Со всем честно собранным добром отправился назад, к смерти, при чём с наибольшей вероятностью своей. Первым делом нашёл одну из рядом стоящих с мобом травинок и используя её как катапульту, взлетел тому на голову. Стоя спящий моб чуть дёрнул веком, но на этом всё. И вот тут передо мной встала задача не из лёгких. Вообще — мной задумывалось влезть в черепную коробку через глаз, он наиболее казался уязвимым, вот только после того, как тварь станет двигаться, а она будет, ибо это боль не слабая, у меня не останется и шанса удержаться. Вторым местом, на которое пал взор — ухо.
Уши у рептилий отличаются от человеческих, они скорее напоминают узкую щель, которую животное способно перекрыть перепонкой. Вот только если у обычной твари это была узкая щель, то вот у твари с семиэтажный дом это была не хилая нора. Решив-таки начинать свою операцию с уха — подкрался к слуховому отверстию и глубоко вдохнув, прыгнул внутрь.
Корнак в последний момент что-то почувствовал, толи я сделал громкий вдох, толи слишком чувствительно его ухо и почувствовало движение воздуха, но перепонкой, что должна была закрыть ухо мне чуть не оторвало башку, я едва успел среагировать и наклонится вперёд, когда ловушка захлопнулась с неумолимостью бетонной плиты, закрывающей проход в подвал. Перегруппировавшись, выхватил меч, на который приземлился всей своей массой.
«Нанесён критический удар. Урон Корнаку 10 658 521. Осталось здоровья — 99 989 341 479.»
Урон куда как приятнее, но мне было сейчас не до радостного подсчёта тысяч ударов, необходимых для убийства титана. Корнак взбесился, что и не мудрено и вокруг началась такая свистопляска, что остался жив я лишь благодаря мягкости внутренних тканей и активным перегруппировкам, позволяющим не получать критического урона. Успокоилась тварь лишь через минут двадцать, она тихо вздрагивала, постанывала на своём шипящем наречии, но уже не устраивала мне американских горок. К этому моменту все порезы уже затянулись, кроме того места, где и был непосредственно меч. Тварь опять была отхилена на фул хп.
Аккуратно достав оружие, так, чтобы не повредить ещё больше тканей, стал пробираться дальше. Моё движение явно доставляло монстру неудобство, тот ворочался, мотал головой, но той тряски, что была раньше уже не было, тем более, что проход был уже достаточно узок, чтобы меня не мотало из стороны в сторону как мяч. Путь был извилист, весьма грязен, труден, но не сказать, что долгим, во всяком случае, когда я наконец добрался до точки своего назначения — барабанной перепонки, я не мог сказать, что это было наибольшее из препятствий в моей жизни.
Барабанная перепонка не выглядела, как что-то с большим количеством сосудов, так что отойдя чуть назад, к месту, где состыковывался проход с воронкой, ведущей сюда, достал один из маленьких листов, обрезков с макушки травы, которые засунул в инвентарь иррационально, просто за компанию с остальными, и поставил его вертикально, отрезая себя от выхода. Корнак заворочался сильнее, глухо проревел, всё-таки лист был прилично больше, чем обычная в этих местах сера, к тому же он имел острые края, которые от движений стали резать кожу. Не дожидаясь, пока тварь себя раззадорит, решительным, почти хирургическим ударом, распорол перепонку от края до края.
Что тут началось… Я думал, что оглушил зверя, но от рёва перестал слышать сам, меня так замотало по внутренней части, что не смотря на всю мягкость тканей, хп стремительно поползло вниз. В полёте отпиваясь зельями, фактически дробя зубами эти стеклянные склянки, с трудом пережил происходящие. За эти пол часа унеслась треть моего, весьма немаленького, запаса зелий, но цели я достиг — оказался за барабанной перепонкой. Удивительно, но процесс этого буйства снял у Корнака пол процента здоровья, что уже приличный результат, но мне надо было больше, а значит стоило лезть глубже! Как бы это не звучало.
Дальнейший проход был столь узок, что пришлось тащится на карачках, но я этому был даже рад, в таком положении все телодвижения тираннозавра вовсе перестали быть помехой. Наконец, когда ползти уже стало невозможно, я решил — вот оно! Поплевал на руки и взялся за меч, горюя, что когда мне так нужен второй — его нет. Не удивлюсь, что если придётся встретится с богами, это вообще произойдёт в бане, когда я с голым задом стану бежать из парилки в бассейн.
Мясо резалось на удивление легко, пропуская меня всё ближе к мозгу, кровь хлестала так, что я всерьёз опасался утонуть, даже припас подарочек от Демеллы, на случай, если совсем всё плохо станет. Надеюсь, что игровая механика сочтёт кровь за ту жидкость, в которой можно дышать. Корнак бесновался, не представляю, что делала эта махина ростом за двадцать метров, но пространство вокруг меня постоянно меняло положение, где верх, где низ я перестал различать весьма быстро, ориентируясь лишь на туннель, что начал прокладывать, его уводить в сторону было нельзя. В местах, где динозавр буйствовал особо свирепо и раздраконивал мой туннель до приличных размеров, я доставал-таки листы и вставлял их трубочкой, не давая этому месту зарастать, заодно освобождая инвентарь. Впрочем, инвентарь освобождался не на долго, почти сразу на место листов ложились пласты мяса разнокалиберной нарезки, которые здесь просто некуда было девать. На более узкие места своего прохода, когда зверь либо замирал, либо крутился так, что не мешал мне работать, я забивал, просто чтобы не тратить время.
Этот бой с пространством и плотью, на которую я уже не мог смотреть без содрогания, продлился полтора часа, пока неожиданно я не вылетел, словно ребёнок из лона матери. Вот только вместо пусть и жестоко, но вполне свежего воздуха, окунулся в смрадную, вонючую жижу. Не знаю уж что было с этой тварью, болела она, что ли, но запах стоял невыносимый, и это при том, что обычно мозг не имеет запаха вовсе. И вот здесь началась катавасия.
При очередном рывке, не удержавшись на месте, полетел в центр жижи, туда, где под ликвором скрывалось самое ценное — мозг. Летел с маниакальной улыбкой, не совсем дружащего с головой человека, совершая при этом рубящие удары перед собой и щедро разливая яд Василиска, который попав в мозг твари, да ещё в гораздо большем объёме стал работать куда как сильнее. После моего пролёта в голове, движения Корнака вовсе стали рваными, более походящими на агностические, видать мои потуги нарушали какие-то нервные центры, от чего тому стало совсем плохо, несмотря на то, что у него оставалось ещё более девяноста процентов здоровья! Но было уже понятно, что динозавр обречён. Стараясь избежать ошибок, я проглотил-таки растение Демеллы. Было бы глупостью беречь его в шаге от цели, в тот момент, когда у меня не останется запаса кислорода, тварь дёрнется в агонии, и я потеряю травку с причудливым названием «Лорен водоносная.»
Корнак сдох через три часа. К этому моменту, я почти израсходовал зелье здоровья, а всё по глупости. Не уследив за инерцией своего тела, когда Корнак дёрнулся в очередной раз, спиной ударился о выпирающую кость его черепа, от боли открыл рот, в который и попала часть ликвора с ядом Василиска. Я размера этого существа не обладал и яд стал тикать, прилично ударяя по моему здоровью. К счастью, я не додумался там же выпить противоядие, которое сработало бы и на тварь, а то, что оно сработает — я был уверен, так как неоднократно замечал скачок здоровья Корнака в моменты, когда пью зелья лечения.
Стоило твари погибнуть, как перед глазами промелькнула череда восторженных строчек, которые я временно свернул, и дело даже не в том, что я устал и не мог насладится победой, нет, я был так накачен адреналином, что всё то бодрствование и краткий сон ушли в небытие, дело было в другом — луте. Не знаю почему, но я не смог облутать зверя изнутри, помня же, про то, что меня может вышвырнуть восвояси, нашёл ближайшее место черепа, где не было кости и стал пробираться на свободу. В ситуации, когда тварь не шевелилась, пробраться через узкий туннель, разрезав мясо и протиснувшись вместо волокон труда не составило и я выбрался в глаз Корнака, о чём чуть не пожалел, так как стоило мне прорезать роговицу, как меня чуть не смыло напором жидкости из вытекающего глаза. Чудом умудрившись удержаться за какие-то лоскуты не пойми, чего и дождавшись, пока вода сольётся, забрался на голову мёртвой твари.
