— Тут человеку плохо! Врача! Вызовите врача! Звоните в скорую!
— Мать, какая скорая? Связь не работает. Ты не в том мире уже находишься, который был несколько дней назад. А человек сейчас лежит, отдыхает. Прану, видимо, всю истратил. Хотя непонятно как. Вижу, что он стоял, потом сел, коснулся зачем-то земли, а в следующую секунду каким-то образом оказался лежащим лицом вниз. Прям моментально оказался. Странно.
Крепкие руки схватили Олега за плечо, переворачивая безвольное тело на спину. Перед Светловым показался силуэт незнакомого молодого парня, который мерзко оскалился, глядя на диадему.
— Прана закончилась? Понимаю. Тоже успел на себе прочувствовать. Так себе ощущение. Я ведь что угодно могу сейчас с тобой сделать, а ты защититься никак не можешь.
Руки стали тянуться к легендарному украшению.
— Да что ты делаешь, ирод? Беззащитного ограбить хочешь? — женщина замахнулась увесистой сумкой, которая попала по голове парня.
«Вот ведь прав был Некрасов: "Есть женщины в русских селеньях!" — подумал Олег. — Интересно, а зачем ей сумка? Пространственный карман удобней, вместительней и надежней. Точно, уберу-ка я всё свое барахло в инвентарь. И пофиг, что останусь лежать голым, щеголяя своим огромным… Ну ладно, могу же я и преувеличить немного. Главное, что все предметы сохранятся. Да и порадую женщину. И муравьев… Падла членистоногая, куда ты полезла? Сууука, тварь, а ну выползай оттуда. Меняй направление! Ничего хорошего там тебя ждать не может. Падла, ну как же так? Мразотина зубастая, я ведь отомщу тебе!»
Чистое голубое небо виднелось из-под крон деревьев. Легкий ветер приятно ласкал кожу, а летнее солнце дарило тепло всему городу. Светлов лежал на спине, взирая на красоту природы, пытаясь абстрагироваться от действий доблестного представителя семейства насекомых, а тем временем спор двух человек набирал обороты:
— Ты че, старая кошёлка, совсем озверела? — парень поднялся, отпустив Олега.
— Это я старая кошёлка? Да как ты смеешь мне такое говорить, сосунок? — распалялась женщина. — Я тебе в матери гожусь.
Звуки ударов сумкой по телу отдавались приятным звоном в ушах Олега.
— Совсем о***ла что ли? Мать, ты прекращай, а то я за себя не ручаюсь! — неуверенный голос донесся до Светлова.
— Да, ну и что ты сделаешь? Ножичком своим ткнуть меня попробуешь? Ну так давай, попробуй! — женщина начала зачем-то выводить из себя несостоявшегося вора.
— Ты напросилась! — странный трескучий звук донесся до Светлова, а после перед его лицом предстало тело парня, который парил куклой в трех метрах над Олегом.
— Молнией, значит, убить меня пытался? — от изменившегося спокойной голоса женщины по телу прошли мурашки.
Человек замер в воздухе. А после его ноги и руки стали втягиваться в туловище, превращая тело в уродливое подобие себя самого. На глазах парня отразился ужас, но ничего произнести он не мог. А потом движение конечностей поменяло направление, со свистом четвертуя парня по четырем сторонам. Кровь разлетелась на несколько метров, орошая Олега с ног до головы.
— Ну и кто теперь старая кошёлка? — самодовольный голос лучился превосходством.
Оставшаяся часть тела стала падать на лишенного физической защиты Олега.
Вы погибли. Выберите место возрождения. Невозможно. Вы попадаете в начало пути.
Светлов оказался на месте выхода из скрытой локации. Сверкая голым задом, уверенно прошел несколько шагов, а после стал заливать асфальт остатками консервации и алкоголя, который принимал с Леоном.
— Эк тебя полощет! После возрождения обычно все нормальные, а у тебя сейчас лицо нежно-салатового цвета. Смерть противная досталась? — спросила бабушка в вязанном платочке и в юбке до земли, которые нелепо смотрелись на фоне кирасы стального цвета. — На вот, выпей. Полегчает! — Пластиковый стакан с водой материализовался в одной руке, а в другой — долька свежего лимона, которая была выдавлена в емкость. Божий одуванчик протянула смесь Олегу, который с благодарность кивнул и залил в себя.
— Ой, матушка, спасибо Вам. Вот век не забуду! — Светлов поклонился. Кислая жидкость прошла по пищеводу, облегчая рвотные позывы.
— Прям так уж век? Клянешься? — сверкнули хитрые глаза бабушки.
«А ей палец в рот не клади. Всю руку отгрызёт. А еще и крестик вывалился: вон выглядывает из-под доспеха. В моем детстве почему-то всегда говорили, чтобы его прятали. Интересно, а это у верующих примета такая? Что-то должно же за ней стоять? Не на пустом месте ведь она возникла!» — подумал Олег, а в слух проговорил:
— Нет, мир сейчас поменялся. И клятвы теперь не пустой звук. А вдруг забуду когда-то? Уж не знаю, что произойдет, но проверять не хочется. У вас, кстати, крестик виднеется.
Пожилая женщина, уверенно стоящая на ногах, ойкнула, а после спрятала серебряный крест, висевший на обычном черном шнурке, под кирасу.
— А ты не смотри так! Меня, кстати, Тамарой Игоревной зовут. Если бы не моя вера, то не стоять мне здесь. Уж больно лихие выдались последние полтора суток. Она, посчитай, и спасала, — сказала бабушка.
— Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог? — вопросительным тоном продекламировал Светлов.
— О, Михаил Юрьевич? Похвально-похвально. Вот уж не думала, что когда-нибудь еще раз услышу эти строки. Позднее творчество у него пропитано особым духом! — кивнув самой себе, проговорила Тамара Игоревна. — А как ты к вере относишься?
— Позднее? Он прожил слишком мало. И ярко! А что насчет вопроса, то мой разум говорит, что я никогда не пойму Бога! Вера — это дар, который мне пока обрести не суждено! — процитировал Роберта Лэнгдона Олег.
— А свои фразы у тебя есть? А то будешь мне сейчас все выдержки из литературы и кинематографии говорить! — сказала бабушка, поставив Светлова в тупик.
— Так Вы смотрели? Там же споры были по поводу фильма. Бойкотировать хотели, — Олег улыбнулся
— Ты, милок, портки-то нацепи, если у тебя они имеются. А то щеголяешь тут своим достоинством. Тренировочный балахон и штаны уж точно остались. Никуда они не денутся, — пристыдила бабушка Светлова.
— Не понял, в каком это смысле: никуда не денутся? — спросил Олег, надевая упомянутую одежду.
— Ну так сказано же было, что предмет неразрушим. У них даже шкалы прочности нет. Но тут система соврала. Сломаться может, но вот после этого сразу в инвентаре оказывается. Целым и невредимым. И выкинуть не получится. Как, в общем-то, и нож тоже. Всегда будет в пространственный карман возвращаться, — в очередной раз огорошила Тамара Игоревна.
Глава 17. Бабушка
«Да твою мать! Я похерил классные наручи, разряжая ими ловушки, — вспомнил Светлов. — Ринулся спасать одежду, когда меня психованная соседка резала, хотя был вариант спастись. Мог бы метать нож, который будет возвращаться как артефакт скандинавского громовержца. Да уж, нужно будет внимательно перечитать все характеристики и описания предметов. Вдруг еще что-то важное упустил?»
— А насчет бойкотирования, так это те, кто крестятся слева направо, а не так, как надо правильно. Наши отнеслись к фильму в какой-то мере даже хорошо. Больше, как шутку восприняли. Да и если бы наша церковь не приняла, так что с того? Книги замечательные, хоть и написаны немного коряво, да и с фактами всё переврано там, но интересно Дэн Браун пишет! Ну, по крайней мере, два первых романа. Третий у меня не пошел. А за четвертый и браться не стала, — поделилась бабушка. — А что насчет фильма, то экранизация всегда хуже книги.
— Не скажите! — оспорил Олег. — Взять, например, «Бойцовский клуб» Паланика. Мне показалось, что кино лучше.
— Не слыхала такого. О чем произведение? — спросила Тамара Игоревна.
— Там про раздвоение личности. Или даже растроение, — пояснил Светлов.
— Я тебе вот что скажу, я в Кащенко проработала больше лет, чем ты на свете живешь. И за всё время ни разу не видела человека с диссоциативным расстройством идентичности. Ой, а ты никак не отреагировал. Знаешь такой термин, да?
