— Кольцо увидел. — коротко объяснил он. — А просто снять страшно. Давай этих обыщем и валим отсюда поскорее. Лучше в следующий раз зайдем для более масштабного обыска. От этих видочков уже трусит не по-детски.
Я с ним удивительно быстро согласился и, быстро обшмонав скелеты, мы дружно бросились наружу, прочь от проклятого места.
От всего увиденного ночью было так не по себе, что к добыче прикоснулись только на следующий день, и то к вечеру, когда сдали работы по обустройству траншей перед башней, не забыв тщательно скрыть все следы своей преступной деятельности внутри башни. Со скелетов нам досталось видимо то, что побрезговали или побоялись взять те, кто казнил пособников черного мага, насколько я понял. Один амулет на зачаровывание аж +3, два кольца на интеллект тоже +3, но с добавкой в виде возможности призыва нечисти и ожерелье, назначение которого не определялось, но на шею его я бы не рискнул одевать. В темноте от него исходили странного темно-красного цвета искорки и иногда веяло легкой жутью, от которой немедленно начинало посвербивать в голове, как будто стоматолог ошибся, тыкая свои ужасные железки в череп вместо зубов. Все это богатство мы складировали в небольшую деревянную шкатулку, которую позже положили от греха подальше в том же кабинете, что и книги. Одно колечко для пробы хотели выставить на аукцион, но побоялись, что нас спалят при передаче, надо было ехать для его продажи минимум в Лариссу. Так что мы однозначно разбогатели, но равнозначного эквивалента в виде тускло-желтых приятных кругляшей стоило ожидать неизвестно когда. По крайней мере в ближайшие три месяца мы были прикованы контрактом к Канамо и ничего не могли с этим поделать. Опостылевшая жара, песок, вечно скрипевший на зубах и пыль, проникавшая в самые потаенные уголки одежды — вся перспектива на ближайшие три месяца. Забыл, еще рейды с отрядом, если нас возьмут с собой и то в качестве наипервейших целей для пустынников или кочевников. Как-то так.
Хотя пребывать в унынии нам банально не давали. Едва мы достроили траншею и испрвили мелкие косяки, высокомерно указанные тем самым толстяком капитаном, вернулся наш отряд, поредевший на восемь человек и сильно обозленный этой неприятностью. Сотник долго ругался с комендантом гарнизона и вышел из его апартаментов разъяренный, как черт после неудачной случки с носителем тела. Хмурые ветераны отнекивались от наших любопытных вопросов, но все же после ужина, переросшего в традиционную пьянку, поведали о многочисленных стычках с дозорами кочевников, появившихся в степи нездоровым количеством. К пересыхающему озеру, куда изначально держал путь отряд, так и не добрались, слишком мал оказался отряд, постоянно раздергиваемый мелкими группами дозоров, как осы, норовивших лишить жизни одного или двух бойцов. И судя по убитым, им это вполне удавалось, вот отряд полноценную разведку так и не провел. Не дожидаясь конца ужина, мы с Гномом тихо свинтили, благоразумно понимая, что дело может закончится и обвинением нас в смерти товарищей типа «твари, почему вас не было с нами, ведь на этом месте должны были быть вы».
А уже ранним утром мы скакали в полном составе в новый рейд к тому же озеру. На этот раз сотник не поперся в лоб к нему, а повел нас по широкому кругу так, чтоб выйти к этому озеру с другой стороны. По пути мне удалось засечь во время ночевки подкрадывающихся к нам степняков с самыми недобрыми намерениями и во время короткого ночного боя даже подстрелить одного из них, получив личную благодарность от сотника. От кочевника же мне досталась нехилая плюшка гашиша, прессующаяся под седлом. Ее я отдал на нужды отряда, как обезболивающее, чем вызвал взрыв восторга у части отряда и немедленно был вписан в список друзей. Удачно отклонившись от еще парочки степных дозоров, на третий день мы подъехали на близкое расстояние к озеру, после чего спешно рванули обратно. На озере стоял огромный для здешних мест отряд сабель в пятьсот, а главное, с ним находился здоровущий обоз, что ясно говорило о готовящихся намерениях степняков вырезать полностью гарнизон Канамо ко всем чертям. Нас тоже увидели и гнали обратно до гарнизона по степи так, что, перейдя реку, несколько лошадей сдохли, перепивши воды в реке после двух дней бешенной скачки почти без отдыха. Мы с Гномом с непривычки устали так, что спали беспробудным сном почти сутки, появившись перед всеми кряхтящими от боли в каждой клеточке организма. Хорошо хоть, из игры можно было выйти даже на скаку, поставив автопилот на свои действия, хотя вовсю рискуя войти в игру и обнаружить себя мертвым без головы посреди бескрайней степи.
Так или иначе, но задача командования на этот раз была выполнена — нас действительно ждала кровавая схватка с одним из крупнейших племен кочевников. Пустынники тоже активизировались, готовясь нападать на разрозненные группы бегущих из Канамо в основную крепость в случае поражения гарнизона. Воспользовавшись передышкой перед сражением, степнякам при таком гигантском обозе идти до реки было дня четыре, не меньше, мы с Гномом успели облазить все подземелье внутри башни и нашли еще целых две камеры, искусно спрятанные за камнями стен. В одной из них были истлевшие от времени тряпки, а вот вторая порадовала нас некоторым количеством оружия и добротными доспехами отличного качества. На вой и стоны замурованного в гробнице мага мы уже не обращали внимания, настолько к этому привыкли.
Мы перетащили все найденное в кабинет и устроили в нем спальню, сутками торча в башне и прикидываясь ветошью, то есть делая вид, что не присутствуем в игре, а пролом заложили изнутри. Впрочем, траншеей сейчас никто не интересовался, в обороне она была лишней, это пока враг не ворвется в город. Все были заняты укреплением стен и распределением припасов и других расходников по узлам обороны. Полностью обустроившись внутри башни, в одну из ночей мы почти спокойно разобрали пролом и вылезли на божий свет, утром появившись перед сверкающими от гнева глазами сотника. Он нас сразу заслал в дозор, объезжающий границу вдоль реки и гарнизонная жизнь казалось бы вернулась в свое русло.
Но только ровно на сутки. Ранним утром с башни донесся резкий звук тревоги и оттуда сообщили, что наблюдают на горизонте клубы пыли. Ну, началось. Весь гарнизон, кроме часовых, выстроили на площади, где начальник гарнизона короткой, но помпезной речью благословил нас на оборону и призвал защищать Канамо до последнего вздоха степняков. О наших последних вздохах он благоразумно промолчал. Затем офицеры, громко выкрикивая команды, погнали свои отряды к прописанным генштабом города местам обороны и площадь перед башней стремительно опустела. Наш отряд пока стоял в резерве, по-прежнему снаряжая дозоры вдоль берега реки. Гул готовившегося к обороне войска утих только вечером, сменившись насмешливыми или яростными криками степняков, первые отряды которых достигли противоположного берега. С нашего берега гарцующим всадникам вражеского войска отвечали той же монетой, выкрикивая мнение об отсутствии их половых признаков и тому подобное. Ночью к степнякам прибыл обоз, и на той стороне реки забелели шатры, а ночь окрасилась ярким светом больших костров. Спал я этой ночью не более четырех
часов, стараясь написать свои впечатления в первой статье про войну на границе.
Глава 25. Осада
С чего начинается осада крепости? Никогда не задумывался над этим вопросом. Логически думая, можно предположить, что сразу перерезаются все коммуникации осаждаемых с остальными войсками, передовые отряды прощупывают оборону крепости, а артиллерия наносит удары по выявленным позициям обороняющихся, ну или просто по всему, что попадется под руки. К моему удивлению, степняки повели себя иначе. Два крупных отряда действительно переправились через реку, пользуясь малочисленностью войск форта. Но вместо окружения крепости они разделились на несколько частей и стали рыскать по окрестностям в поисках, чтобы ограбить и кого бы лишить головы. Артиллерии не было видно от слова «совсем», от бывалых бойцов мы услышали, что, если она не пришла с обозом, значит за лесом для требушетов и прочих образцов дальнобойного оружия средневековья отправились в ближайшее место, а это у подножья гор. Остальная степная братия на том берегу устроила гала концерт, проводя торжественные шествия на виду у форта с трофеями прошлых набегов. Когда их получали — недавно, или усердно копили на протяжении десятков лет, было неясно, но зрелище было долгим и захватывающим. Тут тебе и знамена отрядов, и пожелтевшие черепа на копьях, и даже несколько испохабленных святынь, повторно оскверненных на глазах защитников. Полностью по канонам их медийной рекламы собственного величия.
