— И нас положит если ты продолжишь ранить наш ценный экспонат. Я уже и так его еле-еле успеваю перехватывать. Скоро тебе опять придётся звонить тому недоумку, чтобы привёз мне лекарства.
— Может «ну их», Виктор Степаныч? Вы видели какие у этого павлина вещи? Давайте без них как-нибудь по-быстрому справимся и заберём всё это добро.
— Ты харю-то не разевай, забыл с кем разговариваешь?
— Виноват, Виктор Степаныч. Я же не со зла, просто гад этот меня раззадорил, что я еле на ногах стою.
— И простоишь ещё столько же, пока я тебе не скажу, Понял?
— Понял, Виктор Степаныч.
— Как ты себе представляешь наше возрождение без сторонней помощи? Кто нам будет трупы доставлять? Кто жертв принесёт? Думай прежде всего головой, Алёшенька. Она для этого и нужна, чтобы планировать свои действия наперёд.
— Постараюсь, Виктор Степаныч.
— Пойми ты, нам без общества этого проклятого Карла никуда не податься. Вдвоём мы мало что можем, а вот с его помощью мы наконец-то сможем достичь нового уровня «Ритуала». И мне ли тебе рассказывать, кто после этого окажется у нас под ногами?
— Не дурак, Виктор Степаныч. Такие вещи до меня быстро доходят.
— Ещё бы ты руки куда не надо не совал и цены бы тебе не было, Алёшенька. Если бы ты не коснулся этого проклятого ножа, мы бы уже давно закончили с «Ритуалом» и наконец-то переехали.
— Виноват, Виктор Степаныч. Не знал я, что у этого упыря ещё и такие вещи припрятаны. Случайно коснулся, думал раз броню не снять, то хотя бы от оружия избавлюсь.
— Вечно ты думаешь с опозданием, Алёшенька. … Ладно, чего уж воротить навороченное? Переворачивай этого бедолагу, нутровка сама себя не сделает. Как раз и люди того проходимца с эликсиром подоспеют. Не успеешь оглянуться, как закончим к обеду.
— Эт да, обед — это хорошо. — не знаю что хуже. Кряхтение старика, когда он закончил царапать пол или довольное табло этого неандертальца, которые скорее всего сейчас с дЭбильной улыбкой на лице потирает живот? И что за «нутровка» такая? Такого определения в моём словаре не имеется.
Ах, да, как же я мог забыть, что моё мнение их не интересует. По звуку, дедок закончил стонать и, встав на ноги, двинулся в наше сторону. И всё бы ничего, но Алёшенька то ли подсознательно, то ли просто так, сжал моё запястья сильнее. Не знаю, по какому принципу работает его навык, но что-то я сильно сомневаюсь, что от силы касания зависит сила воздействия. Здесь что-то другое. Что-то, что до моего ума ещё не дошло, а подсознание уже сделало выводы…
— Давай сюда скальпель, сейчас покажу тебе, что такое настоящий урок анатомии.
— Благодарю за доверие, Виктор Степаныч. Я буду нем как рыба, вы же меня знаете.
— Вот именно поэтому я тебя и предупреждаю. Если секрет «Ритуала» выйдет за эти грязные стены, Алёшенька, ты будешь следующий. Уяснил?
— Так точно! — сказал довольный громила, хлопнув себя в грудь.
Этот хлопок будто бы заставил меня открыть глаза и посмотреть на всё со стороны. Никакого озарения меня не посетило, но я понял главное. Нет, я так и не вспомнил, что такое «нутровка», ну да это и не понадобилось. Исходя из сказанного, меня даже не будут пытаться пытать, как мне показалось в первый раз. Они хотят разделать меня на части и наделать игровых предметов. По крайней мере, это единственное разумное объяснение, если рисовать параллель между камнем, скальпелем и ритуалом.
Боялся ли я, что должно было произойти с минуты на минуту? Конечно же нет. План побега из такого рода ситуаций я придумал ещё во время нападения на Карла, сейчас остались лишь нюансы. Единственное, что не позволяло мне с самого начала подтвердить это чёртово приглашение на турнир и оказаться в другом месте — банальная месть. Давно забытое, но такое жгучее и сильнее чувство, которое заставляет меня вспомнить своё детство. Вспомнить все те унижения, которые мне пришлось пережить, все те моменты, когда я хотел придушить всех этих идиотов, смеющих поднять на меня руку, но мирился с происходящем, лишь бы это чувство ещё сильнее усилилось, захватив меня целиком. Так и сейчас, я был готов лишиться руки, ноги, глаза, да даже чести, и всё для того, чтобы поймать удачный момент, вырваться из вонючих лап и вдоволь отыграться за свои унижения. Но я этого не сделал.
Если раньше я терпел до последнего, чтобы почувствовать силу свершения, то теперь в этом нет необходимость. Я не только перерос всё это, но и получил нечто действительно важное. Я получил чёткую и ясную цель, которую хочу реализовать. Если раньше я хотел «почувствовать силу». То теперь я хочу ею стать. Стать настолько сильным, что ни одна блоха, ни одна козявке не сможет даже попытаться коснуться меня без моего ведома. Таковая моя воля и таков мой вердикт.
Первые 1000 игроков получают возможность участвовать в Турнире «Битва за трон»
Подтвердить участие: Да / Нет
Глава 14. Турнир
Все звуки разом стихли. Сознание померкло вновь, чтобы через мгновение вспыхнуть вспышкой света. Я не чувствовал ни тела, ни пространства, ни времени. Моя душа висела вокруг неизвестности, словно попала в пробирку, состоящую из особого стекла от бытия. Вокруг не было ни звука, ни шороха, ни запаха, ни вкуса. Сколько бы я не пытался представить движения руки или ноги, привычный отклик фантазии не получался. Я не мог мыслить, я не мог размышлять, я не мог представлять. Словно, единственное что осталось от моего скромного я — это толерантный наблюдатель. Который может только смотреть по сторонам, но относится ко всему с настолько максимальной смиренностью и пониманием, что не может ухватиться даже за каплю хоть каких-то различий.
К счастью, продолжалось это не долго. Возможно, прошли дни. Возможно, столетия. Но для безразличия нет места моменту. Словно по щелчку пальцев, даже мой толерантный наблюдатель не смог отвести безмятежный взгляд от пучка света, развеявшего тьму где-то впереди. Не успело моё безразличие проигнорировать и этот феномен, как свет начал становится всё больше и больше, разрастаясь очертаниями и формой. Сначала появились углы, потом чёрный контур невидимой двери, потом первое намерение. От такой решительной наглости и заинтересованности, былые нотки толерантного наблюдателя напрочь исчезли, дав место истинному владельцу вновь образовавшегося тела.
Словно во сне и не до конца себя контролируя, я пошёл на поводу у инстинктов и упал на пол. Дезориентация, что б её за ногу. От жёсткого падения, разом вернулась вся боль, полученная от церковников. Обагрив белоснежный пол сгустком крови и молотых зубов, стало полегче. Тут же прихватило сломанные рёбра и отбитые лёгкие, но я всё-таки смог сделать глоток свежего воздуха и встать на ноги.
Хоть комната и была полностью белая, свет не слепил. Были чётко видны все её контуры и углы, темный проход вмурованный в стену и бело-жёлтый экран посередине. Попытка подойти к проходу не увенчалась успехом, я ещё раз упал на пол. Так что мне ничего не оставалось, кроме как пялиться на непонятную хреновину, больше похожую на кусок гипсокартона. Все края его смывались с комнатой при взгляде, но я точно знал, что посередине что-то есть и это что-то бело-жёлтое и квадратное.
Человеческий мозг — очень странная вещь. Когда ему скучно, он готов сам себя развлекать, ну а когда ему весело, он ищет на чём бы сконцентрироваться. Моё состояние веселым назвать было нельзя, так что от меня не ушёл тёмный силуэт, появившейся в экране и очень сильно напоминающий предполагаемую рожу Алёшеньки. Я не знал как он выглядит, как одет и как пострижен, но как только передо мной появился этот силуэт, мозг сам предоставил варианты его голоса. Подумать я не успел, швырнув разряд прямо в наглую и улыбающуюся рожицу.
Это не помогло, энергия прошла сквозь экран и размазалась по белоснежной стенке, ни оставив пятен. Эмоциональный импульс злости померк, а тень так и осталась нагло улыбаться, не представляя опасности. Как только голова начала соображать, я первым делом проверил все имеющиеся способности и убедившись в их работоспособности, начал чувствовать себя значительно лучше.
