— Готовы?
— О-о-ы! — звонко отозвалась Маша.
— Повтори! — крикнул я.
— Готовы!
— Понял!
Сосчитав до пяти, я с размаху приложился битой по ломику. Хрустнул, ломаясь, язычок замка. Я потянулся к ручке, но не стал сразу открывать, глянул на лестницу и оценил дистанцию — два с половиной метра. Два с половиной спасительных метра.
Вдох. Выдох. С богом! Надавил на ручку — и рванул к лестнице!
С бульканьем и клекотом зомби ломанулись в мышеловку. Я полез вверх по лестнице и, поднявшись метра на три, оглянулся: зомби перли внутрь толпой и, снося друг друга с ног, набивались в будущий крематорий.
— Поехали! — скомандовал я, натягивая влажный платок на лицо. — Макс, приготовься!
Вверху зазвенело стекло — наверное, Маша выбралась наружу и полезла вниз.
Первым вслед за мной на лестницу устремился здоровяк третьего уровня, за ним — тощая голая старуха, похожая на ведьму. Другие бездушные скопились под лестницей, запрокинув уродливые головы.
— Жгу! — крикнул Макс сверху.
— Рано! — отозвался я с середины лестницы.
Дверь внизу все еще была распахнута, но ждать я не мог — амбал, полезший следом, уже почти догнал. Я врезал битой ему по черепу, урод отпрянул, но не отцепился — отвалился, только когда получил ногой по кисти, державшей ступеньку, и одновременно каблуком по морде. Сбив старуху-ведьму, он полетел вниз.
Маша должна была уже спуститься и… Есть! Дверь внизу закрылась, капкан захлопнулся!
— Макс, давай! Жги, господь! — заорал я, надеясь, что Макс не отключился. С шипением мимо пролетел горящий фитиль, и я в каком-то исступлении прокричал: — Здесь уже ничего не исправить! Получайте Содом и Гоморру, бездушные!
В спину дохнуло пламя, снизу повалил дым, и я ускорился. Когда до башенки осталась треть лестницы, меня схватили за ногу. Прижав биту к ступеням и держа в зубах картонный щит, я повис на руках и пнул схватившего не глядя. Лупил до тех пор, пока зомби не отвалился, но следовавший за ним толстяк удержался и, издавая утробное урчание, упорно полез ко мне.
Поднявшись выше, я от него оторвался, снова глянул вниз, где метались объятые пламенем бездушные и клубился едкий черный дым.
Вспомнилось, что на пожарах люди чаще всего не сгорают заживо, а погибают от удушья. Сделалось страшно, и я едва не подставился под плевок тошноплюя. Запаниковав, взлетел на две ступеньки и выставил фанерный щит. Блевотина пришлась в ползущего по лестнице вслед за мной толстяка и задела щит по касательной.
— Сергеич, ты скоро? — спросил я и закашлялся, подумав, что нужно дышать как можно реже.
— Максимка спущен! — радостно доложил мужик. — Я тоже пошел!
Этому много времени не понадобится, ибо он и до выздоровления был ловок, как обезьяна. Я пнул преследующего толстяка, но он удара будто не заметил. Да что там, его не волновало даже то, что на его боку и пузе разрасталась дыра от блевотины. Тогда я надел на его башку проеденный кислотой фанерный щит и прохрипел:
— Отвали…
Толстяк заурчал, пытаясь поймать меня за ногу вслепую, но я не дался и вылез в башенку. Там распластался на полу, подхватил «Смертельный дырокол» и пару раз ткнул в башку настырного толстого зомби. С третьего раза он издох, повалился на тетку с дымящимися патлами, сбил ее, и они влюбленной парочкой полетели на охваченных огнем зомби.
Голова закружилась, дыхание участилось. Самое время рвать когти! Я рванул за борт и, отталкиваясь от стен, прыжками спустился на землю. Поджег заранее пропитанную бензином веревку, и вверх побежало пламя. Когда из башенки высунулась обугленная башка, огонь достиг канистры с остатками бензина, и полыхнуло так, что выбило стекла. Во все стороны повалил чадящий дым.
Я упал на вытоптанную траву, то там, то сям сдобренную вонючей субстанцией. Приглядевшись, чуть не блеванул — за ночь бездушные засрали всю округу. Еще одно подтверждение того, что они живые организмы, а не ходячие мертвецы, пусть и без душ и разума.
Сдернув платок с лица, я принялся хватать воздух открытым ртом. Горло драл запах жженой плоти. По-хорошему, вообще свалить бы отсюда подальше, чтобы не видеть зомбячье дерьмо, но сначала надо отдышаться.
Подбежав ко мне, Маша склонилась, обеспокоенно заглянула в глаза:
— Ранен?
— Надышался…
Внутри маяка зомби все еще колотились в стенки, пытаясь выбраться, но все менее настойчиво.
— Кажется, получилось, — донесся до меня голос Сергеича. — Ты молоток, Денис! Прям героически геройский герой!
Все еще задыхаясь, я поднялся на локтях. Макс сидел и, поглаживая котенка, пялился на маяк, напоминающий десятиметровый факел, а потом вдруг упал, затрясся. Я рванул было его спасать, но и меня осыпало ништяками, перекрыв поле зрения уведомлениями:
+154 универсальных кредита (итого: 241).
Эффект «Везения»!
+1 к рангу таланта «Везение» (18-й ранг: с вероятностью 18 % за упокоение можно получить больше универсальных кредитов, редкий талант или усиление имеющегося).
Эффект «Везения»!
+1 к рангу таланта «Мощь» (4-й ранг: +8 % к наносимому урону любого типа).
Эффект «Везения»!
+1 к рангу таланта «Стойкость» (3-й ранг: −3 % от получаемого урона любого типа).
Эффект «Везения»!
+1 к рангу таланта «Стойкость» (4-й ранг: −4 % от получаемого урона любого типа).
Когда эйфория повышений закончилась, Макс воскликнул:
— Левелапы же! Так же?
— Так.
— И чего там у меня? — оживился снова «выздоровевший весь» Сергеич.
— Короче, объявляю результаты операции «Крематорий»! Майку лидера получает Никитка-хер-на-нитке с седьмым уровнем!
— Кто? — распахнула глаза Маша.
Макс тоже не понял:
— Что за Никитка?
— Я это, — смущаясь, но взбудораженно приплясывая, признался Сергеич. — Денис меня так прозвал за частушку. А хотите — спою?
— Потом, — отмахнулся Макс. — Ден, чего там со мной?
— Второе место у нашей героической Марии — шестой уровень.
— А я? А я? — Макс не выдержал и подскочил ко мне. — Ну не томи!
— Ты перескочил через несколько, поздравляю! Максим Тертышный, претендент четвертого уровня!
Макс, только что собиравшийся умирать, поник от такого известия:
— Ну я и нуб! Эх… Зря я тебя тогда не послушал, Ден! Надо было мочить бездушных, когда шли в номер гуру!
Тем временем Сергеич, уже знающий, что к чему после повышений уровня, засуетился — начал судорожно вскрывать консервные банки:
— Пожрать сразу надо, чтобы сил набраться! Макс, только попробуй не пожрать!
Возражать не стал никто. Ели торопливо, поглядывая по сторонам. Маша сняла у меня с плеча котенка, приговаривая:
— Забыли маленького! Кушай, Крошик! Кушай, лапонька!
Когда он насытился, Маша подавила желание нести его и няшкать и посадила в мой приоткрытый рюкзак.
Рана Макса не затянулась мгновенно, просто спал жар, сошел отек, и «активность» поднялась до восьмидесяти одного процента.
А когда, опираясь то на меня, то на Сергеича, он проковылял от маяка пару десятков метров, я заметил, что «активность» выросла еще на два пункта. Был бы врачом, сказал бы, что динамика положительная, а значит, Макса мы спасли.
Дело оставалось за малым: найти новое убежище, желательно не хуже прежнего. Теперь, лучше узнав врага, я был согласен с первоначальным суждением Сергеича: как база маяк был очень и очень неплох.
Сергеич предложил электростанцию, расположенную в полукилометре от «Маглаяга»: здание каменное, ворота железные, выбить их будет непросто. Главное было — добраться туда, не встретив еще один конгломерат… Хотя мне не нравилось это слово. Слишком оно… цивилизованное для бездушных монстров. Уж лучше по-прежнему — орда.
Интуиция подсказывала, что скоро мы перестанем встречать одиночных бездушных. Как и мы, они будут сбиваться в группы.
