обласканный со всех сторон женским вниманием семьянин.
А может, это и лучшая жизнь для таких, как я?
Вопросы оставил на потом. Император ждал, проявить к нему неуважение опозданием казалось за пределами разумного.
Меня встретили, тут же проводили в его кабинет.
Бейка сидела напротив правителя Российской Империи. Хмыкнул: удивляться нечему! Эта лисица всегда и всюду первая.
— Что-то про «протокол двести»? — Надеялся, что разведка не оплошала в этот раз и смогла раскопать то, что похоронит карьеру Вербицкого окончательно.
Отец народа удрученно покачал головой, развел руками: дал понять, что на этом фронте глухо. Я нахмурился — зачем же меня тогда вызвали? Пояснение ждать не заставило.
— В Царенат отправишься.
Услышав, чуть не грохнулся на стул. Как в Царенат? Я же вернулся оттуда, мне вольную подписали! Император ухмылялся, рассматривая растущее возмущение прямо на моем лице. Мы не о таком договаривались, да и разве не он сам прочил меня в свои дипломаты?
— С дипломатической миссией.
— Как? Уже?
— Ты как будто не смотрел недавние новости, Потапов. Кьярра сумела повлиять на умы людей и склонить аристократическое большинство к мирному соглашению.
Покачал головой, не веря услышанному — это взаправду? Или мне просто снится?
— Мир? Почему я? Какой из меня дипломат, по крайней мере, сейчас? Ни опыта, ни знаний.
— У тебя будет несколько дней на подготовку. — Бейка поспешила успокоить. — Ната обучит тебя всему необходимому.
— В самом деле, Потапов, поедешь не один. Бывшая командующая подобрала команду из уже знакомых тебе девушек. Говорит, что вы успели с ними сработаться за все это время. Доверяешь ее мнению?
Кивнул, но ознакомился с списком девчонок. Белка, Айка, ожидаемо, что Натка: наверное, для дипломатической миссии лучших и не найти.
— И что же я буду делать?
— Вы с царенатским дипломатом подпишете перемирие. Кьярра скрепит его своим правом крови, и с того самого момента оно вступит в силу.
Казалось не таким уж и трудным занятием. Я согласился, кивнул.
— С одним условием.
— Каким же? — Император нахмурился.
— Если я еду не только как дипломат, но и как ружемант, требую возможности взять с собой оружие. Вы же сами говорили, что они должны всегда видеть, кто к ним едет.
— Дипломат с оружием. Мне нравится! — воскликнул самодержец. Кажется, он уже говорил что-то подобное ранее. — Ты умеешь призывать оружие, не думаю, что они будут сильно против твоего требования. Но если вздумаешь устроить там кровавую баню, так и знай — пред мои очи лучше не возвращаться!
Мы втроем рассмеялись глупой, но задорной шутке.
* * *
Собирались как будто впопыхах. Белка не находила себе места. Вышедшая недавно с больничной койки, она думала, что про нее забудут, как про страшный сон. Спишут в утиль, уберут на дальнюю полку — надо было видеть слезы радости, что заблестели на ее щеках, когда обрадовал ее новостью.
Ей нравилось быть солдаткой, но быть дипломатом? То, чего ей хотелось попробовать самолично…
В чемодан летело все, что только могло пригодиться — не работали уговоры, что мы будем там всего от силы пару дней, после сразу же вернемся домой. Бейка собиралась отмечать Новый год общим собранием девчат, отказать было в этом трудно.
Айка зарылась с головой в свою стеснительность. Пришел ее успокоить, взял на руки, словно маленькую девочку. Отнес к телевизору, усадил рядом: обещал же посмотреть вместе с ней. Она смотрела на широкую плазму экрана с грустью: у этой новомодной штуки перед ней было все. Четкость изображения, цветокор, даже звук! А ей как будто хотелось вернуться к тому маленькому, который у нее был. Увы, он пал смертью храбрых вместе с казармой.
— Это об-бязательно? Ех-хать т-туда? — дрожала больше обычного.
— Если не хочешь расстроить Бейку.
— Я не хочу расстроить тебя, — чуть смутившись, призналась она, сжалась в комок. Позволил себе ее обнять, заключить в объятия. Ей требовалось, чтобы я побыл рядом. Какой же последней скотиной буду, если откажу в этом.
Видя ее кандидатуру в списке, потом спросил у Бейки: не боится ли она вновь остаться без Айки? Та призадумалась лишь на миг, но сказала, что нет. Хотелось думать, что все обязательно будет хорошо.
— Я боюсь, — серьезно заявила она. Я не спешил спрашивать, чего именно: ждал, когда ответит сама. Она выпалила почти сразу же: — Все будут смотреть на м-меня? Снимать на к-камеру? А п-потом будут показывать? П-по телевизору?
Глянула снова на экран, представила свою фигурку на ней. Угрюмость легла на ее лицо.
— Разве это плохо?
— Плохо. Я р-раньше х-хотела, чтобы так было. Думала с-стать актрисой.
— Передумала?
— Т-тогда ведь все увидят, к-как я ничтожна, да? Это страшно…
— Ничтожна? — возмутился ее словам. Знал, что она недолюбливает саму себя, потому решил влить чуточку уверенности в чашу ее самолюбия. — Ты прекрасна, Айка!
— Я-я… — Она так и не научилась возражать. Что ж, мне на руку.
— Прекрасна, красива, самодостаточна! Только посмотри на себя: что бы мы делали все это время без твоей помощи? Молчишь, а я скажу: не позволь ты тогда Бейке занять твое тело, не было бы здесь никого. Меня, девчонок, всего этого перемирия. Неужели ты боишься того, что все увидят вес твоих заслуг? Неужели не хочешь увидеть, к чему привели твои старания? Не верю, что позволишь сгинуть им, пропасть!
Она вдохновилась моей речью и согласилась.
Ната стала самой частой гостьей, воруя мое внимание у остальных девчонок. Те были не в восторге, но поделать ничего не могли: людоедские царенатские обычаи требовали того, чтобы я их досконально изучил. Иначе перемирию можно сказать прощай.
— Что делаешь? — спросил, видя, как она стащила с себя застегнутую рубаху. От накрахмаленной ткани пахло духами и свежими чернилами: высунув язычок от усердия, инфо-фея бездушной машиной выводила на ней странный узор. Она не ответила, я пронаблюдал: рисунок обращался в кьюар-код. Ириска потянула к нему загребущие глазенки: прочесть и расшифровать, тут же получила от девчонки снарядом.
— Вели ей не лезть. И ни при каких условиях не считывать.
Пожал плечами, предупредил ИИ-ассистентку, чтобы не делала глупостей. Если инфо-фея говорит, что какой-то код не стоит расшифровывать, стоит к ней прислушаться.
— Что хоть это такое?
— Страховка, — выдохнула она. — Так, на всякий случай. Надеюсь, не пригодится.
Надеялся вместе с ней.
— Боишься? — спросил любопытства ради.
— Опасаюсь. — Она призналась честно и без обиняков. — Макс, мы едем не куда-нибудь. Не знаю, как к этому относишься ты и что такого сказал Император, но мы отправляемся в Царенат. За то время, что я провела там во время рейда, плавая на волнах их информационных сетей, могу сказать, что это самая противоречивая страна, которую я только знала.
— Что же там такое особенное тебя смутило?
— Кьярра вдруг стала правительницей, разве этого уже недостаточно для того, чтобы удивиться? Ты изучал вместе со мной их странноватые обычаи. Право крови, поклонение монархии. И все это как-то уживается с аристократическим разгулом. Как скажет большинство баронов, так и будет. Сегодня они за мир, но что, если прямо завтра, на подписании, они вдруг передумают? Скажут, что ошиблись. Ты как будто забываешь, что ружемант. Ты еще совсем недавно убивал их народного героя. Тебя на каждом заборе рисовали с кровожадным оскалом, а пропаганда вещала, что нет зла страшнее, чем ты.
— Думаешь, они попытаются убить меня, как только туда приеду?
— Я ничего не думаю, Макс. Но ты знаешь сам, я люблю информацию. Считывать, обрабатывать, анализировать. Так ли странно, что горький опыт жизни доказал: ничего хорошего из таких затей не выходит.
— И ты все равно едешь? Не откажешься? Если боишься, я могу сказать Бейке, и она освободит тебя…
Инфо-фея вдруг отвесила мне обидную затрещину. Глядя снизу вверх, она не скрывала своей злости: мне удалось ее обидеть. У нее дрожали губы, она замахнулась во второй раз: следующей пощечины не случилось, поймал ее за руку. Отвечать ударом на удар не спешил.
Она вдруг выдохнула, закрыла глаза. Проговорила сквозь зубы:
— Извини, я не хотела. Само получилось. Нет, я не боюсь — за себя. А вот за тебя очень даже, понимаешь?
Она вдруг напрыгнула на меня, обхватила ногами вокруг корпуса, жадно шепнула на ухо:
— Трахни меня, Макс. Трахни меня так, как остальных. Или больше — как не трахал их всех, слышишь? Так, чтобы собранная мной информация обратилась в мусор, а от эйфории
