улучшенными способностями?
— Да… — Галис заговорил и замолк, растеряно рыская взглядом, а Нот задумчиво посмотрел на огонь. — Да мы почём знаем, а? Да я только сейчас об этом узнал.
— А это, на минутку, моя обязанность, отвечать на подобные вопросы.
— И как, знаешь, почему такое происходит? — спросил Нот.
— Нет, не знаю. Но обязательно когда-нибудь узнаю.
На следующий день я приступил к исполнению плана. Первым делом забросил в рощу магические вещи и направился к дальнему, четвёртому пути кракчатов. План прост — убить четвёртого и оттащить тушу ко второму пути. Потом убить третьего и оттащить к первому пути. Со второго пути оттащить к началу скверной рощи, а когда убью первого — то вытащить все туши на зону преддверья и приступить к их разделке. Благодаря опыту на свежевание каждого вепря тратилось не больше пятнадцати минут, и ещё пять, чтобы вспороть им грудь и вытащить небольшой красный шарик размерами с мячик для гольфа, с бледно-коричневыми прожилками. В кракчатах, как оказалось, то же была Кваралитская масса, самая дешёвая и простая. Но и она пригодится.
Этим постоянным перетаскиванием я старался не превысить лимита в три часа. То есть — в восемнадцать пунктов осквернения в вещах. Я сначала накопил двенадцать пунктов, охотясь на вепрей, а во время разделки туш скинул восемь. Именно поэтому к вечеру у рощи лежали пять кож после оклазии, и ещё четыре готовились к процессу.
С виноградными лозами пришлось повозиться, аккуратно раскапывая снег и стараясь не повредить главные стебли и листья, так и не замёрзшие зимой. Рассказ добытчиков о перебитом корне натолкнул меня на одну мысль. И, действительно, где синие стволы выходили из земли, чтобы через полметра окрасится в красный цвет — земля была мягкой и рыхлой, а не каменистой и твёрдой. На глубине в половину ладони шесть основных стволов, по два на каждое искривлённое дерево, сливались воедино и переходили в тонкую перемычку длиною меньше сантиметра, росшую из едко-жёлтого корня.
На первый раз я разрезал эту перемычку, пока корень был в земле. Весь огромный куст с красными ягодами вздрогнул, обмяк и обвалился, а корень мгновенно почернел. И если на раскопку снега и земли мне потребовалось минут пятнадцать, то ягоды с фалангу собирались в стеклянную банку все полчаса. И ещё одна минута потребовалась, чтобы отрезать синие участки стебля, ибо красные после оклазии ничего после себя не оставляли.
Второй эксперимент я провёл на лозе с синими ягодными. Там я так же раскопал снег и землю, но не сразу обрубил корень, а медленно его вытащил. Если одной рукой придерживать общее для стеблей основание и тянуть его вверх, а другой тянуть корень — то он преспокойно вытащится из земли. Абсолютно гладкий и без волосков на поверхности, от соприкосновения с воздухом он из едко-жёлтого цвета окрасился красным.
С виноградной лозы с чёрными ягодами, ко всему остальному, добывались росшие на самом верху куста будто кедровые шишки. Вот только они вывернуты орешками наружу, цвет у них малахитовый с серебряным отблеском, и пахнут они как месячная настойка алое на нашатырном спирте.
Внимание, Ваше имущество поглощает скверна
Оповестила система, стоило только мне выйти из рощи с третьей банкой с чёрными ягодами. В первый раз я был далеко и чисто физически не успел добраться до труселей — но сейчас носочки были в прямой доступности. Они будто завибрировали, их очертания стали неясными. Я успел вытащить их из скверны.
Внимание, предотвращено поглощение Вашего имущества
Выскочило оповещение, когда очертания носков стали прежне чёткими, а счётчик структурной прочности с шестидесяти трёх уменьшился на единицу. Я вернул носки в рощу. Вскоре они опять покрылись странной аурой вместе с предупреждением системы. Я вновь вытащил их и засунул обратно, но уже окончательно.
Внимание, Ваше имущество поглощает скверна
Начался отсчёт в минуту. Системе ещё раз предупредила на тридцать секунд. И ещё раз, когда оставалось пятнадцать.
Внимание, Ваше имущество поглощено скверной
Носочки покрыла рябь, их очертания размылись и они, обратившись миллиардами атомов, исчезли как сдутые ветром. Из лог-файла пропало любое упоминание поглощённых вещей, будто бы их и не было вовсе. Интересно, неужели скверна когда-то пыталась вот точно также поглотить и меня, буквально стерев из мира, а тело, исказив, жаждала обратить в нежить?
В лагерь я вернулся хоть и чертовски замёрзшим, но во вполне бодром расположении духа. Банки с ягодами я оставил в ящике около леса, положив туда же корни и добытые шишки. Зато кое-как дотащил до лагеря восемь кракчатских кож. Авантюристы аж обомлели от увиденного, распахнув рты и ошарашенно хлопая глазами.
— Да вот это ты хорошо день провёл! — Галис подскочил ко мне и помог сгрузить с плеч довольно тяжёлый груз. — Да за эти восемь штук тебе отвалят под четыре сотни!
— Ты забыл, Галис, они ему нужны лично. Как успехи? Не с кожей, я её и так вижу, а с твоими вопросами.
— Пока никак. Этот процесс не на один год, — я подсел к костру, протянул замёрзшие руки и устало вздохнул. Нот передал мне тарелку густой похлёбки и здоровый кусок пресной лепёшки, выпеченной из привезённой с собой муки. Щедро сдабривая её пряными травами и солью, авантюристы добавляли воды и на дне кастрюль выпекали походный хлеб. После тяжёлого рабочего дня можно многое отдать за такой хлеб.
— Нашли слизней? — спросил я, покосившись на кувшины с широким горлышком.
— Да нашли, даже много, в километрах семи отсюда, — сказал Галис, закончив раскладывать рулоны свёрнутой кожи. — Да наткнулись на них чисто случайно. Решили пройти к месту, где в прошлый раз с караваном на стоянку встали.
— Монету мы заработаем, ксат, за разведку и за слизней.
— Как вы их вообще находите?
— Да вот так, — Галис взял две палочки и постучал ими друг об друга.
— Или это ритм какой-то мелодии, или ты себе мозги отморозил.
— Да мы тут все от этих холодов отупели.
— По вибрации мы их находим, ксат. По её отсутствию, — Нот взял одну палочку и принялся ей водить около земли, как слепой тростью на дороге. — Если в снегу ударишь что, то почувствуешь рукой. Но если уткнёшься в слизня, то рука резко остановится, и всё.
— Да вот мы завтра монету и заработаем, — Галис кивнул в сторону кувшинов.
— Куда их вообще используют?
— Да благородные, богатеи и купцы оболочку морозных слизней со льдом хранят в подвалах, продукты на них держат. Да как в мешки в неё лёд засовывают и тогда он медленней тает, и сильнее
