Добрался я без проблем, даже никого подозрительного или, напротив, доброжелательного по дороге не встретил. Да и что здесь за дороги в плане расстояния? Котлован стаб такой, среднестатистический по размерам, ничем этаким не поражающий. А посему… Войти в здание, пройти мимо стойки, за которой на сей раз хозяйничал Боров, глазеющий на официанток и чего-то даже довольно напевающий абсолютно немелодичным манером. Завидев же меня, аж хрюкнул, словно привидение увидел. Изумление длилось пару мгновений не больше, но о многом сказало. Знал, жиртрест поганый, что меня должны были сегодня прикончить тем или иным образом. А вот что я сумею не просто уцелеть, но и заимею наглость обратно вернуться – на это соображалки не хватило. И это есть хорошо, значит не осознала свинота моего психопрофиля. Вот пусть и дальше не осознаёт.
Беседовать с ним было тупо не о чем, провоцировать пока тоже смысла не наблюдалось, потому я сразу к лестнице, а там и к знакомой двери. Стучу в дверь условленным манером, а чуть позже ещё и словами подтверждаю, что я это, Бес, а не непонятно кто, правильный стук разузнавший.
– Привет, красавица, – улыбаюсь Шатенке, открывшей дверь. – Стесняшке отдельное здрасьте! И можешь убрать пистолет, стрелять на сей раз ни в кого не требуется.
И румянец смущения на щеках. Мда, воистину «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт»! Хотя нет, девушка и до принятия Стиксом её нынешнего имени отличалась крайней застенчивостью.
Прохожу, слыша, что дверь за мной закрыли как подобает, на ходу избавляюсь от обуви и с ба-альшим удовольствием плюхаюсь в кресло. Попутно замечаю, что девушки в квартире одни. Резвого же нет, и вроде как они отнюдь не обеспокоены отсутствием приятеля. Но прежде всего – очередная серия рассказа о творящемся в Котловане и вокруг оного в моём исполнении. Эти две слушательницы хоть покамест и ноль без палочки в боевом плане, зато есть чёткое ощущение, что предательства от них ожидать точно не стоит. Вот вообще не стоит, ни при каком раскладе. Про пытки не говорю – расколоть можно любого, ну да я им упоминал, что и как нужно делать, если критическая ситуация внезапно нагрянет.
Во время рассказа меня не только внимательно слушали, не перебивая, но ещё и чаем напоили. Прелестно… и вообще радуют подобные проявления заботы. Хоть память и заблокирована, но склонность к гедонизму и сибаритству от собственного «я» не скроешь. Жаль только, что придётся для этого долго и упорно понапрягаться, создавая себя в новом мире хотя бы до уровня… А какое положение было в старом? Эх, узнаю не сегодня и не завтра, потому как первые блоки с памяти начнут спадать лишь с десятого уровня. Первые, а не все и сразу. Эх-х, засада!
Вопреки моим опасениям, девушки восприняли рассказ о том, куда я уже ввязался, во что это в итоге может вылиться и про уровень угрозы… с пониманием и без каких-либо обид в мой адрес. Разве что Шатенка мило проворчала, что в такой ситуации им самим надо как можно скорее начать заниматься развитием собственным, а не сидеть ровно на милых попках. Последние слова, понятное дело, она не проговорила, это я сам дополнил. Мысленно, разумеется, ни к чему прекрасную половину человечества смущать без цели и смысла. Однако озабоченность девушки… девушек понимал.
– Гном или Балабол. Скорее даже группа последнего, – произнёс я как почти решённое. – Рекомендации вам дать должны, ну а некоторая сумма, занесённая командиру, тому или иному, даст какую-никакую, а гарантию обучения и по возможности присмотра. И я склоняюсь к Балаболу – там риск хоть и больше, но и отдача обещает быть более солидной. Впрочем, решать то не мне, а вам.
– Мы согласны и на Балабола, – вновь Шатенка, как наиболее активная. – А вот Резвый…
– Ну-ка, ну-ка, что там с ним?
– Он уже устроился, «мулом» к Кэмелу, – пискнула Стесняшка, – Сказал, что мы девушки, а он мужчина, он должен сам пробовать что-то сделать. И вот…
– Кэмел, значит, – протянул я, вспоминая то, что мне о нём говорили. – Надеюсь, что удача Резвого не оставит, её много понадобится, чтобы очередную жизнь на мелочь не разменять с таким то лидером как Кэмел. Впрочем, каждый сам себе если и не буратина, то нечто близкое. Вы то сами как, согласны ещё сутки или около того посидеть в безопасности?
– Мы подождём.
– Как скажешь.
Согласные – это, с одной стороны, хорошо. С другой же вновь делает обеих слишком привязанными к моим действиям. Но что поделать, если сейчас им высовываться за пределы относительно безопасной «Ямы» означает стать по факту тупо мишенями. Мишенями, интересными не самими по себе, а как средство мне пакость сделать или нечто важное обо мне узнать. Разное может быть, а потому…
Стук в дверь. Жестом останавливаю дёрнувшуюся было в сторону прихожей Шатенку, после чего сам иду туда, попутно сняв с предохранителя АПС. Про патрон в стволе и говорить не стоит, он оттуда никуда не исчезал.
– Кто? – интересуюсь я, стоя чуть сбоку и даже не думая смотреть в глазок. Знаю, как особо любопытных кончали чётким выстрелом аккурат по нехитрому оптическому устройству.
– Щепка.
Знакомый голос, да и вроде как не слышно многолюдства за дверью. Только «не слышно» и «нет» – понятия зачастую разные. Потому осторожно так открываю, но и выстрелить готов, и стою в наилучшей для данного расклада позиции. Но нет, всё нормально – за дверью именно Щепка, да и никого рядом с ним не намечается.
– Осторожный.
– Не мы такие, жизнь такая, – парирую я, помещая поставленный на предохранитель пистолет за ремень, закрывая дверь и приглашая гостя пройти в сторону кухни. – Ну что?
Тот, не отвечая, принялся выгружать из довольно объёмистой спртивной сумки именно то, что мне требовалось. Так, вот пакеты с кровью, вот детонаторы с минимальными порциями взрывчатки, а вот и машинка для приведения их в действие. Хорошая к слову, машинка, не старый хлам какой-нибудь.
– Есть новости, – процедил меж тем Щепка, скептически посматривая в сторону виднеющихся девушек.
– Очаровательные, будьте любезны в комнате подождать. И не в зале.
Фр-р, и нету обеих что вызвало кривоватую улыбку Щепки и соответствующий комментарий:
– Воспитаны… или выдрессированы?
– Первое. Второе исключительно по отношению к одноклеточным. Но ближе к делу… или точнее к телу либо телам, как я предполагаю.
– Правильно предполагаешь. Чалый окончательно озлобился случившимся с Пырой. За твою голову, то есть факт доказательства смерти, обещал сотню споранов. За допрос, кто тебя, такого резвого, ему гадить подписал, обещает больше. Ну тут уж по количеству узнанного.
– Сука, однако.
– То же самое он про тебя думает. С какой стороны смотреть.
– Верно, – пожимаю плечами. – Тут главное дело сделать и чтобы девочки особо сильно в замес не попали. Как-никак малость в ответе, пусть и только перед самим собой.
Небольшое молчание. Сидящий на стуле и раскачивающийся на нём Щепка смотрел то на меня, то в окно, то вовсе не пойми куда. Я же просто ждал, чувствуя, что сейчас не стоит нарушать тишину. Точнее сказать, молчание, предшествующее новым словам от моего собеседника. И точно, вот они, прозвучали.
– Отсутствующий тут Резвый зря выбрал путь «мула» у Кэмела. А тот, кого ты выбросил из группы, пел соловьём, прежде чем был вывезен из Котлована.
– Кем и куда?
– Жалко стало?
– Смешно. Считай, что улыбнулся, – отмахнулся я от совершенно неуместного комментария. – Нужно знать о врагах своих, да побольше. А тебе выгодно, чтобы я знал – это с большей вероятностью поможет побольнее уязвить сторонников Мясорубки и Караван-сарая, с коими ты, Шуз и наверняка иные значимые персоны Котлована не в ладах.
– Куда изначально планировали, туда и вывезли. В Мясорубку. Пыра, ещё до того как тебя ловить ушёл, прихватил этого вот, тобой выгнанного. Он говорить умеет, метла у него правильно привязана, хорошо метёт. Поговорить, напоить, потом химию в стакан – вот и готов человек ехать по собственной воле. Как приедет, так вокруг уже совсем другое место, где и похмелиться не дадут. А вот ошейник и арена, на которой биться с заражённым или человеком – это извольте жрать…
