а также под моими неимоверно коварными ударами — в тот момент я, словно боясь, что «ходячая сокровищница душ» может убежать, атаковал как ненормальный исключительно ноги и пах противника.
У него были доспехи уникального качества! Отчего моя Виорра скрежетала по ним, надрывным голосом плача от бессилия!
Стрелки уже почти перестали стрелять, лишь элитные лучники периодически атаковали, но тоже аккуратно. Мы с Драугром мало того, что двигались очень быстро, так еще и иногда перекрывали друг друга.
Наконец я «нащупал» сочленение под коленкой у рыцаря, куда и воткнул лезвие косы и сразу провернул, словно вырезая ему коленную чашечку!
Рыцарь взревел от боли и запал на одну ногу, пытаясь отмахнуться от меня уже бесполезным щитом, при этом он умудрялся отбиваться булавой от шокирующих атак двуручника Драугра.
Крутанувшись вокруг своей оси, я увернулся от щита, который тем не менее острым краем успел задеть мою безвольную левую руку, которая по инерции крутанулась вместе со мной…
Боль я показал разве что свирепым оскалом… И довершающим движением срубил старшему рыцарю голову!
Голова отлетела далеко в сторону и мертвое хлыщущее кровью из шеи тело рыцаря стало заваливаться на спину. Прямо на меня, окропив меня потоком крови.
Находясь в теле птицы, я не видел частиц душ, что заставило меня на миг задуматься. Неужели души никак не были связаны с духами? Как такое может быть?..
Но меня отвлек я, собственной персоной, который, поглотив души, злобно облизнулся и прыгнул в сторону вождя, который тем не менее уже понял ситуацию и был наготове. Он поднял топоры в защите и с глухим рыком крепко вдарил мне ногой в живот.
Мои силы, да и реакция, чего уж там, к этому моменту уже были на исходе. Не успел я подняться, как мою косу уже кто-то стырил из моей ослабленной руки, а пара крепких рук скрутила меня в бараний рог. И пока меня держали, завершающей нотой Драугр дал мне своим кулачищем по затылку.
Мое тело безвольно ухнуло в траву.
Повезло иметь разумную, понимающую и договороспособную нежить. Драугр до самого конца своего пятнадцатиминутного призыва не отходил от меня ни на шаг и даже порывался сбежать со мной, но его мягко и опасливо остановили сначала воины племени вместе с вождем, а потом и спустившаяся с деревьев Рокайя, которая объяснила ему ситуацию.
Только когда она магически поклялась своей жизнью, что не причинит мне вреда, Драугр ей всецело доверился. И молча сел рядом с моим бессознательным телом.
Вскоре его фигура принудительно исчезла в проеме черного портала призыва.
Это эпизод заставил меня слегка по-иному посмотреть на Драугра. Его забота… Меня впечатлила. Можно сказать, он был тем недостающим звеном, который не только увеличил мою боевую мощь, но и был способен остановить меня в нужный момент. Ибо сам я со своим «особым состояниям» сколько не пытался не мог самостоятельно справиться. Хотя иногда казалось, что вполне получается.
Затяжной бой — это была моя самая большая слабость, которую я даже не знал, приобрел ли в ходе постоянных сражений, либо она исконно существовала в генетике этого тела.
Наблюдение глазами духа на этом не закончилось. Вскоре всех мертвых членов племени сложили в несколько рядов. Всего было около тридцати тел, принадлежащих в основном часовым и первым жителями деревни, павшим под натиском головорезов. Среди них были и двое разрубленных мной молодых орка, которые к тому времени истекли кровью и умерли.
Шаманка Рокайя подняла посох, стала пританцовывать и распевать заклинания… А я потихоньку начал понимать, что происходит.
Небольшие лесные духи начали стекаться к шаманке со всего леса. По мановению ее руки они тоже пританцовывая стали проходить сквозь ее тело — и каждый раз ее тело содрогалось от боли, но она будто этого не замечала. Духи затем с едва видимой вспышкой вселялись в тела погибших, а затем почти в невидимом состоянии покидали тела, уходя обратно в лес.
Видимые повреждения на телах лесных орков начали исцеляться прямо на глазах — еще до того, как духи успевали скрыться в лесу.
Наконец самый первый погибший сделал свой «первый» вздох и в тот же миг открыл глаза.
* * *
— Понял? — шаманка убрала пальцы с моего лба.
— Да, — ошеломленно прошептал я. — Это легендарное Воскрешение восьмого или… Возрождение пятого круга?
— Нечто среднее, — коротко пояснила она. — Магия этой старой женщины находится вне общепринятого разделения.
— Госпожа Рокайя… вы пожертвовали частью своей силы… — попытался подобрать слова я. — Жизненной энергии? Сроком жизни?
— О, — она слегка рассмеялась старческим смехом. — Неужели Дэдвин переживает о годах этой старой леди?
— Да… Не хотелось бы, чтобы вы ушли раньше… Очерченного срока.
— Успокою друга Дэдвина, этой женщине еще рано умирать, — она подмигнула мне и присела в кресло. — Продлить жизнь безусловно сложнее, чем укоротить. Но и то и другое доступно мне, — ее лицо неожиданно стало серьезным. — Таким темпами эта женщина переживет и юного друга Дэдвина.
Я понял, что она имела в виду. Немного подумав, я решил откровенно поведать ей, вдруг что подскажет:
— Подобное состояние впервые начало овладевать мной пару лет назад. В горячке боя, когда я ментально и физически выхожу за свои пределы, находясь в смертельной опасности… Мое сознание будто отключается, и я начинаю действовать чисто на инстинктах. Судя по всему, моя сила возрастает за счет скрытых резервов организма, но взамен теряется рассудок. Насколько — до этого я не мог судить, ибо не видел себя со стороны.
Мысленно прикинул: процентов двадцать-тридцать там точно есть.
— Эта женщина не очень понимает специфику твоего состояния и воинского пути, — вслух задумалась Рокайя, смотря как бы сквозь меня. — Но она знает тех, кто понимает больше нее.
— Вы бы мне очень помогли.
— Но это может занять годы… десятилетия, — покачала головой Рокайя. — Как повезет. Одно можно сказать точно — это одновременно твой дар и твое проклятье. Тебе нужно научиться контролировать свой разум.
— Но как мне это сделать? Как хотя бы сгладить негативные эффекты?
— Сгладить негативные эффекты… — повторила шаманка за мной и в этот момент в ее глазах что-то мелькнуло. — Пожалуй, у этой женщины есть способ не допустить… вхождение Дэдвина в это состояние. Но это лишь временная лекарственная мера. Не лечение самого недуга.
Ну вот, дожили, теперь, кажется, мне таблетосы в этом мире выписывают…
— Буду премного благодарен, госпожа Рокайя, — тем не менее я решил подстраховаться.
Ощупал свое перебинтованное тело, от которого слабо пахло лекарственными травами; даже левая рука уже наполовину восстановилась и не имела видимых повреждений.
