Танкист-1 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич

Выстрел!

Легкий толчок винтовки. Дульный тормоз компенсировал отдачу, делая стрельбу комфортной. Японец ткнулся лицом в траву и замер. Этот готов. Без вариантов. Да вот и сообщение прилетело от Эфира.

Нет, он вовсе не пижонил и прекрасно помнил приказ отца бить с гарантией. Но так уж вышло, что самым большим участком тела была именно голова. Вот в нее-то он и целился.

Рука привычно передернула затвор. Меньше секунды и безымянный палец вновь на спусковом крючке. Повел стволом чуть в сторону. Второй номер сообразил, что они находятся под обстрелом и поспешил залечь. Точно так же поступил и третий. Вот только на расстоянии полутораста метров Виктор их все еще мог рассмотреть, чтобы уверено прицелиться.

Выстрел!

И снова в цель. Со стороны японцев доносятся выстрелы. Слева грохочет пулемет отца. Рядом раздался короткий тонкий свист. Умом он понимал, что это пуля. Н-но… Как-то не серьезно оно. Ничуть не вызывает опасений. А вот стремительный свист сменился столь же коротким шорохом травы и тупым стуком о землю. И снова ничуть не пугает. Ну вот не ощущает Виктор исходящей от них угрозы, хоть тресни.

Спокойно, без суеты и столь же быстро отработал затвором. Вновь подушечка безымянного пальца на спусковом крючке. Не испытывая никакого волнения, словно стрелял по воронам, прицелился в третьего пулеметчика. Плавно выбрал свободный ход.

Выстрел!

Сдавленный стон слева. Пулемет замолчал. Виктор глянул в сторону отца. Тот лежал уткнувшись лицом в траву, оружие завалилось набок.

— Батя? — недоумевая, позвал он. — Батя? Батя, ты чего!?

Виктор подскочил и подбежал к отцу. Тут же прозвучало сразу несколько выстрелов. Свист в непосредственной близости, которому он не придал значения. Упал на колени и перевернул Антипа на спину. Пуля попала ему в ключицу и дальше прошла вдоль тела, оставшись внутри. Парень начал судорожно искать на шее живчик, не находя его и ощущая как им овладевает паника.

Мертв!? Что делать!? А что он скажет матери!? Как он вернется домой один!? Да нет же! Такого быть не может! Он же прошел германскую и гражданскую, был убит, но его вернули к жизни! С ним ничего не может случиться!

Стоп! Вернули к жизни!

Виктор подхватил отца на руки. И откуда только силы взялись!? А может дело в надбавках? Вот подумать же больше не о чем! Сбежал вниз, положил отца рядом с пленником, и выхватив нож перерезал веревки.

— Лечи! — прохрипел парень.

— Не могу, — ухмыльнулся пленник, разминая запястья.

Вообще-то деревянная кобура Маузера не располагает быстрому выхватыванию оружия. Но Виктор управился едва ли не мгновенно. Один стук сердца, и большой палец взвел курок, а указательный нажал на спусковой крючок.

Тяжелый пистолет грохнул у самого уха бандита. Тот дико закричал, схватился за уши, и согнулся в три погибели. Виктор схватил его за шиворот и уткнул ствол ему в лоб. Даже не замечая выскочившего сообщения от Эфира.

— Лечи, п-паскуда! — выкрикнул он ему в лицо.

Сомнительно чтобы тот что-то услышал. Но по перекошенному от ярости лицу уж точно понял, что рано решил, будто у молодого не хватит духа убить. Поэтому приложил трясущиеся руки к груди Антипа.

— Ох, м-мать! — глубоко вздохнув выдал оживший отец, и непроизвольно прикрыл пах.

И в этот же момент с вершины раздался первый выстрел. За ним второй. Третий. Вокруг вновь послышался тонкий свист. Но Виктор не обращал на это внимания, ошарашено наблюдая за чудесным воскресением отца. Он мог поклясться, что буквально минуту назад не чувствовал живчик на его шее.

Антип же подскочил, словно и не он только что лежал трупом, и петляя как заяц бросился на японцев выхватывая на ходу револьверы. Не больше двух стуков сердца и Наганы в его руках начали бахать со скоростью пулемета. Метров пятьдесят до японцев, он преодолел за считанные секунды. Но к тому моменту когда достиг излома, четверо солдат уже повалились в траву. Еще немного и он скрылся из виду, а выстрелы уже доносились с противоположной стороны.

Виктор наконец пришел в себя, и начал вязать руки пленника. Когда же управился, отец вновь появился, и подхватив пулемет с «горкой» поспешил к сыну.

— Сажай этого в седло, и уходим, пока путь свободен.

— А кто это был? — поинтересовался Виктор.

— Патруль из пехотного отделения, усиленного пулеметным расчетом. Давай, поторапливайся, пока не набежали другие. А у этого что с ухом?

— Лечить тебя не хотел.

— Ага. Наша порода, значит. Кровь не водица. Так-то, сын, — отчего-то довольным тоном произнес Антип, и хлопнул Виктора по плечу.

Глава 13. Во Владивосток

Не сказать, что Троицк большой город. Скорее уж наоборот, всего-то двадцать тысяч населения. Но на вокзале людей хватало. Поездами ведь не только до Владивостока катаются. Кому пару станций проехать, а кому и всего-то одну. Это по железке час ходу, а на подводе так и за день не доедешь. Автомобили же… Дороги-то есть, но это только говорят, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения. На деле, владельцев такого транспорта не так чтобы и много. Именно по этой причине из пяти вагонов состава три общие, один плацкарт и один купейный.

— Ну что, сынок, надеюсь, что все это не зря, и ты поступишь, — крепко пожав руку сына, от души произнес отец.

— Постараюсь тебя не подвести, батя, — заверил Виктор.

— Ты уж постарайся, а то стыдно будет смотреть соседям в глаза, коли вернешься не солоно хлебавши. Иди, — подтолкнул он сына в плечо.

Ну тот и пошел. Показал проводнику билет и быстро поднялся на площадку тамбура. Бросил взгляд в сторону отца. Но увидел только его спину. Долгие проводы, лишние слезы. В случае же Антипа Васильевича, телячьи нежности. Виктор решительно тряхнул головой и прошел в узкий коридор купейного вагона.

А ничего так. Даже богато. Ковровая дорожка. Чисто, аккуратно. Краска и декоративные панели конечно местами поцарапаны и имеют сколы, но на общее впечатление это все же не влияет. А их у него было через край. В купе такая же дорожка на полу. По бокам четыре полумягкие полки затянутые дерматином. В голове свернутые матрацы с подушками. Над ними электрические плафоны.

Поставив небольшой чемодан на пол, он пристроил на столе лукошко, в которое мамка собрала ему снедь. Сутки ехать, нужно же что-то есть. А саму корзинку из лыка потом и выбросить не жалко. Он сам ее и сплел всего-то за вчерашний вечер. Работа конечно аккуратная, иначе и не взял бы с собой, но избавиться не жалко. Сколько уж он таких сделал.