Дел хватало и лишь на часть их выполнения ушел остаток вечера. Временно прикрыть редкие окна любым подходящим материалом, начисто вымести все комнаты и внутренний двор. Передавить всех ползучих и летающих тварей. Проверить куда ведет второй выход, разобраться, где и кто будет стоять в ночном дозоре. И только затем начать обустраиваться – пока что в общем зале. Даже если мы пробудем здесь не слишком долго – нам нужна база, где разместится на постой новое мясо и где они пройдут первое обучение. Место, где мы будем держаться особняком от местного дерьма с их особой ментальной пахучестью – чтобы их вонь не мешала нам выбивать лишнее из тех, кто захочет стать частью отряда.
Подошедший Хорхе поставил на угол стола электрическую лампу и в ее тусклом свете я принялся медленно поглощать добавку каши, невольно вспомнив при этом Рокса. Барак, все недавно погибли, остатки некогда боевой бригады медленно загибались, газовый костерок на заднем дворе, запах наваристой перловки со страусятиной и вздымающаяся в конце улицы мрачная стена Зомбилэнда. И пара бабочек, порхающих над сломанным красным цветком у стены барака…
Вот и здесь… Подняв голову, я взглянул на выползшую из щели в стене белую большую бабочку, что расправила крылья, махнула ими разок и полетела на свет лампы. Сидящий за соседним столом Ватруха выбросил руку, ухватил насекомое за крыло и сунул в рот. Кусанул, медленно зажевал, не отрывая взгляда от разложенных перед ним запчастей, в то время как выпущенные из пальцев откушенные крылья с кружением медленно падали на пол.
Да… вот и здесь как там… Круговорот дерьма неизменен. В попытке стать купающимися в ореоле славы героями гоблины убивают и подыхают. Бабочки стремятся к свету… и тоже подыхают.
Доев кашу, я мельком глянул на моющуюся за прозрачной пластиковой перегородкой Ссаку – полевой душ из бочки с водой и шлангом, поставленных на стальной каркас под потолок – и неожиданно фыркнул.
Таро сука Манаро Семь Вода…
Проведя пальцем по столу, я подтащил к себе пластиковую карту наподобие карточной игральной. Ее принес Хорхе, что разузнал о всей этой херне со странными званиями и названиями и даже раздобыл кое-какие образцы. Все это красочное дерьмо зародилось лет так пятьдесят назад, а может и больше – никто уже не помнит. Зародилось в одном из лагерей, а затем медленно распространилось по Мутатерру. Все началось с большой бесполезной находки – здоровенный контейнер, что был битком набит упаковками колод Таро Манаро. Полезности никакой, но к вялому восторгу гоблинов на картах оказались изображены голые девки. И не абы какие девки, а прямо вот ухоженные и, конечно, без всяких там опухолей и шишек… Никто не знал, что делать с этими картами и они разошлись на сувениры. А еще через пару лет начался формироваться какой-то чуть ли не религиозный культ, где каждому новорожденному муту, недомуту или люду присваивались стихия и номер, а вместе с этим вручалась соответствующая карта, что отныне считалась его талисманом…
Охренеть…
На один такой гребаный «талисман» я сейчас и смотрел. Карта Таро Манаро Семь Вода. Голая девка, запрокинув голову и выставив намыленные сиськи, моется в душе – прямо как Ссака сейчас – а к ней входит покрытый вздутиями мутант.
– Может тебе помочь? – вякнул самый высокий из выводка Рэка, отодвигая пластиковую штору и робко суя голову внутрь – Спинку потере… ык!
Дернув головой, он обмяк так, будто хребет потерял и рухнул на пол, где и затих в луже медленно утекающей в сток грязной воды. Ссака подставила кулак под струю воды, смывая сопли и кровь похотливого мута. Хмыкнув, я щелчком пальца отправил пластиковый прямоугольник на пол, а сам сосредоточился на пергаментной карте. Вернее даже на двух картах – одна была перевернута, показывая начертанные на задней стороне обильные пометки и расшифровки.
Рассматривая карту, я изучал местность, скользя пальцем по свободным от завалов улицам, проулкам, скверам, площадям и не ленясь читать пояснения. В подобном деле мелочей не бывает. Сегодня у нас было легкое знакомство с Мутатерром, а вот завтра я планирую забраться подальше и открыть пару взрывных сундуков «пожирнее». При этом я старательно пытался выбросить из головы мысли о том, как сейчас поживает Каппа и что там поделывает Кевин. И где-то совсем уж глубоко на сумрачных задворках моего разума витала фотография Мокко…
Ладно…
Шаг за шагом… шаг сука за шагом…
Глава девятая
– Ты не понимаешь! – седой одноногий старик на стальном негнущемся протезе обвинительно ткнул в меня пальцем с разъеденным грибком почернелым ногтем – Ты неблагодарен и ненасытен! Вот в чем твоя беда! Нет! Не беда, а твое великое горе!
– Великое горе? – переспросил я, удерживая в ладонях первую за сегодня кружку горячего кофе.
Я сидел на краю бетонной лавки, опираясь локтем о пластиковый старый стол. Мы находились во внутреннем дворе Форта Славы, подставляя загривки вышедшему на максимальную мощность искусственному солнцу Формоза. Издалека доносились сердитые звуки подступающей грозы, но пока что-то было солнечно.
С утра оба выводка выполнили по две партии заданий, тем самым заработав кое-какую репутацию у системы. По возвращению, получив награды, мы отвели недомутов на базу, где они сами решили, что хотят из трофеев оставить себе, а что уйдет в продажу или на съедение. Заглянув в Форт за следующими заданиями, мы убедились, что подходящих нет и у доски толпится тоскливая кучка ожидающих недомутов. Я принял решение сделать передышку и что-нибудь сожрать. Для этого мы выбрали наиболее подходящее место прямо под боком – расположенную прямо по внутреннем дворе столовку, представляющую собой большой навес, под которым стояла армейская музейная полевая кухня – здоровенная печка с котлом и на колесах. Из длинной трубы тянулся пахучий дым, сзади поднимался штабель нарубленного сухостоя, дочерна загорелый мужичок возился в печке и чихал золой, а каноничный кашевар с огромным пузом, пятью подбородками и сердитым басом, черпал из котла единственное имеющееся в меню блюде – густая похлебка с редкими мясными волоконцами, кусками подгнивших корнеплодов, овощей и фруктов. Густоту этому сладковато-тошнотворно-сытному супцу придавала какая-то беловатая мука местного производства. Солидная алюминиевая миска такой похлебки стоила один песо, а если добавишь еще одну монету или пару пистолетных патронов, то получишь в придачу стакан жидкого кофейного суррогата и кусок зачерствелой лепешки, чуток смазанной кислым вареньем. Неплохо… я знавал и куда худшую жратву, так что съел все и попросил добавки – как и остальные. И пока мы насыщались, заодно давая отдых ногами и ожидая появления на доске новых заданий, я наблюдал за местными. А те наблюдали за нами, причем некоторые вроде этого вот старого хрена, что скорчил злую рожу сразу, как только мы появились, даже не скрывали своего брезгливого интереса.
– Ты ненасытен! – повторил старик и с долгим фыркающим звуком, ударил пальцами по мокрой столешнице, посылая капли в мою сторону.
У Рэка едва миска из лап не выпала.
– Прямо щас сдохнуть хочешь, упырок седой?! – сипло поинтересовался орк – С пюре из пальцев в жопе…
Я качнул головой:
– Оставь его. Пусть… пояснит… Ты меня знаешь, гоблин?
– Я не гоблин! Что это вообще такое? Я человек! Человек!
– Ага… так ты меня знаешь?
– О тебе лишь слышал. Последние два дня только о вас и говорят! Герои, что спасли Маруну, а затем за сутки продвинулись по выполнению священных заданий чуть ли не дальше, чем все нынешние герои. Да только Брунора Бочку тебе не переплюнуть! Но ты повторишь его судьбу – сгинешь в Мутатерре!
– Ага… – повторил я.
– Брунора не зря назвали бочкой! Один иго живот был с пивной бочонок! Жрал и пил в три горла! Подкатывал с сальными предложениями как к девкам, так и к мужикам! Смекаешь? Он был ненасытен во всем! Ни в чем не знал меры!
– С сальными предложениями? – удивленно моргнул я – Это типа трахнуть их хотел?
