Потянулись томительные минуты ожидания. Хоть я и следил за передвижением мертвецов с помощью совы, и примерно рассчитал время, когда они доберутся до нас, но всё равно — время от времени, не сдерживался, и косил взглядом на карту, проверяя, сколько им ещё осталось, и не ускорились ли они вдруг. Постепенно светлело, лица воинов в сумеречном свете выглядели очень сурово. Почему‑то, очень ясно, будто сам там был, представил себе красноармейцев, ожидающих, затаившись в окопе, наступления немецких танков…
И вот, вечность спустя, первый враг, похожий на обезьяну уродец с длинными передними лапами (или руками), выбежал из‑за деревьев. По всей видимости, это был разведчик. Чуть погодя, к нему присоединились ещё двое таких же существ, разбегаясь полукругом. Остальная масса мертвецов, двигающаяся беспорядочной толпой, показалась только через некоторое время.
Не откладывая в долгий ящик, я дал приказ грифонам атаковать мелких тварей. Пока основные силы некромантской армии ещё на некотором расстоянии, можно чуть — чуть безнаказанно потрепать их авангард, пусть это и явно не самые сильные существа. Всё равно, пусть будет, птичка по зёрнышку клюёт. Наши крышатые воины, один за другим, величественно сорвались со своих насестов и спикировали вниз. Кеша, не приземляясь, ударил свою жертву лапами прямо в полёте, и снова взмыл вверх. Епифания же села, и в несколько ударов прикончила врага. Пока она взлетала, к ней уже почти подбежали несколько особо шустрых мумий. Она начала было поворачиваться к ним, но я, используя карту, дал команду отступать — не хотелось рисковать. Второй грифон, тем временем, за очередной заход расправился со своей тварью, и сейчас уже летел за третьей. Та резко развернулась и бежала назад, но упавшая с неба смерть вдавила тщедушное тельце в землю, и, не отпуская, разорвала на куски. Кеша, как и Епифания, взлетел в самый последний момент, уходя из под самого носа у противника.
Тем временем, основные вражеские силы, увлёкшиеся охотой на наших птичек, вошли в зону уверенного поражения, и я кастанул Трупных Червей на кадавра — переростка, посчитав его самым опасным противником. Не последовало никаких спецэффектов, и вообще было непонятно, сработало заклинание, или нет. Хотя, судя по тому, что мертвецы с усиленным рвением бросились в сторону Замка — видимо, всё же да.
Прежде, чем они добежали до стен, я успел запустить два Огненных шара. Правда, после первого враги рассредоточились, и вторым удалось накрыть гораздо меньшее их количество. Но всё равно, несколько скелетов и самых хлипких зомбей опали бесформенными подгоревшими кучами, и ещё некоторые выглядели неважно. Фигура в плаще, как я и ожидал, осталась позади, но — к сожалению, с охраной, да ещё и вне досягаемости моей магии. Видно, зря я засветил грифонов раньше времени. Не знай некромант про них, глядишь, не осторожничал бы так, и можно было бы попробовать вынести его молниеносным авианалётом.
Тем временем, всё здание Замка сотряслось от удара — это кадавр врезался в него с разбегу. Нас накрыло волной нестерпимого смрада. Страшная голова монстра, с бледными бельмами вместо глаз, омерзительной безгубой пастью, и зияющей дырой вместо носа, немного возвышалась над крышей. Он увидел нас. Без единого звука, чудовище подняло свои руки вверх и снесло с таким трудом возведённую нами импровизированную стену в сторону, чуть не задавив бревном одного из наших, к счастью, успевшего вовремя отскочить. Тем временем, остальная мёртвая рать ломилась в двери, пыталась пролезть в окна (к счастью, слишком узкие, чуть шире бойниц). Снизу доносилось дикое ржание перепуганных лошадей. Да я и сам, если честно, чувствовал себя участником фильма ужасов, и становилось страшно до жути, как только представлял себя раздираемым на части этими чудовищами. Так сказать, локальный зомби — апокалипсис, да ещё и с мутантами, вот бы любители этой темы порадовались…
Не дожидаясь моей команды, все, у кого было древковое оружие, бросились к кадавру, и стали пытаться достать его. Лучники, среди которых был, кстати, и пацанёнок, теперь уже совсем почти взрослый, били практически в упор. В то же время, все остальные кидали вниз камни, чурки и целые брёвна, стараясь задеть как можно большее количество мертвяков. Гаргуши, неуклюжие и с корявыми когтистыми лапами, ждали своего часа, до поры не вмешиваясь. Я пока тоже не участвовал, следя за полем боя в основном через карту.
Вот кто‑то, воткнувший копьё в руку чудовища, полетел с крыши — тварь просто крутанулась, не обращая внимания на торчащее из себя древко, и смела наглеца вниз. Раздался страшный вопль, и не умолкал какое‑то время. Тем временем, Рыжий и Всесвет принялись вдвоём очень умело охаживать кадавра, чуть оттеснив остальных, и ловко уворачиваясь от его страшных, но неуклюжих ударов.
У меня прошёл откат, и я вновь скастовал Червей на монстра, опять без каких‑то видимых результатов. Затем, чуть поколебавшись, дал команду нашему «засадному полку» из сыновей Ратмира атаковать некроманта и его свиту, и выделил грифонов, чтобы не пропустить момент и синхронно ввести их в операцию. Отвлёкшись от карты, увидел, что кадавру всё‑таки нехорошо — прямо из лопнувшего глаза вывалился отвратительный белый червь, размером с большой палец. Одновременно, бродэкс Всесвета очень удачно попал чудищу по руке, так, что кисть безвольно обвисла. Из обрубка сочилась какая‑то омерзительная слизь.
Снова сосредоточив всё внимание на карте, наконец, отправил птичек в полёт, указав целью фигуру в плаще. Наш засадный полк, на всех парах несущийся вперёд, уже появился в области видимости противника, и нежить, окружавшая некроманта, развернулась в ту сторону. Когда до сшибки оставалось буквально чуть — чуть, повелитель армии мёртвых взмахнул своим посохом, на вершине которого бледно — зелёным сверкнуло навершие, и сыновья Ратмира внезапно замедлились. Лошади из резвых скакунов превратились в еле переставляющих лапы кляч, а всадники, казалось, еле удерживаются в сёдлах, и вот — вот упадут вниз. Твари набросились на них, не встречая заметного сопротивления: двоих тут же стянули и повалили, только последний ещё вяло отбивался.
Я быстро перенаправил одного из грифонов на помощь воинам: терять их не хотелось, это невосполнимые потери. Поэтому, атака по непосредственной охране некроманта оказалась в два раза слабее, и Кешу, который приземлился на одного из мертвецов и стал раскидывать остальных, начали теснить массой. У Епифании, на которую была возложена спасательная миссия, дела шли много лучше, она явно побеждала, но, тем не менее, какая‑то тварь с одним из сыновей Ратмира на плечах выскочила из мясорубки и кинулась к своему хозяину. Спустя какие‑то мгновения, тот выхватил нож, и одним ударом перерезал горло пленнику. Посох, зажатый в другой руке, опять полыхнул зелёным. Я выругался сквозь зубы.
Одновременно, земля содрогнулась — это, наконец, рухнул кадавр. Из глоток защитников Замка вырвался радостный вопль: ведь того, что происходило в отдалении, они, в отличие от меня, не заметили. Камни, стрелы и деревянные чурки полетели вниз с удвоенным энтузиазмом.
В то же время, у грифонов и оставшихся сыновей Ратмира дела были плохи. Последние пришли в себя, но были уже сильно потрёпаны, птички тоже явно устали, хоть и изрядно уменьшили вражеское поголовье. Принесённый в жертву воин уже был поднят некромантом, и присоединился к общей свалке, теперь уже не на нашей стороне… И я скомандовал отступление нашей мобильной группе, надеясь, что удастся всё же обойтись малыми потерями.
Епифания взлетела нормально, в Кешу же вцеплиись мёртвые лапы одной из тварей, и не хотели отпускать. Один из сыновей Ратмира, тот, что оставался верхом, пытался прикрыть второго, который лишился лошади. Момент был очень нарпяжённый, и я не удержался — скастовал на некроманта Каменный Шип, несмотря на дистанцию. Надо было отвлечь его, чтобы не вздумал опять наложить какое‑нибудь проклятие. Вражеского колдуна чутка подбросило, но не было похоже, что заклинание доставило ему хоть сколько‑нибудь сильное беспокойство. Однако, как бы там ни было, наша авиация и кавалерия всё же смогли оторваться и отступить, и сейчас двигались в разные стороны — грифоны, взлетев, направлялись к скалам, а Ратмировские сыновья, вдвоём на одной лошади, скакали прочь из долины.
Снизу послышался треск. Видимо, дверь уже поддаётся, если её уже не выломали. Если захватят Замок, я лишусь притока маны. А противник, наоборот, его получит. Поэтому, по моей команде гаргульи прыгнули вниз, стараясь выбрать себе место для приземления, чтобы там стоял кто‑то. Рухнувшая с неба тяжеленная туша — весомый аргумент в пользу того, чтобы расстаться с жизнью (или тем, что её заменяет поднятым мертвецам). Мужики же, тем временем, начали спускать брёвна — лестницы — просто прыгать с крыши казалось больно рискованным. Все работали дружно и слаженно, гаргульи уже легко расправлялись с хоть и многочисленными, но куда более слабыми врагами, воины — люди сбегали вниз и сразу присоединялись к замесу, образуя постоянно расширяющуюся стену из щитов, ощетинившуюся копьями и клинками. Мы явно брали верх.
