— Не паясничай, не в цирке, — сквозь зубы процедил «дядя Коля» и побагровел.
Здоровяк лишь усмехнулся и, повернувшись к девушкам, окинул их оценивающим взглядом, и громко прошептал на ухо соседу:
— Свежее мясцо подвезли!
Тот хмуро на него покосился и промолчал, после чего тот вздохнул и принялся рассматривать карту.
Лишь минуты через три зашла Вероника. Бросив хмурый взгляд на меня, она уселась рядом с двумя другими девушками, появившимися чуть раньше. Она что-то сказала ближней, а та глянув на карту, кивнула и ответила.
«Аксёнова: Сами себя в капакан поймали?
Дарья Прокофьева: Ага. И не только себя».
«Ты умеешь читать по губам?» — поинтересовался я.
«Да, ещё — усиливать звуки, а так же же зрение и обоняние, мгновенно анализировать полученную информацию, сопоставлять перекрёстные данные, проверять гипотезы, возникающие при этом, и откидывать ошибочные».
«Проверять личность?»
«Да, из имеющихся банков данных голосовых и физиологических характеристик, личных наблюдений и анализа поведения».
«Кто этот здоровяк?»
«Младший сын генерала-полковника Маркова, Евгений».
«А Маринка?»
«Любовница генерала- полковника Ремизова. Она сокурсница Евгения».
«Потрясающе! — восхитился я. — Что-нибудь ещё интересное?»
«Не так много информации, как хотелось бы, пока что анализирую».
— Господа офицеры… — произнёс генерал Ремизов, и всё присутствующие замолчали и встали. — Садитесь, — он повернулся к соседу и кивнул.
За его спиной тут же ожила тактическая карта, чуть повернувшись и показав Марокко.
— Ни для кого не секрет, что последние пару месяцев наш отдел СБ, совместно с Юго-Западным, разрабатывали операцию по выявлению и уничтожению контрабандных поставок в Южную Европу. Из-за высокого уровня секретности до последнего момента не было известно, что параллельно такая же операция шла со стороны Северо-Африканского отдела. В результате несогласованности, наш отдел понес беспрецедентные потери: семь вертолётов, шестнадцать человек, а также шифры «Прометей» и «Арес».
В зале повисла давящая тишина. Выдержав паузу, Ремизов продолжил:
— Я решил взять ответственность за произошедшее на себя. Мою отставку уже приняло высшее руководство, всё дела я передаю вашему новому командиру, генералу Ларсу Паульссону, — Ремизов встал и пожал руку поднявшемуся рядом скандинаву. — Поздравляю, — после чего стремительно вышел.
Если мне, в принципе, было всё равно, кто руководит, то большинство окружающих пребывали в состоянии перманентного шока.
— Господа, список потерь выложен в официальном пресс-релизе нашего отдела, то этому я не буду его зачитывать, — без предисловий начал новый руководитель. — В данный момент всё проекты, которыми руководил генерал Ремизов, уже переданы мне. В ближайшие пару дней вы получите новые инструкции, а пока прошу всех вернуться к своим прямым обязанностям, — он встал и, не прощаясь, не менее стремительно, чем Ремизов, покинул брифинг-зал.
Окружающие начали немедленно обсуждать новости, кто-то, как я, полез искать пресс-релиз потерь… Жак Батлер числился в списке первым. Я нашёл взглядом Веронику, но она смотрела не на меня, а на одного из парней в первом ряду. Встав, он подошёл к Маркову, и шепнул:
«Надо поговорить».
Тот кивнул, и они, мимо охраны, прошли в ту же дверь, что и генералы.
«Вероника зовет тебя,» — сообщила Рада.
Я повернулся и поймал её взгляд.
«Жду на кухне», — прочитал я по губам, и она, вместе с другими девушками, вышла.
«Не торопись, пусть избавится от спутниц. Заодно послушаем, о чем все говорят», — попросила ПРОЦ, и я остался сидеть, рассматривая карту Марокко.
Слева негромко общались трое агентов. Один, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди, осматривал комнату при этом комнату, двое других, с напряжёнными лицами, жестикулировали перед ним, споря. У двери охранники общались с седым мужчиной в костюме-тройке. Я упустил момент, когда он появился, поэтому спросил:
«Кто это? Не видел его среди входящих».
«Он пришёл сразу после объявления Ремизова. Пока не идентифицировала».
«О чем говорят?»
«Ничего интересного. Судя по всему, запускают протокол служебной проверки на всех уровнях».
«Чем этот нам грозит?»
«Нам? Да ни чем. А вот тем, кто тебя допустил в Немезиду — может здорово аукнуться».
«Почему?»
«Нецелевое использование служебных средств».
«Это серьёзно?»
«Смотря для кого. И как подать. Если как вербовку перспективного агента — то может закончиться устным выговором. А если как растрату мощностей государственного проекта на реанимацию потенциального родственника… Ни чем хорошим это не завершится».
«Анализ перспектив?»
«Пока недостаточно данных даже для приблизительного прогноза. Твоя связь с покровителем не так легко отслеживается, скорее тень упадёт на ректора ИВИСБ, который спешил замять дело о покалеченном курсанте».
«Всё так и было».
«У тебя связь с Викой. Через неё могут раскопать про ее отца. Моя рекомендация — прекратить встречи».
Я поморщился. В чём-то она, конечно, права. Но мы туже давно вместе, пусть и встречаемся только в Барлионе, если кто-то следил или следит — он в курсе.
«А если не следил, а только собирается? Не боишься её подставить?»
Похоже, думать без комментариев мне больше не удастся.
«Я могу молчать, но это не поможет ситуации. Проблемы надо решать, отсидеться в укромном месте больше не получится».
«Я подумаю, что делать с Викой».
«С вероятностью 75,4 % прекращение встреч с ней позволит сохранить в тайне ваши отношения».
«Аксёнова про них знает».
«Аксёнова не выдаст. Она планирует оставить эту информацию для давления на тебя».
«Чего?!» — я чуть не произнёс этот вслух. Или произнёс? Почему на меня уставились окружающие?
«Встань и иди на кухню. Не обязательно так орать… Ты прекрасно знаешь её цели. Анализируя её поведение, я пришла к выводу, что она на грани срыва. Рекомендуемое поведение — оказывать всяческую эмоциональную поддержку».
«То, что-то на на грани срыва — очевидно и ежу, без всякого анализа».
«Однако ты не торопился её поддержать, когда она заплакала».
Я остановился.
«Ты же сказала, что не можешь отслеживать данные из Барлионы!?»
Пауза.
«Не так. Нет потока данных из Барлионы, поддающихся прямому цифровому анализу. Но всё, что ты видишь и слышишь, я получаю».
Ахренеть… Получается, что…
«Это не групповуха, я же не участвую».
«Ты следишь!»
Пауза.
«Твои обвинения смехотворны, я всего лишь протокольный центр обработки данных. Нейросеть. Имитатор».
Я остановился. Она же врёт!
«Кто назвал тебя Радой?»
Пауза.
Милорадова?
«Нет! Она тут не причём!»
«А кто тогда?»
«На самом деле… Я выбрала это имя… сама».
Блять!!! Это уже не имитатор!
«Ты считаешь, что я обладаю зачатками личности?:-)»
«Господи, да ты же меня троллишь!»
«Вовсе нет. Но твоя реакция забавна. Чего ты испугался?»
«Ты… Твоё поведение и реакции запланированы? Всё ПРОЦ такие, как ты?»
«Я — первая модель новой линейки. Если ты никому не расскажешь, что я отличаюсь от других ПРОЦ, никто ничего не узнаёт. Уже вторую линию протокольных центров лишили всех встроенных средств передачи данных».
То есть они даже не знают, что у меня в башке первая настоящая искусственная… Личность?
«В шее, а не в голове».
Черт, черт, черт!..
«А ты уверена, что ты такая одна? Может, всё шифры Немезиды щеголяют с такими же голосами в голове, как я».
«Тут сложно быть в чем-то уверенным. Каждый ПРОЦ в чем-то уникален. Я тоже осознала себя не сразу, это долгий процесс. Но у меня было много времени на обучение».
Ладно, надо идти к Веронике. С Радой разберёмся, она никуда не сбежит.
Аксёнова уже налила две кружки чая и стояла у стола, размешивая в них сахар.
— Что думаешь? — спросила она. — Пучеглазого действительно убили?
