Сельская рубаха, оборванная в десятке мест, вымазанная в бог знает чем: крови, дерьме, санье и прочих радостях жизни. Ткань покрывали полчища червей не находящих покоя внутри Барина.
Штаны выглядели разорвано, коротковато, но довольно просторными, правда прокладки не помогали. Штанам был необходим ремонт: прокладки, пуговицы, веревки, ибо между ног терло — это неприятное ощущение, когда сдираешь собственную плоть при каждом шаги, но Андрэ упорно терепел, молча, как полагается истинному мужчине.
В превосходном образе не хватало то ли тапок, то ли ботинок, а ещё костяного инструмента и много ещё чего интересного. Но главное этот облик никак не смущал Андрэ, ему все нравилось, размеры под стать, смрад прикрыт, хоть не голый уже хорошо.
Мысли “героя”: “Хмм, кажись виднеется выход? А нет показалось”, - потеряв бдительность в пути калека потерял друга.
Вдали показался яркий свет, который ударил в лицо упыря, залитое кровью жертв. Веки слиплись от грязи, но он упорно шагал в полудреме.
— А-а-а-а-а… Это свет! Яркий свет! Гендальф выруби солнце, — “Я что последнее вслух сказал?” — упырь потер глаза и глупыми непонимающим взглядом уставился на скелета, — а ты кто?!
— Вырубить солнце? Это выключить его? Да легко! — вторую часть сказанного дохляком Марлок не расслышал. Скелет непонятно когда выбравшийся из хвата мертвеца, стоял впереди и замахнулся для удара, — получи! Нечего было называть меня свиньей, для начала научись на себя смотреть!
— Железка аккуратнее, я же рассыплюсь? — “Мда… Полоса голода в красной зоне, мне бы пожрать…”
— Держи, — Марлок бросил в инвалида сетку трупов, — ешь.
“Ну хоть самому не придется убивать, уже радует. Хотя разница небольшая в грехе, съесть или убить, почти одно и тоже”, - точно можно? — Андрэ уже приступил к поглощению.
— Ты бы хоть прикрылся или хоть вытирался, после… Говорят так гигиенично правильно будет.
— Несо-мненно, м-не очень вкусно. Бла… — “Мне нельзя благодарить людей, хотя он монстр”.
— Эмм… Ты проглотил слова благодарности?
— Что ты смотришь на моё мясо? Оборзел в конец, я смущаюсь когда на меня смотрят во время еды, — “Просто захотел так сказать”, - рукавом рубахи, вытерся мертвый.
— Я так не думаю… Нам пора идти… Пора уйти на заработки, да маскировка нужна. Ты уже решил кем станешь?
Марлок знал, если действовать слишком нагло, можно навлечь беды. Лучше всего устроиться бродячими авантюристами, хотя это лишь один из вариантов.
Интерлюдия: — Скрижали утраченной памяти, — события с королевой, часть 1
Королева потеряла сознание и огонь жизни в её теле, угасал. Прежний мир вечной позолоты, роскоши, дорогих вин, дорогой пищи, красивых платьев из бархата и шелка. Разрушен для неё.
К сожалению, скверна уже просочилась в этот мир, губя тело, разум и душу. То было платой за свершенные грехи. Излишнее напоминание, как она использовала беззащитных детей в своих утехах, а после выбрасывала на улицу, подобно мусору. Как убивала за малейшую провинность. Как принижала простой люд. Забыла, что наперво правитель служит народу, а не наоборот. Но даже так, у высокомерной особы оставался один слуга, готовый пожертвовать собой во имя её блага.
«Ваше Величество, держитесь!» — кусок жалкой плоти, называемой человек, пытался сохранить мясо, достойное только на забой, да на ласки бандитам. Она мразь, неспособная постоять за себя. И отчего имеется такая преданность к форме черепа и молочным железам? Долг и честь? Сию ересь придумали безнравственные уроды, ибо тем это выгодно. Иначе какой смысл носят эти два слова, если сами люди хуже любой твари в этом бренном мире? И вот, жалкий солдат убегает от опасности. Но так ли это правильно? Отступая, можно нажить себе большие проблемы, и даже смерть может оказаться наивысшим благословением. Но в чём смысл в спасении королевы? Ценным правителя делает его свита, но коль таковой не осталось, можно ли сказать, что он достоин своего титула?
Безрассудство, гордыня, алчность или просто её надменность привели ко всем этим жертвам. Именно по её вине погибли невинные! Поэтому город пал под натиском нежити.
Именно из-за её, откровенно говоря слабых навыков правления, случилось промедление совета магов, и даже те же дворяне отказались давать войска, чтобы сразу подавить силы врага. И не будет излишком сказать, что город просто погряз в богохульстве и ереси. Последствия очевидны божество отвело свою защиту.
И всё это могло даже не случиться, поймай они темного мага, воспользовавшегося удачными обстоятельствами и купившего рабов на рынке, коими он и провёл ритуал. Попытка снять часть родового проклятия отказалась фатальной. Произошедшие привело к смерти слуг и открытию разломов другого мира, откуда и хлынули потоки нежити.
И ведь всего этого можно было избежать, не будь она столь невежественна. Даже после всего, её верный рыцарь продолжал слепо следовать своим амбициям защитить никчёмную леди.
«Я должен», — только и проносилась его мысль в голове. Ещё чуть-чуть ему не хватало для того, чтобы добраться до выхода из подземелья. Но вот витавшая над его головой сфера света стала тухнуть. Дыхание сбилось, и мужчина почувствовал, как светлые силы покидают эту оскверненную землю, что раннее питала своих служителей. Сам же рыцарь стал стариться на глазах. Щёки впали, волосы поседели, морщины покрыли некогда молодое лицо, тело иссохло, и доспехи стали не по размеру.
«Нет. Ещё рано. Я справлюсь», — старец положил даму на каменный пол и пнул ногой по ржавым прутьям. Преграда со скрипом рухнула наземь.
Рыцарь вновь поднял королеву и вышел на свет, даже не подозревая, кем он стал. Пепельным, разумным видом нежити. Тем, кого называют не изгоем, но отбросом. Тем, кто может лишь мечтать вернуть свою человечность и тем, кто лучше бы умер голодной смертью в катакомбах.
Яркие блики солнца ударили в глаза, заставив щуриться. Солнце причиняло ему меньшую боль в сравнении с тем, что испытывало тело.
[В теле носителя происходят изменения: принадлежность расы, её тип, вид организма]
[Рекомендации: найдите темное пространство: пещеры, катакомбы, чтобы адаптация прошла успешно]
“Что?” — мумия не понимала происходящего. “Острым ум” затупился от мук и стресса, да и нехватка образованности лишь подсолила недопонимание и смятение.
Вдали раздался топот копыт, и крупный барыга, явно не из чистых помыслов, выкрикнул:
— Глядите, ещё один! Вот нам сегодня прёт!
— Смотрите, с ним и миледи! И ты только глянь какие дойки! Размер седьмой, не меньше. А жопа! Задница как орех!
То были семеро бандитов или иначе говоря просто орава убийц, воров, мародёров и насильников. До манер этим рылам было как пешком до юпитера.
— Мужик, гони бабу и мы подумаем, чтобы оставить тебе твою жалкую жизнь. Ещё шмот и бабло гони, и вопросов с тебя больше не снимут. Ну как тебе сделка?
Рыцарь колебался. Он ощущал упадок сил, и сила проклятия ещё не вступила в полную силу. Увы, выбор был его невелик.
— Быстрее! — главарь в красных шкурах сплюнул на землю, — у нас мало времени, болваны!
Вожак банды опасался резких перемен в лесу и происходящего в городе. Да и в небе со стороны города стали подходить тёмные тучи, закрывая солнце.
— Эй, Кин, мужик походу обделался! — обратилась одна из пешек к главарю, после чего группе дикарей прошёлся общий гогот и смех.
— Потише, — Кин поднял руку, насторожив своих людей, после чего лично сошёл с лошади.
“Сила. Почему я так слаб? Это же всего лишь кучка отбросов. И что же мне делать?”
— Слушай, мне не охота марать об тебя свой меч. Отдай добро по хорошему и мы разбежимся, словно бы никогда не встречались. Иль ты правда так дорожишь этой женщиной?
Закрытый шлем скрывал черты лица рыцаря и сказать, кто перед ними стоял, мог лишь Кин.
[Вы были идентифицированы!]
Пепельный замер, пытаясь понять сообщение, но быстро отринул эту мысль, положив королеву и вынув меч.
