последние сутки весьма способствовали желанию упасть хоть куда-нибудь и, часиков так с дюжину, а то и все полторы, «давить на массу».
Пока топали к лестнице и по коридору второго этажа шарахались, преодолевая многочисленные двери-перегородки, Василий думал: «Не потратить ли куда-нибудь свободные очки? Хотя бы навыка, их ведь еще восемь штук есть. Можно Точный бросок или Метательное оружие освоить на уровне Великого. Или лучше то и это до магистра поднять?»
— Интеллект себе подними, болван! — рявкнул демон, уставший слушать громкое «эхо» не совсем точно направленных на него мыслей. — Ты хоть все раскидай, а до моего ослабленного проявления не дотянешь.
— Так ведь в бой идем, мало ли что, ты же всего на минуту…
— И за эту минуту я либо перебью сотню двадцатиуровневых противников либо смогу убежать так, что меня и стоуровневые не догонят.
— Меня же в первые ряды поставят, я же мясо, а если убьют?
— Это кто же и чем должен ударить, чтобы тебя сразу убило, а я не успел проявиться? На кой я тебе сказал: «Точный бросок» брать?
— Ну, мало ли что и как может быть. Тебя же вон тоже завалили.
— Ударом в спину. В бою. Уставшего и израненного.
— Так ты и сейчас не особо живчик.
— Ррр…
— Ладно-ладно, извини, просто…
— Слушай, Вася, повторяю в какой-то там раз. Становишься шаманом, получаешь восемнадцать очков на развитие способностей, усиливаешь призыв духов двух антагонистичных стихий до ранга Великого познавшего и все. Можешь работать с любыми духами кроме Великих воплощений. Любой старший или высший дух, в рамках своей стихии, заткнет за пояс архимагистра и потягается с великим мастером или магистром.
— Когда это еще будет, — мысленно вздохнул Василий, входя в комнату под номером семнадцать.
— Если мне не придется вмешиваться. Если ты будешь швырять дротики из-за спин бойцов первой линии, не подставляясь, а занимаясь добиваниями, то уже завтра получим двадцатый уровень и денег на оплату инициации в «Маги».
— Поди еще отдельно сдерут за то, чтобы сделать шаманом.
— Тогда послезавтра. Или через неделю. Да хоть через месяц! — рявкнул демон.
— Да не заводись ты, я…
— Ты дурак, Вася. Людишки к этому годами идут, многие десятилетиями, а ты…
— Все-все, был не прав, осознал, я спать.
Демон не ответил. Ему требовалось помедитировать и успокоится. В связи с невозможностью разорвать Василия, или хотя бы сбежать от него подальше, Всепорваху приходилось осваивать и качать такие несвойственные демонам вещи как «терпение», «смирение», «сдержанность», «прощение» и ряд других навыков, не менее мерзких с точки зрения любого нормального обитателя инфернальных планов. Да что там инфернальных! Такого не понимал любой относящийся к бездне разумный, причем, в самом широком смысле. Как бездны, так и разума.
Единственной отдушиной Всепорваха Наха Ужасаного был стремительный рост воли. Пару раз ему даже приходила мысль о том, что он, каким-то непостижимым образом, забирает прирост этого параметра у Василия. Умудряется как-то суммировать со своим и закреплять в собственной душе.
Возможно, он был не столь уж далек от истины, все же, в первую очередь воля завязывалась на ментальный слой, но куда страшнее было то, что испытывал по этому поводу высший демон. Долго, очень долго он не мог признаться самому себе в том, что его мучает совесть. Собственно, именно обнаружение у себя столь вредной штуки и послужило поводом для медитаций. Именно в них он нашел состоянии отрешенной созерцательности и покой.
При виде кроватей в комнате, больше напоминающей кубрике на шестерых, разговор Василия с демоном сошел на нет. Впервые у них появилась возможность нормально поспать, да еще и одновременно. Чем они тут же и воспользовались, рухнув лицом в подушку и захрапев еще в падении. Карнагири на это лишь восхищенно хмыкнул и головой покачал.
«Странный тип этот Василий, мутный, но джигит», — подумал гном-изгнанник. Поставив секиру у изголовья, он снял наплечники, кольчугу, прочие элементы брони, перемотал портянками сапоги и лег, мгновенно уснув.
Впервые за долгое время это было не алкогольное забытье, словно мерзкое болото утаскивающее сознание в трясину, а нормальный крепкий сон. Пусть долг жизни, но главное в этой самой жизни — цель и надежда. Гном Карнагарин из рода Фоорд клана Соорос обрел первое и получил второе, а большего ему и не требовалось. Он вновь верил в себя и не собирался сдаваться.
Утро, началось с побудки, от которой Василий чуть прямо в койке не оконфузился. Не привычен он оказался к звуку горна над ухом, вот и занервничал. Вскочил, в одеяле запутался, упал, и в целом повел себя странно. Во всяком случае с точки зрения Карнагири.
— Васа, ты чэго?
— В сортир спешу, — ответил Василий, уже понявший что к чему.
— А пачэму ползком? — удивился Карнагири.
— Чтобы помедленнее, — сказал Василий.
— Ндэ… — растерялся Карнагири, пытаясь осмыслить услышанное и хоть как-то объяснить самому себе логику «спешить помедленнее».
Впрочем, долго морщить лоб ему не пришлось. Дверь в комнату-кубрик распахнулась от могучего пинка снаружи, ударилась о косяк, и перед обалдевшими товарищами предстал Трепалый. Правда, теперь он оказался с протезом типа «клешня-боевая размеров монструозных» на месте руки и вполне целой ногой. Во всяком случае, если бы Василий не видел Трепалого раньше, он бы ни в жизнь не догадался о протезе, так как ноги гостя смотрелись совершенно идентично, будучи укрыты металлом брони. Разумеется, тянуть с пожеланием доброго утра гость не стал.
— Подъем! — рявкнул Трепалый. — Пять минут на приведение себя в порядок, заправку коек и сборы. Время пошло. Бегом!!!
Хорошо поставленный командный голос, да еще, по-видимому, приправленный каким-то скилом, возымел чудодейственный эффект.
— Живо на выход! — проорал Трепалый из коридора, и новобранцы дружно выскочили за дверь, чудом протиснувшись в нее одновременно.
«Не понял, а как же моя устойчивость к ментальным воздействиям?» — подумал Василий, вытягиваясь в струнку. «Это не магия, а скорее харизма командира, помноженная на опыт», — пояснил демон.
— За мной, на выход, бегом марш! — рявкнул Трепалый и мало что соображающие новобранцы побежали за ним раньше, чем успели осознать приказ.
Выскочив из здания гильдии, новички, нестройной толпой, пронеслись до окраины города, где их передали на попечительство другому ветерану. В отличие от Трепалого десятник Рув имел полный комплект конечностей и оказался лет на десять моложе.
