Настоящую.
Искреннюю.
Вечную.
Лайм все росла и росла вверх, обретая свою истинную форму. Каждый оргазм дарил ей опыт. Каждая эякуляция награждала Лайм новым перком. Безумная эйфория наполнила ее сверху до низу, и она все росла и росла, вверх, к солнцу, чтобы поглощать еще больше домов, дарить свою доброту и любовь каждому живому существу. Люди из других районов в тыкали пальцами в растущий прямо у них на глазах зеленый желейный куб и в панике собирали вещи. Они не понимали Лайм. Они не были ее частью. Они ее боялись.
А в центре куба висел старик, ставший дирижером великолепного оркестра. Стоны, вздохи, крики, пошлые выражения, шлепки и несдерживаемые сладкие проклятия теперь не были нестройной какофонией, теперь они складывались одну огромную музыку сфер. Арию вечного.
Гимн его зеленому морю.
Один лишь Микки делал все возможное, чтобы не попасть внутрь своей боевой подруги. Он карабкался по отвесным стенам, перепрыгивал с крыши на крышу, но зеленый куб все равно каждый раз наступал ему на пятки. Неотвратимость гнала его все выше и выше, пока не загнала на самый верх этого, теперь ЕЕ, района. Вцепившись лапками в холодный метал, Микки залез на самый верх флюгера самой высокой башни, и с ужасом наблюдал за приближающейся стеной зеленого желе.
Но Лайм словно бы услышала его молитвы. Старик, единственное живое существо, которое оставалось одетым внутри Лайм, перелил в нее весь свой опыт и окончательно и без остатка растворившись в ее теле. Он не мог ничего больше дать ни ей, ни этому миру, с улыбкой на лице исполнив свое предназначение, когда последний из присутствующих в ней участников оргии свалился от бессилия.
Поэтому Лайм, оставшись без источника своей энергии, перестала расти, так и не достигнув высоты Микии.
А затем взорвалась.
Глава 17
Лайм осторожно пробиралась по безмолвной улице. Несмотря на то, что солнце было в зените, все люди, попадавшиеся ей на пути, крепко спали, запечатлев самые разные сексуальные позы. Вот — школяр-подросток навалился в миссионерской позе на родную бабушку. Вот — толстушка-мастер массажа с азиатскими чертами заснула верхом на худощавом клиенте. Вот — валетиком лежали извозчик-горец и молоденькая минотавриха, так и не выпустившая его гордый горный член из пухлых губ. А вот и пьяницы-собутыльники, планировавшие, видимо, сообразить на троих, но не сообразили ничего лучше, чем вставить член в задницу товарищу, да так и свалились втроём, обессиленные. Повсюду виднелись спящие голые люди на пике совокупления — на дорогах, на телегах, под спящими лошадями, в окнах домов и торговых лавок. И лишь многоголосый храп нарушал тишину.
Лайм смотрела на содеянное и чувство гордости поднималось в груди. Но голова гудела, словно была заполнена зелёным желе.
— Стоп! Но ведь в моей голове и правда зелёное желе! — воскликнула она, и сразу полегчало.
В это время на противоположной стороне улицы Лайм заметила движение, юркнула к мусорной куче и осторожно выглянула из-за неё.
На Лайм смотрела такая же Лайм, правда, синего цвета.
Облегчённо вздохнув, Зелёная Лайм вышла из-за убежища, переступив через спящего бродягу, засунувшего половой член в выеденное яйцо.
— Привет, подружка! Что случилось? Почему ты такая си…
Синяя Лайм выкрикнула какое-то заклятие и выстрелила в Зелёную Лайм пламенным шаром, уничтожив её вместе с похотливым бродягой.
— Только Синий! Нет другим цветам! Смерть еретикам!
Синяя Лайм осторожно пошла дальше вдоль улицы. Когда на горизонте показалась Розовая Лайм, Синяя Лайм снова выстрелила. Пламенный шар уничтожил половину дома, вырезав в нём идеальный круг. Линия разреза прошла сквозь стены, перекрытия и спящих жильцов. Синяя Лайм заметила, как на первом этаже крепкий мужчина заснул, наяривая в позе рака смуглую женщину… Уже только нижнюю половину женщины.
— М-да, неудобно получилось, — вздохнула Синяя Лайм и пошла дальше.
Вдруг перед ней выскочила Розовая Лайм с подгоревшим задом.
— Что ты творишь, отступница? Миром правит любовь!
И Розовая Лайм обволокла Синюю Лайм, слившись с ней в экстазе. Синяя Лайм какое-то время трепыхалась тёмным пятном внутри розовой массы, но вскоре произошла полная диффузия, и слившийся воедино кусок желе сиреневого цвета обрёл антропоморфное тело.
Сиреневая Лайм облизнулась.
— Только я — настоящая Лайм! Только любовь и совокупление! Только…
На её голову свалилась Белая Лайм, повалив на асфальт. Не успела Сиреневая Лайм опомниться, как Белая Лайм оседлала её лицо и прильнула своими губами к её промежности.
Сиреневая Лайм была только рада такому развитию событий. Нежно обняв Белую Лайм за ягодицы, она стала орудовать языком в её внутреннем мире. За этим занятием их и застала Чёрная Лайм.
Чёрная Лайм выбежала из-за поворота, выматерилась на латыни и расплющила совокупляющихся Белую и Сиреневую Лайм каменной плитой. От них осталось только мокрое место, да и то стекло в придорожную канаву.
— Нет иного цвета, кроме чёрного!
— Согласна с тобой, подружка!
Чёрная Лайм обернулась на голос и застыла от неожиданности, увидев другую Чёрную Лайм.
— Да как так-то? Я же настоящая! Я, я, я! А ты лишь копия!
— От копии и слышу! Самозванка!
Чёрная Лайм подбежала к другой Чёрной Лайм и ловко запрыгнула ей на шею, демонстрируя мощные приёмы боевых искусств. Две чёрные бестии начали драться, пытаясь разорвать друг друга на куски. То и дело вокруг разлетались куски чёрного желе, но потом они медленно ползли обратно, прямо в кучу-малу.
За дракой Чёрные Лайм не заметили, как к ним медленно подкралась Лайм цвета Хаки. Её ноги стали растягиваться, она перешагнула дерущихся, после чего её ненасытная вульва стремительно увеличилась и накрыла их целиком. Пара мгновений — и они растворились в Хаки-Лайм без следа. Она же сама снова уменьшилась до человеческих размеров и причмокнула.
— Я не знаю картины прекрасней, чем Лайм цвета Хаки!
Раздался звон стёкол, и из окон ближайшего дома выскочили пятнадцать разноцветных Лайм — Голубая, Фиолетовая, Малиновая, Охра, Циан, Оранжевая, Индиго…
— Стойте! Не надо драться! Есть способ получше, как решить, кто из нас настоящий. Давайте сыграем в шахматы!
Шестнадцать Лайм уселись за восемью столами, словно возникшими из ниоткуда и принялись играть. Правила были очень простыми — как в человеческих шахматах, но победитель вбирал без остатка проигравшего в своё вагинальное отверстие.
Вот Охра поглотила Малиновую, потом Голубая всосала Фиолетовую. Индиго и Серая сыграли вничью, и их обеих, недолго думая, впитала в себя Коричневая.
После нескольких партий осталась только Сизая Лайм.
— Да! Я самая умная! Я единственная достойна выполнения цели.
— И какая же у тебя цель?
Сизая Лайм обернулась.
Из лавки, где сквозь окно виднелась швея, трахавшая ткацкий станок, вышла Зелёная Лайм. Сизая Лайм задумалась.
— Не знаю… Наверняка она есть, эта цель.
— Ну давай, напрягись, — напирала Зелёная Лайм.
Сизая Лайм стала отступать, не в силах ничего придумать. Она не могла оторвать взгляда от чарующих грудей Зелёной Лайм. Этот влекущий цвет манил её и сводил с ума. Наконец она упёрлась спиной в стену дома.
Зелёная Лайм прижалась к ней вплотную.
— Иди ко мне, моя сладкая… Только я знаю нашу цель…
Их губы слились в страстном поцелуе, сизые руки стали ласкать зелёные груди, а зелёные пальчики орудовали между сизых бёдер. Предвкушение оргазма охватило Сизую Лайм, она содрогнулась и…
И Зелёная Лайм всосала её ртом — без остатка.
— Ну, не такая уж ты и сладкая, — задумчиво сказала она. — Скорее, солоноватая.
Зелёная Лайм пошла к центру города. Выйдя на площадь, она обомлела. Всю пространство заполняли разноцветные Лайм. Кто-то из них пытался уничтожить других, кто-то рьяно совокуплялся — парочками и целыми группами, кто-то играл в шахматы, шашки, лапту — даже пару баскетбольных команд собрали. А некоторые просто сидели на асфальте с полным безразличием к происходящему вокруг.
