точно бы справился с худощавым Эльгером. Но Эльгер о своей относительной слабости знал прекрасно и не подставлялся.
Поэтому все началось с маленькой деревянной будочки возле бараков…
— Идет! — Фестус подкрался сбоку и рухнул рядом со мной за небольшую каменную насыпь. На улице уже чувствовалось дыхание ноября и лежать на голой земле, припорошенной снегом, было весьма некомфортно, даже будучи тепло одетым. Но приходилось терпеть. Да и ждать осталось недолго.
Вот со стороны карьера появился Эльгер с одним из своих подпевал, явно торопясь к той самой будочке, за которой мы сейчас наблюдали. Вот он туда забежал и захлопнул за собой дверь.
Мы затаили дыхание. Секунда. Вторая. Третья. Громкий треск и отчаянный утробный вопль, прервавшийся отчетливым «бульк». Побледневший подпевала осторожно стучится в дверцу. Не дожидается ответа, распахивает ее, мгновение смотрит внутрь, после чего несется в сторону бараков, крича и размахивая руками. Что ж, пора бы и нам убираться отсюда...
Прикрываясь насыпью, мы обошли добрую четверть карьера, чтобы появиться с другой стороны. Никто не должен был связать нас с произошедшим, так что мы второй день подряд рубили камень как не в себя с утра до вечера. И сегодня отлучились буквально на пять минут, заметив, что Эльгер в сортир ходит примерно в одно и то же время. Так себе алиби, особенно если кто-то заметил, что мы уходили. И риск задеть невиновного все равно был... но другие варианты были или хуже, или сложнее, так что пришлось остановиться на этом.
И теперь мы с максимально честными лицами продолжили работать кирками, наслаждаясь душевным теплом от совершенной мести. Да, это было жестко. Даже жестоко, пожалуй. Но угрызения совести меня не мучали от слова совсем. Эльгер заслужил. Главное, чтобы не захлебнулся случайно — вот уж смерти я ему точно не желал, тем более такой.
Поработав еще часок для надежности, мы отвезли последние тачки с камнем к Гермушу. Тот давно жаждал укрыться в личном домике неподалеку и теперь бурчал что-то недовольное про трудоголиков, из-за которых ему приходится здесь сидеть и морозить зад. К счастью, мы уходили не последними, сзади еще раздавался стук как минимум десятка кирок — поздних пташек, желающих побыстрее отработать долг, хватало.
***
В бараках нас ждал приятный сюрприз. В одном углу стояла койка Эльгера, на которой сидел виновник торжества в максимально расстроенных чувствах. Все остальные работники свои койки оттащили как можно дальше — стена запаха вокруг наглого брюнета была настолько плотной, что, казалось ее можно потрогать. Нет, он помылся. Даже с мылом, кажется. Но много ли смоешь в ледяной воде местной речушки? Особенно с волос? Тут разве что стрижка налысо поможет...
На секунду мне стало его даже немного жаль. На секунду. А потом Эльгер поднял голову и наткнулся взглядом на нас. В его глазах мелькнула прямо-таки животная ненависть:
— Тыыы! Это же ты сделал?! — Он вскочил и рванул в мою сторону.
Я молча выставил перед собой кирку, заставив его притормозить:
— Во-первых, не понимаю, о чем ты. Во-вторых, не приближайся ко мне. Воняешь. — Мне стоило больших усилий сохранять каменное лицо и не засмеяться.
Ну а на побагровевшего от ярости Эльгера было любо-дорого смотреть. Дальше он орал, бессвязно обвиняя меня, всех вокруг, начальство карьера... Даже по богам прошелся. Смельчак, однако. Боги, конечно, не наблюдают за нами нон-стоп, но временами посматривают на каждого, и если в этот неудачный момент сказать что-то нелицеприятное в их сторону — можно нехило так огрести.
К счастью, его концерт прервал Шумман — один из старожилов барака, высокий мускулистый парень лет двадцати:
— Заткнись.
Эльгер подавился на полуслове и обернулся к нему.
— А не то что?!
— А не то я встану и отмудохаю тебя до состояния котлеты. Ты мне спать мешаешь своими воплями, вонючка. Меня не волнует, что там за терки у тебя с Грегом и Фестусом, но решай их вне барака. Ты меня понял?
— Понял. — Эльгер прямо-таки выплюнул это слово. Развернулся к нам и продолжил уже тише. — Я обязательно узнаю, кто в этом виноват. И если это вы... вам не жить, ясно?!
Мы лишь молча пожали плечами и пошли умываться перед сном, скрывая улыбки. Завтра будет новый день и новая работа. Надо выспаться. А спать я сегодня буду, как младенец, это точно.
***
Новый день начинался настолько хорошо, будто сама Фортуна спустилась с небес и облобызала меня, пока я спал. Сначала утром уже привычная лекция гномьего языка принесла новый навык:
Вы открыли новый навык — «Лингвистика». Базовое значение навыка — 1.
Честно говоря, ждал я его чуть позже, так что было приятно. Я уже мог сказать и понять простейшие фразы в духе «Иди сюда», «Это стоит десять медяков», «Чтоб тебя горные тролли *****». Но куда мне до того же Фестуса? Тот на гномьем уже болтал так бегло, что его постоянно просили помочь что-нибудь перевести при разговорах с начальством, да и сам навык лингвистики у него был давно открыт и уже перескочил за пятерку, как он недавно упомянул. Мой небольшой бонус от «обучаемости» на фоне таланта этого монстра практически не ощущался. Разве что на фоне остальных я смотрелся неплохо.
Потом мы вышли на улицу и впервые за долгое время увидели солнце. Последние дни небо застилали низкие свинцовые тучи, из которых даже снег не шел. Работать по такой погоде в карьере — удовольствие ниже среднего, а уж к зиме, я чую, и вовсе всякая активность на руднике замрет... Но сегодня погода решила порадовать нас по-весеннему слепящей голубизной неба, солнцем и легким морозцем.
