два налима… через восемьдесят дней я поеду в город Трайск. Поможешь представить меня Ранию Шалскому — скажу тебе спасибо.
Не дожидаясь ответ барона — я принялся за переписывание имён и адресов. Каждый раз смотря на очередную строчку, на сердце лёгким дребезжанием отзывалось скверное чувство. Ведь я их запечатлел в «Новелле знаний» именно с учётом возможной потери писем, рассчитывая показать их потомку графа — но жизнь распорядилась иначе. И, всё-таки, почему письма пропали? Когда я их оформлял, то рядом был Налдас и он ничего не сказал, значит — всё было оформлено по букве закона.
Закончив переписывать, я передал барону листок с двадцатью четырьмя строчками. Остроухий расстроенно поджимал губы, взглядом перебегая от одного имени к другому.
— Ты уверен, что правильно оформил отправку? — спросил остроухий, на что я кивнул. — Городская ратуша не могла нарушить договор и была обязана отправить письма. Обычно письма накапливают и отправляют с ближайшим торговым караваном в следующий город.
— Разве на караван не могли напасть разбойники или монстры?
— Вместе с почтой город всегда отправляет группу своих воинов. Сильных, специально для охраны писем. За последние полгода в Кратире никто из этих бойцов не погиб, я узнавал. Я сначала думал, что ты нас всех обманул, но… — Ханол запнулся и помрачнел, его пальцы как клыки впились в листок. — Остаётся только одна возможность. Они воспользовались рабом.
— Не понимаю.
— Ты ведь сказал, что регистрировал каждое письмо по отдельности. Ничего не мешало лорду Кратира, узнав о нашей поимке, предупредить ратушу. Они всё оформили одиночными письмами и отправили в путь раба, воспользовавшись лазейкой в договоре. Скорее всего, его заставляли переходить из кабинета в кабинет, где к одиночной доставке письма прибавлялась ещё одна одиночная доставка.
— Хочешь сказать, что он вышел из города без охраны и его убили?
— У любого лорда есть ручная группа разбойников. Предупредил о рабе и получил наши письма. Я помнил только город, где жила семья Глария, и смог им сообщить о гибели сына, но остальные двадцать две семьи всё ещё ждут. Имперцы даже не удосужились отправить к нам именной список убитых. Даже граф числится живым, хоть это не так.
— Тогда поставь их в известность. Список у тебя и…
— Господа, — повысил голос главы гильдии, вышедший в зал из подсобных помещений. — Время позднее, пора бы вам расходится. Заканчивайте со всем и идите отдыхать. Вам силы пригодятся.
Ханол попросил дать ещё немного времени, так как мы почти закончили. И пригласил меня пройти обратно к авантюристам, где при своих помощниках поклонился и принёс мне извинения. Он, как разумный благородного происхождения, позволил чувствам затмить разум и нагрубил мне, одновременно и ксату, и ученику академии.
— Так, что, всё нормально? Ксат с нами? — стоило Шласу закончить вопрос, как авантюристы с мольбой уставились на барона. Его помощники, офигевшие от происходящего и вовсе не ожидавшие от Ханола подобного поведения, смотрели на остроухого как на полудурошного.
— Это зависит от господина Лик’Тулкиса. Он…
— Господина⁈ — от негодования лицо остроухой девушки аж вспыхнуло красным. — Ханол, прошу, ты и так достаточно унижений стерпел, не надо…
— Нара, успокойся. Я потом всё тебе объясню.
Барон положил руку девушке на плечо. Та гневно зыркнула на меня, но всё же села на место, сложив руки на объёмной груди, выпирающей из-под толстой стёганой куртки.
— Как я и сказал, но только Лик’Тулкис решит, пойдёт ли он с нами или нет. Но могу сказать, — остроухий повернулся ко мне, — что с включением в группу проблем не будет. Секреты мага останутся не тронутыми. Группа заключена только на имена.
— На что заключена?
— Не знаю, как называют это у ксатов. Когда создаётся группа под взором Всебогов, то обращаясь к ним можно увидеть части души разумного, от имени и до всей и полностью. У нас только имя. Магов у нас в группе нет.
— Приемлемо, — я задумался, перебирая необходимые мне вещи. — Мне нужно зелье заживления ран и на магическую энергию.
— На группу заказан ящик на двадцать «Настоянных не концентрированных ложных зелий маны», он будет ждать в лагере. Три с половиной сотни магической энергии на одну склянку.
— Ещё нужно две поясных сумки для зелий. Одна на четыре склянки, другая, — я ладонями показал размеры, — чтобы влез бумажный лист обычного размера. И два метра тонкой бечёвки.
Все собравшиеся переглянулись, будто мысленно обсуждая мои резко деградировавшие умственные способности. Всё же Ханол нашёл в себе смелости отойти к стойкам регистрации, где в этот момент стоял глава гильдии и ожидающе смотрел на нашу компанию. О чём-то посовещавшись, глава вышел в подсобные помещения, чтобы спустя минуту вернуться с двумя сумками и куском верёвки.
— Ну, сумки, допустим, для зелий, — Руал покачал головой, видя в моих руках запрошенное. — А верёвка зачем, повеситься?
— А как ещё? Я же в скверную историю вляпался с этим вашим логовом, — я приложил сумки к поясу, убедившись в правильном выборе. — И ещё одно. Мёрзну я как последняя тварь, так что мне нужно толстое, больше и самое тёплое одеяло, чтобы в него завернуться. Без этого я никуда не поеду.
— У меня есть накидка из шкуры медведя. Тёплая, подарок отца, — успокоил меня барон. — Дам тебе, пока мы в пути. Спальник есть?
— Вот что-что, а спальник у меня самый тёплый из всех. Вступление в группу через кристалл или статуэтку?
— Через кристалл, — барон показал в сторону стоек.
— Наконец-то закончили языками молоть, — выругался глава гильдии и показал на пиромидообразный кристалл, заблаговременно вытащенный на стойку. — Заканчивайте уже и валите спать. Вам силы пригодятся.
— Э, ты живой там? — рука авантюриста толкнула свернувшийся в телеге кожано-тряпично-меховой кокон, с торчащим посохом как антенной. — Мы, считай, приехали.
— Я так счастлив, — я не пытался скрыть сарказм. Нет, я действительно был счастлив, что мы наконец-то приехали, и всеми фибрами души надеялся, что в лагере будет чуть теплее. Потому что я больше никогда не буду зимой куда-либо ездить. Это пытка!
Ещё в академии я задумывался, как разумные путешествуют на такие огромные расстояния зимой. В тёплое время заботиться нужно только о припасах да корме для лошади, но когда землю сковывают белые тиски, а промозглый ветер старается вырвать из тела душу — в такие времена на поездку решится разве что больной.
Казалось бы, называемые авантюристами возками сани да телеги на лыжах — всё это на двойке лошадей должно ехать гораздо быстрее, чем летом. Ухабов нет, путь ровный, знай только скользи по проложенному пути. Да вот
