Магия земли: 2
Магия смерти/некромантия: 2
Заклинания: «каменный кулак» — 2 уровень; «колючая лоза» — 2 уровень; «молния» — 2 уровень; «каменные шипы» — 2 уровень; «парализация» — 2 уровень; «сон» — 2 уровень; «ядовитое дыхание» — 2 уровень; «терновый куст» — 2 уровень; «сосулька» — 2 уровень.
Полюбовавшись на красивое полотно собственных характеристик, я свернул его и сказал Нимфадоре:
— Здесь всё, берём волчат и двигаем за Шоколадкой. Подозреваю, что она сейчас чешет по лесу во все лопатки куда подальше.
— Пфф, — фыркнула нэко, — ещё бы было по-другому. Настолько дурой она не кажется.
Так оно и оказалось. На том месте, где мы расстались с негритянкой, никого не было. Впрочем, убежать далеко рабыня не смогла. Тут и низкий уровень свою роль сыграл, и ошейник, который обрезал статы. Мы её нашли всего в километре после начала погони. Беребка, дыша, как загнанная лошадь, обнимала деревце, едва стоя на ногах.
— Тс-с, — я приложил палец к губам. — Начинаем.
Волчата — всего четверо, так как пятый нам в руки не умещался — были аккуратно положены на землю, после чего я привёл их магией в чувство и обновил охотничью метку. К сожалению, к негритянке незаметно не подобраться для того же и остаётся надеяться, что «жертва» не до конца, так сказать, выдохлась и остаточных эманаций хватит, чтобы «охотники» встали на след.
Увидев меня в нескольких шагах, зверята зарычали. В одинаковом жесте подняли верхнюю губу, скаля клыки, и взъерошили шерсть на загривке. Но вдруг один из них громко потянул воздух и резко повернул голову туда, где за стеной растительности сейчас переводила дух Шоколадка. С секундной задержкой в ту сторону развернулись остальные трое волчат. А потом вся четвёрка стремглав рванула вперёд, позабыв обо мне. Спустя полминуты неподалёку раздался отчаянный женский крик и приглушённое звериное рычание.
— Подождём, — остановил я Нимфадору, дёрнувшуюся, было, на шум. — Не настолько она слабая, чтобы не продержаться минуту против зверей первого уровня. И не забудь, о чём мы договаривались.
— Угу, — нервно кивнула она.
Выждав немного, мы с ней с шумом проломились сквозь заросли и поспешили на помощь негритянке, которую вовсю трепали волчата. Одному она уже свернула шею, сейчас душила второго, который вцепился клыками в плечо опасно близко к шее. Двое других грызли ей ногу и живот.
Кровищи было!..
Нэко тремя ударами прикончила зверей, а я залечил все раны на теле рабыни.
И вот, когда из её глаз ушёл ужас и паника, и появилось осознание реальности, Нимфадора сказала:
— Какая же она жалкая, Санёк. Не смогла справиться с несколькими волчатами первого уровня! Да в моей деревне пятилетний пацан выходил один на один против такого и потом возвращался домой с волчьей шкурой. Слушай, мне кажется, что тот торгаш наврал про баребов и их воинский дух. В итоге мы купили не бойца, а корм для волков, нет, для кроликов. Тьфу!
Её тон был полон презрения и совсем чуть-чуть жалости.
— Так баба, чего с неё взять. Редко встречаются девушки, такие как ты — сильные, умелые и бесстрашные, — покивал я в ответ. — Шоколадка, на что ты надеялась, когда убежала? Через несколько тысяч шагов ошейник стал бы сжимать тебе шею, а ещё немного погодя причинил бы страшную боль, от которой даже самые сильные начинают плакать. Я думал ты умнее, а ты… эх, — махнул я рукой.
— Я не Шоколадка, — тихо сказала она, глядя на меня исподлобья.
— Уже Шоколадка. Не стала называть своё имя сразу, так теперь уже поздно. Зато ещё не поздно принять моё предложение и стать членом отряда. Получишь оружие, доспехи, амулеты и тогда вот эти мобы, — я ткнул ногой труп волчонка, — у тебя станут вызывать лишь смех.
— Тебе не понять… ты не раб, и ты всего лишь мужчина… откуда тебе знать про гордость, — резко, рвано произнесла она. По голосу чувствовалось, что она на грани истерики.
— Не раб, говоришь, — хмыкнул я, и так как она всё ещё продолжала лежать на земле, опустился рядом на корточки. — Совсем недавно меня и Нимфадору захватили в плен и продали работорговцам. Но вместо того, чтобы жалеть себя и безвольно ждать смерти, считая её избавлением от позора и спасением гордости, мы с ней стали бороться. И как видишь, победили. Помнишь, я тебе сказал про мудрость своего народа? О том, что нужно бороться и верить в победу, пока ещё не испустил последний вздох? Это про меня и её, — я кивнул на нэку. — Но не про тебя. Через несколько дней я верну тебя обратно на рабский рынок, а оттуда ты попадёшь на арену гладиаторов, где тебя прирежут на потеху черни. А перед этим на глазах всех этих слабаков тебя жестоко изнасилуют во все дыры. Может быть, даже добивать не станут, так и бросят истекать кровью из разорванных отверстий между ног. Это тоже часть зрелища, за которое платят зрители. А теперь вставай и живо пошла к повозке, и только попробуй мне сейчас показать характер, — с угрозой сказал я и использовал заклинание «страх» на ней.
Ночью Шоколадка ночевала в моей комнате, на тюфяке с соломой на полу. Также осталась со мной и Нимфадора, благо, что на кровати худо-бедно вдвоём можно было уместиться.
— А она смотреть будет? — покраснев, как маков цвет, спросила кошкодевушка, когда я стал её раздевать.
— А тебе не по хуй? — ответил я, не прекращая своего занятия. — Пусть завидует, ей не светят уже никогда такие приятные моменты в жизни. Никогда не узнает, что такое плотское наслаждение с тем, кому ты нравишься, и кто готов доставить божественное наслаждение.
— Я тебе нравлюсь?
— Безумно, — ответил я и снял с неё штаны с трусиками, чтобы тут же запустить во влажное лоно палец. — Ты великолепна, Нимфа. И я тебе сейчас докажу это, трахнув так, как ещё не трахал до этого!
Утром подкупленный мной парнишка из гостиничной обслуги, специально одевшийся в рваньё и измазанный навозом, дал пинка негритянке, когда та по моему приказу отправилась к нашей телеге за какой-то, якобы, забытой там вещью.
— Эй, слабосилка! Пшла с дороги! — несильно ткнул он её под зад сапогом, вымазанном в навозе. — Сдохни или спрячься в той куче навоза, где всем бабам вроде тебя самое место.
Глава 11
Сломалась, если конечно, так можно сказать, негритянка на пятый день жизни у меня в рабстве. И случилось это после того как я пришёл в гостиницу с женщиной-воином в сверкающей броне, красном плаще, с тяжёлым копьём «пальмой» в руках. Это про мою спутницу, а не обо мне. Но главное — она была смуглой и очень высокой, то есть, чем-то походила на саму рабыню. Всего лишь тринадцатый уровень и медный ранг, но в глазах баребки она была Великой Воительницей. Не знаю, как снаряжаются и одеваются воины в её племени, я просто постарался добавить побольше блеска, стали, вычурности и сделать упор на боевой вид.
Женщина, к слову её звали Нимми, была из группы бродячих артистов, выступала силачкой. Тут мне очень сильно повезло, что я услышал про них и решил посмотреть, что же те из себя представляют. Ещё повезло, что в труппе было несколько раненых и больных, которым требовалась помощь целителя. Ну и немного серебра пришлось отсыпать, куда ж без материальной поддержки-то.
Одежда, чтобы пустить пыль в глаза, у артистов была. Немного доспехов и оружия для театрализованных выступлений. Я дополнительно обработал это барахло магией, чтобы придать блеск, чуть-чуть починить, пробаффать.
Нимми не знала, что всё это ради какой-то рабыни. Я намекнул шуточками-прибауточками, что хочу бросить пыль в глаза кое-каким постояльцам в своей гостинице. И для этого мне нужна та, что выглядит грозным воином. Сам я перед встречей с артистами сменил свою одежду лекаря на недорогой наряд, в которых ходят небогатые или разорившиеся дворяне. Остальные домыслы и предположения я отдал на откуп её фантазии.
Появление Нимми стало последней каплей, которая сломила плотину племенного упрямства и устоев баребки. Вечером она впервые за последние два дня заговорила:
