попадания ракеты, затухающим сознанием я слышал его приказы – отсечь противника, определить зону падения, направить все силы на спасение…
Я пытался убить его дочь. Неважно по какой причине – но я пытался.
Этого достаточно, чтобы не оставлять меня в живых. А если я вдруг по какой-то причине все же незаменим для него – он бы не подпустил меня к Формозу. Он бы сделал все, чтобы отправить меня как можно дальше от него – на противоположную сторону планеты. В какой-нибудь другой гнойник. Туда, где я продолжал бы приносить пользу его планам. А как только для меня не осталось бы дел – он бы меня прикончил с особым наслаждением. Прикончил бы не только из-за сжигающих его ярости и чувства мести. И плевать на ту поговорку, где месть – это блюдо, что трамбуется в глотку хером заботливо выращенной, обученной и самолично зараженной прокаженной гориллы и великое удушение распадающимся хером происходит на фоне двух вырытых могил….
Нет. Дело не только в ярости и мести. Дело еще и в параноидальных опасениях. Он фанатик, что считает дочь и планету своей собственностью. И не любит, когда его имуществу кто-то угрожает. А еще он не мог не понимать, что даже мне и плевать на его пережившую немыслимое дочь, то все резко изменится, как только я узнаю про судьбу Мокко…
Почувствовав, как начинают сковываться спазмом горящие огнем мышцы, я заставил себя чуть сбавить накал эмоций, заодно подогнув руки и упав на теплый пыльный кирпич строящейся защитной стены Дублина-5. Хрипло дыша, не обращая внимания на сдавленные стоны остальных из крохотной группы, что попадали рядом со мной, я продолжал размышлять, глядя сквозь вздымающиеся от моего дыхания пыльные облачка. Левое предплечье все же свело болью и, перевалившись на бок, я принялся ожесточенно разминать подведшую мышцу.
Кто этот голос из шлема?
Тот самый фальшивый Первый, что вел со мной беседы в Темной Башне, а затем в речных руинах?
Хрен его знает…
Но мне нельзя верить никому. Даже здешней Управляющей. Она вполне может играть на стороне системной ведьмы Эдиты. Мне нельзя верить и красивым видеозаписям. Это все может оказаться искусной подделкой.
А что мне надо?
Тут ответ прост – путь опять лежит к центру. Надо в максимально сжатые сроки пробиться до сердцевины Формоза, поймать бродящую там зомбо-суку, вырвать у нее второй хребет, выяснить насколько правдива история про сраного Папу Кванта и только после этого принимать решения – холодные и расчетливые решения.
Как это сделать? Как добраться до центра? Есть много путей и одним из них – геройская слава и построение геройской карьеры плюс известность в узких сучьих кругах – я уже воспользовался во Франциске II. Там я был непослушным котенком сращённым с колючим унитазным ершиком… И пусть я был относительно независимым – я все жрал с системных щедрых лап.
Примерно этим путем сейчас двинется Каппа.
Подобрав под себя руки, я заставил тело подчиниться и, приподнявшись, продолжил отжиматься, продолжая глядеть в пыльную микро-бурю, вздымаемую моим дыханием. Подо мной темнело влажное пятно, что продолжало расширяться благодаря частым каплям пота, срывающимся с моей перепачканной кожи.
Каппа… он получит кое-какую ограниченную системную помощь, пополнит состав готовыми на рисковую авантюру гоблинами, чуток обучит их и… опять же по системной наводке, он двинется к центру Формоза. Его ждет выполнение рядовых заданий и особых поручений системы. Это вариант что на самом виду. Но мечник может пойти другим путем – более сложным, более сумрачным и потому непредсказуемым. Он может пойти тем же путем, что и я.
До этого я был колючей глистой, что с трудом управлялась, порой причиняла Камальдуле проблемы, но при этом все же усердно уничтожала других подобных мне паразитов, что не желали жить по системным правилам. Под конец я из жопы добрался до загнившего мозга и хорошо прочистил там каждую извилину.
И хватит с меня…
Если эта история начинается с системного громкого клича «Помоги мне, герой Оди!», то я иду мимо. Хотя бы потому, что именно этот след самый явный и легко отслеживаемый кем угодно с достаточно высоким доступом. Я не верю, что у системной ведьмы Эдиты в наличии только отряд зомбо-солдат. Хер там. Как только я понял с кем предстоит столкнуться – если доберусь – мои булки тут же напряглись так, что посрать мне в ближайшие дни вряд ли суждено. Там и волосинке не пропихнуться – настолько сильна судорога испуга.
Эдита – дочь своего гребаного отца.
Она не только плоть от плоти, как это всегда бывает, если не вмешался соседский фактор, но и разум от разума, что уже куда реже. Она всегда была запредельно умной девочкой, но раньше ей никогда не приходилось особо напрягать свой мощный разум. Блестящие результаты в образовании, неизменно потрясающие достижения в помощи отцу во время их поначалу тайного спасения планеты… Я читал архивы во время долгих перелетов и помню пусть далеко не все, но все же достаточно, чтобы понимать насколько херово мне придется, как только почти придушенная мной зомбачка вдруг узнает, что внутри ее мирка появился гоблин Оди…
Насколько сильно был поврежден ее мозг? Насколько много там осталось от острого прежнего разума и природной смекалки?
Скрипя зубами от дикой боли, что сковала и одновременно зажгла грудные мышцы и трицепсы, я жесткой доской рухнул опять на пузо и прохрипел:
– Пять минут отдыха. Потом канаты.
Как только я увидел свисающие с верхнего края стены канаты, что были переброшены через самодельные краны с лебедками, я тут же понял, как мы добьем наши тела. Спуститься, потом подняться, снова спуститься… это будет самое то.
Пока лежал, чувствуя, как мышцы медленно отходят, а боль становится не такой жгучей, я невольно вспомнил старую фотографию, где улыбающаяся девчонка в красном сплошном купальнике, с маской для ныряния на загорелом лбу, скрестив ноги, сидит на границе, где встречаются волны и прибрежный песок, держа в сложенных ладонях перед собой несколько только что вылупившихся морских черепашек. Первый успешно заработавший даже не инкубатор, а с нуля созданный природный внутренний резерват. За ее спиной пара мелких островков, увенчанных пальмами, а еще дальше вздымается едва различимое защитное железобетонное кольцо вокруг искусственного рифа, что был началом Атолла Жизни.
