— Александр Трифонович? — с нескрываемым удивлением произнес Нестеров старший.
— Я. Ты рад? — широко улыбаясь спросил гость.
— Пока не знаю, — пожал плечами хозяин.
— Сколько мы с тобой не виделись? — приближаясь к крыльцу, поинтересовался гость.
— С двадцать второго, — ответил Антип.
— Двенадцать лет. Подумать только. Как один день, — приблизившись и протягивая руку, произнес Александр Трифонович.
— Ну, это кому как. Проходи, мы как раз обедать собрались.
— Вот за это спасибо. А то с утра за баранкой. Почитай двести верст отмахал.
— Солидно.
— И не говори. Как сам-то?
— Слава богу. Семья, хутор, сто десятин земли, — с явным нажимом, коротко обрисовал Антип.
— Слышал. Рад за тебя.
— Старший мой, Витя. Жена, Анна Савельевна. А это Григорьев Александр Трифонович… — глава семейства запнулся, но потом нашелся, — Служили мы вместе. В гражданскую.
— Да вы проходите, мы гостям завсегда рады, — суетливо пригласила радушная хозяйка.
Обед прошел как обычно. Говорили обо всем и ни о чем. Мать гостя не знала, и никогда о нем не слышала. Впрочем, отец не любил распространяться на тему своей армейской службы, пришедшейся на лихое время. Причем не любил вспоминать ни о германской, ни о гражданской. Вот как не было этого в его жизни. Так, только изредка всплывали редкие эпизоды из той его жизни. Не стал он изменять себе и теперь, оборвав попытку Александра Трифоновича рассказать что-либо. Было да прошло, и быльем поросло.
— Поговорить бы нам, — после обеда произнес Гость, воспользовавшись тем, что за столом остались только они и Виктор.
— Ты все так же вражин отлавливаешь? — поинтересовался отец.
— Ну, хлебороб из меня никудышный.
— Ясно. Тогда не о чем нам с тобой говорить. Ты верно заметил, я хлебороб. Был лихой казак, да весь вышел.
— Ошибаешься, поговорить нам есть о чем. Да хоть вон, о будущем Виктора.
— Ты семью мою не мешай, — боднув гостя недобрым взглядом, угрожающе бросил Нестеров старший.
— Не так ты меня понял. Поговорить бы, Антип Васильевич.
— Ну пошли на двор.
— Виктор пусть с нами идет.
— Это еще зачем?
— Так ведь и его касаемо. Антип Васильевич, скажешь нет, значит нет.
— Пошли, — после короткой паузы кивнул тот.
Сошли с крыльца. Отец глянул по сторонам и направился к дальнему углу двора, выгороженному крепким забором. Совсем не лишнее. А то мало ли какой зверь забредет. Случаются и мишки. Тайга вот она, сразу за возделанными полями начинается.
— Ты как меня сыскал-то? — поинтересовался Антип, протягивая гостю папиросу.
— Я ведь в управлении департамента безопасности республики в Хабаровске служу. Случайно увидел отчет о профуканном отмеченном Эфиром. А там ты значишься. Стало интересно, как у тебя житье. Без задней мысли, Антип Васильевич, — приложив руку к груди, с самым искренним видом заверил Григорьев.
— Узнал? — отведя взгляд в сторону, неопределенно произнес Нестеров старший.
— Попросил местного начальника отдела ДБР, он выяснил. Так что, знаю я о тебе многое. Как и о том, что у сына твоего проблемы с Сутью.
— Нет у него проблем. Поступит в институт на механический факультет, будет инженером. Он уже и сейчас всяко-разное придумывает.
— Я в курсе. И даже читал статью в газете об его успехах. Витя, а сам-то ты чего хочешь?
Парень предпочел промолчать. Нечего ему лезть в разговоры старших. Оно вроде и к нему обращаются, но батя добро открывать рот не давал.
— Тут ведь какое дело, Антип Васильевич, — продолжил гость. — Сын твою волю исполнит. Вижу, что исполнит. Но вот простит ли он потом тебе то, что пришлось отказаться от мечты?
— А ты почем знаешь о чем он мечтает?
— Об этом знают все в школе. Включая и его классного учителя. Ты же знаешь, для меня собрать информацию не так уж и сложно.
— А я ему ничего не запрещаю, — вновь пожал плечами Антип.
— Понимаю. У тебя просто нет возможности.
— Толком говори.
— Дело в том, что у тебя такая возможность появилась. Скрывать не буду, опасно, да и времени совсем нет. Н-но-о…
— Трифоныч.
— Если коротко, то на китайской стороне, в смысле в Маньчжоу-Го, появилась банда хунхузов которую водит молодой одаренный. Подобрал себе дюжину таких же дурней и творят непотребства.
— Грабят?
— И это то же. Но главное, зарабатывают опыт, а потом нелегально им торгуют. Одаренному ведь все эти артефакты без надобности.
— Витя вон то же зарабатывает опыт. Да так, что все только диву даются.
— Витя твой по воронам стреляет, да изобретает разное. А эти… Отлавливают пленников, уводят с собой за реку, а потом стрельбой по ним развлекаются. Слышал о патронах самообороны с резиновой пулей?
— Ну?
— Вот они нарезают из старых автомобильных колес резиновые пули да заряжают ими капсюльные кольты. Цена у такого выстрела копейка. Да и ту не платят. А на выходе пятнадцать очков опыта с каждого выстрела. Разрядил барабан в человека, получи девяносто очков. Перезарядился и снова.
— Но ведь можно и в ту же свинью или собаку стрелять, — заметил Виктор, и тут же выставил перед собой руки, — Батя, я этим не занимаюсь. Не живодер. Только ворон стреляю. Да и то, наповал. Просто зачем в людей, если можно проще.
— А им проще не интересно, Витя, — хмыкнул Григорьев. — Отловят себе рабов и терзают их. До десяти тысяч опыта снимают пока те рассудка не лишаются, и боли уж почитай не чувствуют. А там Эфир заканчивает начислять очки. Тогда им выписывают дорогу в двести двадцать пять верст. Слышали о таком?
— Это когда простреливают руки, ноги, живот, а потом добивают в голову? — предположил Антип.
— Именно. Банда эта повадилась ходить на нашу сторону. Когда полон получается слишком большой, так они выписывают эти версты прямо у нас. Ножичком, чтобы не шуметь лишний раз. Но так-то предпочитают увести с собой.
— Ерунда какая-то получается. Пули-то может и резиновые, но прилетает знатно. Пробовал. Это кем же нужно быть, чтобы столько выдержать. Я не слабого десятка, но долго не сдюжу.
— Сдюжишь. Одаренный ведь не только инициировать может, да даром каким обладает. Он еще и лечить с помощью Эфира способен. «Аптечка», это ведь костыли. Так что, сам калечит, сам и лечит.
— А зачем им развлекаться стрельбой резиновыми пулями? — удивился Виктор. — они ведь могут сразу эти самые двести двадцать пять верст… Да не палить, а тем же ножом или штыком. Чтобы не накладно было.
— Если каждый раз убивать, то пленники с ума сходят быстрее. А с такими им не интересно. Опять же, силы чтобы подлечить синяки да ссадины, или поднять убитого, нужны разные. А они не бесконечные и у одаренных.
— У вас поди есть спецназ. Вот и ловите, — пожал плечами Антип.
— Спецназ есть. Завтра доложу по команде, что имеются сведения о местоположении этой банды. И пробудут они там еще три дня. Из Владивостока самолетом прибудет группа лучших волкодавов. В ночь они переберутся на ту сторону и отправятся к месту стоянки.
— Ну и хорошо. От меня-то ты чего хочешь?
— Отсюда до заставы тихой две с половиной сотни верст. На грузовике часов шесть ходу. Перебраться через Уссури, а там еще часа четыре пешего хода, и можно выйти к их стоянке. За одаренного награда будет знатной, Антип Васильевич.
— А зачем вам такой упырь? — удивился Виктор.
— За тем, что он одаренный. Только им под силу создавать те же новые артефакты. Заставить же работать на благо страны можно любого. Но, даже если нет, то это гарантия, что он не достанется кому-то другому.
— Ты кто в звании, Александр Трифонович? — сделав сыну жест, чтобы помолчал, спросил отец.
— Подполковник.
— В твои-то годы, да при таких заслугах.
— Так легла масть.
— Ну и как ты обернешь это себе в пользу? — поинтересовался Нестеров старший.
— Ты же знаешь, у нас бывших не бывает, Антип Васильевич. Скажу, что отправил тебя присмотреть за тем, чтобы банда не ушла.
