Люди правду говорят…
Как мне счастье улыбалось
Триста лет тому назад!
Юный друг, всегда будь сильным!
Ты взрослеть не торопись!
Ах, зачем свернул мне шею?
Со словами: "Зашибись!?"
Никогда не знай покоя,
Плачь и смейся невпопад!
И была я с целой шеей!
Триста лет тому назад!
— А знаете, что? — Предложил я, — давайте-ка останемся здесь подольше. Отдохнем душой и телом, при желании можно и покачаться, на черепахах, или вон, на раках.
Подтверждая свои слова, я вызвал ядовитого гобота, который тут же плюнул в вылезшего на берег рака. Тот собирал на берегу останки своих собратьев, но будучи оплёванным вдруг заспешил домой.
— А что, здесь чудесно, я бы на денек тут завис, у меня и лески с крючками есть, можно рыбку поудить.
— Во, Майор дело говорит, отдохнем, переночуем, а там можно и в путь трогаться. Тем более здесь вон, как конвейер, на трупики погибших раков их добрые собратья-каннибалы собираются, чтобы в свою очередь стать жертвами беснующегося гобота. Альдия может спокойно владение луком прокачать, Пофиг магию, Олдриг… где у нас Олдриг?
Вместо ответа вода на мелководье взорвалась фонтаном и выскочивший из нее рога коварно всадил свои кинжалы в задницу зазевавшемуся раку.
… а Олдриг вон, вот этим может заниматься, как бы это извращение не называлось.
— Ладно, уговорил речистый, только с одним условием: ты больше петь не будешь, а то у тебя ни слуха, ни голоса, а на припевах ты так завываешь, что дятлы седеть начинают…
— Есть! Подсекай! Тащи, тащи! — Эти вопли, произнесенные шёпотом, вот уже час оглашали небольшой пятачок нашего временного лагеря.
Я не стал смотреть на улов: пока, кроме летающих рыбин, Добрыня с Майором ничего не поймали. Но было их много и уровень у них был приличный, так что в купе с еще одной обезглавленной черепахой, вылезшей полакомиться халявными раками, нам хватило опыта еще на один уровень.
Получен новый уровень 24.
Получено 5 свободных очков характеристик.
Вы полностью вылечены.
Подумав, я закинул очки в силу. Хочу иметь возможность махать полуторником, без всяких бафов, а то не хватало еще, чтобы в середине боя у меня меч из рук вывалился из-за недостатка виртуальной мышцы. Я вздохнул, перевернул броневую пластину и начал сверлить в ней новую дырку. Нижняя часть черепаховой брони была гораздо тоньше верхней, но и гораздо более легкой. Если верхнюю часть я еле двигал, то нижнюю легко поднимал одной рукой и из нее получится просто зашибенный щит. Еще не разделанную черепаху ожидает та же участь. Верхний панцирь будет защищать одного из наших танков, у них силушки-то побольше, а нижняя, наверное, Майору пойдет: он, призвав зомбаков, остается не у дел, так что можно и на передовую выползти, железками помахать. Он, кстати и второй панцирь у меня отжал, хочет какое-то чудо-юдо из нового Гоши сделать.
Закрутилась ручка коловорота, сверло заскрипело о кость, посыпалась мелкая стружка. Еще две дырки и можно будет заняться ремнями. Я усмехнулся: "Не дырки, а технологические отверстия!" Так, помнится, нас постоянно поучал наш трудовик. Выходцем он был из Америки. После банкротства страны он эмигрировал сначала в Белорусию, затем в Россию. Говорил он со страшным акцентом, так, что иногда невозможно было понять, о чем он говорит, особенно если курнет травки, но наш директор все равно держал его за какие-то прошлые заслуги. И звали его как-то смешно… звали его…точно Илон Маск! Его еще наши долбодятлы Илона Масковна называли. Хороший мужик был, любил, помнится, про полеты на Марс нам рассказывать… Сверло скрипнуло, проделав последнюю… последнее технологическое отверстие. Жаль пришлось прочность щита слегка уменьшить, но приклеивать лямки изнутри щита было нечем. Придется продеть их насквозь и завязать на концах узлы. Решение так себе, но лучшего я ничего не придумал. Я разрезал кроличью шкуру на широкие полосы и любуясь на озеро начал соскабливать с них мех. Как же здесь красиво! Сжавшаяся за последний год в точку душа начала потихоньку разжиматься, расправляя скукоженные крылья. Поверхность светящегося озера гладкая как зеркало. Только у самого берега, где сокланы устроили охоту на раков, она пенится разноцветными пузырями. Стаи радужных, летучих рыб все так же взмывают из воды, раскрывая свои огромные плавники паря над водной гладью. Небольшое темное облачко подплывает к Олдригу, и он взмывает в воздух в красивом прыжке, и зависнув на миг в точке наибольшего подъема, обрушивается вниз, сверкнув своими парными кинжалами. Вон семейство огромных, пульсирующих неземным светом улиток, ползут по заросшему цветами сталагмиту, робко ощупывая себе путь подрагивающими усиками. Красота. Вон раненый Олдригом осьминог, плюет тому в глаза чернилами, и спеленав ему ноги своими щупальцами тащит на глубину. Вон стайка ярко розовых летучих мышей, радостно попискивая, перелетает с одного цветка на цветок, лакомясь благоухающим нектаром. Просто чудесно, душа поет. А вон Добрыня, взбивая пену, бросается на помощь Олдригу и получив свернутым щупальцем в пах, присоединяется к роге, пуская под водой пузыри. Вон белка летяга, напихав десяток созревших семян за щеки ползет в свое гнездо. А может это летающий хомяк? Вон как щеки раздулись, аж в дупло не пролезают. А вон Пофиг лупанул по осьминогу молнией. Вон он парализованный вместе с моими сокланами всплывает кверху пузом на поверхность. А вот стайка крошечных крабов тащат в воду недоеденную клешню своего старшего собрата.
Я отложил готовую полосу кожи и взялся за следующую, заодно призвав гобота для прокачки классового умения, и вновь начал наблюдать за происходящим.
Вон маленькая полосатая змейка пытается запихать в пасть рыбину, раз в пятьдесят больше ее самой. Дело встало на середине пути и, судя по сильно выпученным глазам змеи, вряд ли сдвинется дальше с мертвой точки. Вон Альдия на руках выносит своего супруга, парализованного молнией мага на берег, а там Пофиг, посинев от натуги, волочет на себе Добрыню. Вон стайка мелкой рыбешки выпрыгивает из воды, спасаясь от стремительного хищника. Вон Альдия прыгает на груди оглушенного Добрыни, выкачивая из него озерную воду.
Господи, как хорошо! Так бы и сидел здесь в кресле качалке до самой пенсии ничего не делая и любуясь происходящим.
Но ничто не вечно под луной, особенно прекрасные моменты…
— Всё, двадцать четыре штуки есть, должно хватить! — Майор выволок очередную рыбину на берег и потащил его к месту сборки. Так я назвал место, где были разложены весь добытый нами лут. Конечно, скорее это было больше похоже на походную лабораторию Франкенштейна: панцирь черепахи, её же голова, клешни раков, внутренности тараканов… Среди всего этого лежит Зема. После того, как он ко всему прочему упер и сожрал рыбью голову, ему даже дышать стало трудно, если, конечно, элементали вообще дышат, но пузо у него выперло так, что я реально стал бояться, что он лопнет. Майор бояться не стал, оттащил его за ногу в сторонку и занялся своим големостроительным чародейством.
— Пахан, брось свой щит, иди сюда, помогай. Вот от этого языка языкана надо отрезать ровный кусок, а затем вдоль разделить на двенадцать частей.
— Зачем и как? Я его, помнится, пытался порезать так у меня ничего не получилось.
— Зачем? Потому что надо. Как? Придумай что-нибудь, мозгом воспользуйся или своим набором «Юный сантехник», иди делай.
— Делай, делай, — я положил трехметровую колбасу себе на колени, прижал конец к черепашьему панцирю и начал возить по нему резцом. Ноль реакции, ни одного разреза. Пожалуй, я знаю из чего сплету себе следующую броню, стану просто неубиваемым… Ладно, не получилось набором попробуем мозгом, мозгом… мозг… ом. Голова моя ударилась о грудь, и я проснулся. Чего-то развезло меня после сытного обеда. Так, мана восстановилась, отправляем гобота на охоту, а сам мозгом думать, мозгом…
— А, точно, я ж того языкана ударом в мозг убил, изнутри его хобота, там, вроде, все помягче было. И сейчас, значительно усохнув, язык был похож на шланг с толстыми стенками. Запихав внутрь него нож у меня довольно легко получилось его прорезать.
