— О, там есть чем заняться, поверь! — улыбнулся мой собеседник. — Город огромен! Помимо него там окрестности за месяц не обойдешь… данжи, пещеры, мобы… это я еще об островах, которые в заливе находятся, не говорю. Ну, а если надоест, можно на материк рвануть.
— Поверю на слово, — улыбнулся я, пододвигая к себе кружку пива, принесенную расторопной официанткой. Да, скорость обслуживание в этом заведении поражала!
—Так что у тебя с банкетом Трубецких?
Я положил перед ним распечатанное приглашение вместе с припиской. Честно говоря, то, что я сейчас делал, мне было совершенно не свойственно. Я доверился практически первому встречному. К тому же для меня Шуйский становился все более загадочным персонажем: ну, не вязался его образ бедного родственника с реальным его положением, которому я был свидетелем! Но вот не к кому мне больше обратиться. Так что выбора у меня не было.
Тем временем мой приятель внимательно прочитал текст и, задумчиво пригубив пиво, посмотрел на меня.
— Ты, кстати, попробуй пиво. Оно тут отличное!
С этим трудно было поспорить. Я некоторое время наслаждался тягучим темным напитком, наблюдая за мысленными потугами сидевшего напротив меня парня.
— Так… — начал он. — Что ты хочешь от меня услышать по этому поводу? — Он кивнул на лист бумаги, лежавший перед ним.
— Все, что ты можешь сказать по этому поводу, — честно сообщил ему я.
—Ясно! — улыбнулся Иван. — Что я могу сказать? Этот банкет, в принципе, ничего особенного. Таких с десяток каждый месяц у аристократов проходит… Собирается народ за, так сказать, длинным столом с едой и напитками и, группируясь по интересам, решает разные вопросы… но…
— Не все так просто? — продолжил я за него.
— Не все так просто касаемо твоего положения, Веромир, — покачал головой Шуйский. — Да, твой род древний и до сих пор входит в Великие Рода, что кстати, очень странно, учитывая влияние Годуновых и ваш проигрыш в войне. Тут не обошлось без поддержки Рюриковичей… — Он как-то странно посмотрел на меня.
— Не думаю, что они поддержали бы меня! — презрительно фыркнул я. — По крайней мере, они позволили Годуновым полностью уничтожить мой род. А то, что это у них не получилось, заслуга… в общем, это наша заслуга, Бельских. И больше никого.
— Не суди так строго! — хмыкнул Шуйский. — Ты можешь не знать всех причин войны… — Давай мы не будем этого касаться! — немного резко оборвал я, честно говоря, раздражавшую меня тему. — Или ты можешь мне рассказать об истинных причинах этой войны?
— Нет, конечно… — протянул тот, — но попробую выяснить.
— Вот если узнаешь и расскажешь, буду признателен! — опять не покривил я душой.
—Хорошо, договорились. — кивнул Иван. — Итак, я буду сейчас говорить откровенно, и, может, мои слова покажутся тебе где-то грубыми, но факт есть факт. Род Бельских не имеет никакого авторитета на данный момент, кроме прошлых заслуг. Ты — единственный его представитель. Сам себе глава. Поэтому сразу возникает вопрос: зачем очень влиятельному и действительно могущественному клану Трубецких какой-то, прости меня, бедный родственник? — Он внимательно посмотрел на меня.
—Ты прав, — улыбнулся я и махнул рукой. — Продолжай, пожалуйста.
—Так вот, по идее, ты Трубецким не нужен. Но я тут подумал… Скорей всего, тебя попытаются использовать как противовес Годуновым…
— В смысле? — уставился я на него. — Где сейчас Годуновы, а где Бельские? Да и война закончена…
— Не в этом дело, — возразил Иван. — Сейчас среди Великих родов существуют… как бы тебе сказать… некие фракции, которые тихо враждуют между собой. Развязывать новую войну никто не хочет: слишком памятна прошлая. Но, тем не менее, все ревниво смотрят друг на друга и пытаются мешать слишком сильному росту могущества противников.
— Интересно! — Я с все возрастающим изумлением смотрел на парня, прежде казавшегося мне простоватым и даже недалеким.
— На самом деле основных фракций три, — продолжил свою лекцию мой прекрасно информированный приятель, явно слегка увлекшись и выйдя из своего первоначального образа. — Можно сказать, правящая фракция — Рюриковичи, Годуновы, Разумовские. Их главные противники — Трубецкие, Демидовы, Голицыны. И именно они являются самой богатой фракцией…да-да, — улыбнулся он, видямой удивленный взгляд. — Казна Российской Империи, конечно, велика, но это казна. А мы говорим о состояниях родов. Даже Рюриковичи не посмеют тратить на свои личные нужды казенные средства…
— Да ну! — вырвалось у меня, и я ехидно посмотрел на Ивана. — Неужели?
— Хотя, может, твой скептицизм имеет право на существование, — неохотно согласился со мной собеседник. — Отличить личные интересы и государственные бывает очень сложно….
— А третья фракция? — спросил я его.
— Да, третья, можно сказать неприсоединившиеся, которые ведут самостоятельную политику и примыкают к той или иной фракции в зависимости от своих целей. Морозовы, Вяземские и Шуйские. И, да, сразу скажу, что Шуйские ближе всех из неприсоединившихся к Рюриковичам. Так уж сложилось. Естественно, за пределами этой десятки существуют другие рода, с которыми тоже приходится считаться. Императорская власть как ты должен знать, Веромир, не абсолютная. Есть тот же Верховный Совет, куда входят по одному представителю из Великих Родов, и поверь, это далеко не номинальный орган. Если это, конечно, не касается войны. Тут прерогатива только Рюриковичей!
— Что ж, скажи, Иван, кто ты на самом деле, а? — не удержался я от вопроса.
— Я — простой парень Иван Шуйский, — улыбнулся мне тот, — и не больше. Но мы вернемся к тебе. Ты зачем-то нужен Трубецким. И у меня одно предположение: тебя используют… ты же, можно сказать, выживший свидетель вопиющей несправедливости Годуновых… живой укор им… если правильно этим воспользоваться…
—Так, я тебя понял, — вновь перебил я поморщившегося от моей бесцеремонности, но, тем не менее, промолчавшего Шуйского. — Что ты мне посоветуешь?
— Я? — Мне показалось, что мой приятель даже слегка растерялся. — Ты будешь первый раз на подобном мероприятии, поэтому старайся вести себя осторожно, присматривайся. И самое главное — показывай свою уверенность. И старайся не давать никому никаких обещаний. Никаких! Вообще старайся уходить от любых более или менее серьёзных разговоров. Хотя, думаю, на этом банкете особо приставать к тебе не будут, в первую очередь будут тоже присматриваться. Ну и показать ты себя должен… этикет и все такое… — Он вопросительно посмотрел на меня.
— То есть, ты думаешь, что я этакая деревня и там опозорюсь? — весело рассмеялся я.
— Я такого не говорил, — явно смутился Шуйский.
— Но думал же? Думал… нет, все это я помню. Вот если бы были танцы, то — да. Думаю, я бы точно ударил в грязь лицом.
— Ну и посоветую надеть что-нибудь модное, но классическое. Я не думаю, что там будет много народу, но быть белой вороной ты не захочешь…
— Но, вроде, там написано про дресс-код, что его нет…
— Эх, Веромир! То, что его нет, это не значит, что народ придет в джинсах и свитерах. Вот тебе. — он вытащил визитку и подтолкнул её ко мне.
— Что это? — поинтересовался я, взяв прямоугольный черный кусок бумаги.
«Федор Т. Стилист
Т.89522478954».
— Позвони ему, — посоветовал Шуйский. — Скажешь, что от меня, он тебе скидку сделает хорошую. Шьет он за реальные деньги, не надо переплачивать за бренд. Да и оденет он тебя модно. У него вся продвинутая молодежь одевается.
— Вот за это спасибо!
— Давай-ка еще выпьем по одной, да, наверно, мне уже пора, — разочарованно заметил Иван, посмотрев на экран плантела, на котором, как я увидел краем глаза, всплывали какие-то сообщения.
На этом официальная часть нашей встречи закончилась, и разговоры перешли, как обычно это бывает, на девушек.
— Кстати, а кто там вообще будет, интересно? — спросил я
— Вот ты спросил! — улыбнулся Шуйский. — Меня точно не приглашали, как и никого из Шуйских. Скорей всего, будут те самые три рода из фракции, о которых я говорил: Трубецкие, Демидовы, Голицыны. Ну, из неприсоединившихся, может, кто-то будет. Но Годуновых и Разумовских не будет точно. Насчет Рюриковичей не уверен. Они должны быть все-таки выше всех фракций…но тоже сомневаюсь. Но, мне кажется, к тебе будет больше внимания от женского пола… ты уже слегка заинтриговал будущих однокурсниц своим разговором с Годуновыми. Да и вообще твое появление словно из небытия наделало в обществе уже немало шума…
