хихикает Хрюша.
За что получает недовольный взгляд Малого, а также очередной вздох от Михалыча.
Вот только стоит ей сощурить глазки и коварно усмехнуться, как Малой моментально отводит взгляд в сторону, да ещё и ёжится, как липка на ветру.
Похоже, тут уже понятно, кто их тандеме «хозяин». Впрочем, после целого дня работы в поле под столь суровым «начальством» даже как-то неудивительно. А у Хрюши, оказывается, есть руководящий потенциал. Надо запомнить.
— А чего же ты сам пошёл по данной стезе? — перевожу своё внимание на Малого.
— Да я как-то после девятого выпустился из школы. Семья у меня небогатая, сестра младшая и мама, вот и пришлось пойти работать сразу, — объясняет он, — В университете бы ещё лет пять пришлось бы учиться, а уже только тогда можно будет полноценно устроиться. Думал в колледж приткнуться и вместе с этим на завод устроиться, они подшефные были, можно было бы совмещать…
— Не взяли?
— Место последнее с бюджета отдали какому-то сынку тамошнего ректора. Хотя я и имел больше баллов на вступительных, но приёмная комиссия посчитала меня «ненадёжным», — на последних словах он кривится и делает жест воздушных кавычек. — Хрен его знает, что это вообще значит.
— Всякое в жизни случается, — сочувственно качает головой Хрюша.
Малой равнодушно же пожимает плечами. Со всеми этими обстоятельствами своей прошлой жизни он, судя по всему смирился.
— Да и плевать. Зато меня Михалыч взял под своё крыло и я даже о том не жалею. Так бы пришлось тянуть лямку несколько лет, а у меня уже появился какой-никакой заработок. Да и дома Михалыч помог мне всё починить. Мама аж сияла от радости!
Михалыч неожиданно закашлялся, отводя лицо в сторону от костра, не позволяя прочитать его эмоции.
Вот чую я, что не ради ремонта он приходил в гости к Малому.
Ну, не моё дело.
— Собственно, мы как раз на очередной вызов ехали, — Михалыч меняет тему, — когда вот это всё случилось, — он обводит полянку руками.
В это же время мясо начинает заманчиво шкворчать, а потому мы берём паузу, и какое-то время над поляной раздаётся только причмокивание, да Хрюша эротично постанывает от кулинарного восторга.
М-м-м, красота…
В следующие полчаса на костёр отправляется новая порция мяса, а беседа склоняется к событиям этого мира.
— Малой, а с чего ты вдруг так резко ушёл от Богучарова? — задаю я вопрос.
— Неуютно мне там стало, — пытается уйти от ответа Малой.
— В смысле? — не отстаю я.
Действительно, такой идейный парень и так верил своему вдохновителю, а тут вдруг ушёл. Не складывается это как-то.
— У того появились куда более лояльные кадры, — качает тот головой.
Как новые кадры? До последнего момента я был уверен, что мы на этом участке — единственные. Секторе, кластере, или, если по игровому говорить, локации.
— А поподробнее?
Кажется, что-то неизвестное произошло в лесу, что могло серьёзно изменить сложившуюся ситуацию.
— Богучаров каким-то неведомым мне образом завербовал парочку каких-то гастарбайтеров, пока я уходил на охоту, — рассказывает Малой. — По-русски только пару фраз, гонору много, «слюшай, ти кто такой», — передразнивает он, — Зацепился с ними языками. Думал, Богучаров приструнит этих… в общем, этих! А он… — сжимает кулаки Малой.
— Посчитал мнение большинства важнее меньшинства, — догадываюсь я.
— Угу, он меня, мягко говоря, послал дальше батрачить, пока сам игрался с мечом и показывал этим двоим, какой он крутой и могучий, — сплёвывает на пол парень.
— Он всегда такой, — фыркает Хрюша, глядя на своего нового работничка едва ли не с сочувствием. — Пустобрёх.
Новые люди. Это серьёзно меняет картину происходящего, я бы сказал радикально. До этого самого момента я думал, что мы тут играем в Царя Горы или в пауков в банке. Ну, из серии «остаться должен только один», или же кто-то подомнёт под себя остальных, а несогласные умрут. Откуда же тогда новички? Система подбросила или границы региона открылись?
О таком событии нас бы наверняка оповестили. Значит, людей подкинули со стороны. В самом начале ведь сообщали, что нужно собрать под «одной рукой» семь человек, больше половины. Значит, наше число здесь фиксированное. Тринадцать, чёртова дюжина. И двое умерли у меня на глазах.
И ещё двое появились у Богучарова. Вот только откуда они взялись? Вряд ли мариновались в каком-то «хранилище». С других локаций? Но как и по какому принципу?
— Какой у этих двоих уровень был? — спрашиваю.
— Первачки, — охотно сообщает Малой.
Парню приятно, что к его словам прислушиваются. Вероятно раньше такое случалось далеко не всегда. Поэтому он рассказывает охотно и многословно, старательно вспоминая подробности.
— Меч, который у Задрота выпал? — уточняю. — Им хвастался?
С этой железкой Богучаров и у ограды вертелся, правда, в бой так и не рискнул идти.
— С ним, — кивает с досадой Михалыч, — и чего я его отдал? Подумал, умный человек, правильно им распорядится. Я же не воин.
Вот так люди отвественность с себя скидывают. Даже оружием не стал пользоваться, лишь бы не вылезать из привычного образа жизни. Отдал тому кто якобы «больше достоин».
— А вы видели, какой у него самого бонус?
Как я уже успел понять, бонусный предмет не только обладает характеристиками, дающими серьёзные преимущества на старте. Он подсказывает путь развития, а вот воспользоваться подсказкой или нет — дело самого игрока.
Хрюшина сумка, дающая Выносливость, как ни странно, говорит о её высокой адаптивности. Без особых талантов и тем более боевых навыков живёт в новом мире в тепле и сытости, под защитой, и уже собственным подчинённым обзавелась.
Михалыч — мастер на все руки. Его хлебом не корми, дай попробовать что-нибудь новое. Как у него глаза горели, когда из своей грязной мешанины он соль выпарил. А с рецептом печки чуть ли не дикарский танец мне сплясал.
Малой, хоть и его воспитанник, но совсем другой. Когда про Богучарова рассказывает, глаза горят, а на скулах желваки перекатываются. Идейный борец, блин. Мысли сильные, но короткие. Может и правда вырастет в бойца-диверсанта. Если раньше, по дурости, в какую-нибудь фигню не вляпается.
И я, хрен его знает, как эта способность называется. Но, оказывается, я за своё глотку порву. Хозяин, вождь, лорд — не важно. Но это моя земля и мои люди.
— Не помню его бонуса, — хмурится Михалыч, — он его не показывал.
— О, точно! — вскакивает Малой. — У него было яблоко!
Я замираю. Яблоко⁈ Погодите, но разве это не то же, что и мой картофан?
— И? — от нетерпения наклоняюсь вперёд. — Что он с ним сделал?
Если мои подозрения верны, то выходит, что у Богучарова могло появиться второе поселение! Значит, Система тоже признала его достойным. Что-то в этом пустобрёхе всё же есть. И не просто «могло», до сих пор может! Хотя…
— Как что? Съел, ясное дело, — пожимает тот плечами. — В одну харю, чтоб не делиться.
Я же сдерживаю тихий мат, а вместе с тем и гомерический хохот. Легендарное яблоко и съесть⁈ Звучит, как самая глупая история на свете!
— А изменений в нём после никаких не произошло? — спрашиваю.
— Как же, — вспоминает Малой, — после этого он как раз и речь толкнул, что он тут единственная власть, а мы при нём, главные представители. И всё, значит, вокруг наше до самого горизонта. А остальные вокруг мутанты и «зомби», с промытыми мозгами… Простите, Тётя Хрюша, это не про вас, это он так сказал… И такой убедительный, сука, был, что мы поверили сразу.
Михалыч только горестно кивает, видать, тоже поддался лозунгом
Вот тебе и секрет его внушения. Всё полностью встаёт на свои места. Баффы там, судя по всему, «жирные» были, в легендарном-то предмете.
— А с огрызком что стало? — спрашиваю.
— С огрызком? — оба рассказчика удивляются дурацкому вопросу.
— Да, от яблока, — терпеливо повторяю.
— Тоже сожрал, небось, — говорит Михалыч. — Он всю дичь с косточками жрал от жадности.
— Нет, выкинул, — поправляет более внимательный Малой, — его уже тогда на слова пробило, а огрызок в руке мешался. Вот он его в кусты и зашвырнул.
Зашвырнул в кусты. Если так, то прямо сейчас, где-то там в лесу растёт легендарная яблоня. Яблоня, которая ждёт и не дождётся того, как её кто-нибудь присвоит.
— Ле-оле-оле-оле, Михалыч — вперёд! — кричу я, подбадривая бегущего мужчину.
Рядом с ним? с куда большей лёгкостью пробегает Малой, кидая обеспокоенные взгляды на товарища.
Даже Хрюша умудряется обогнать Михалыча, кинув тому напоследок воздушный поцелуй.
Что тут происходит, спросите вы?
Олимпийские,
