— Джилара, слышишь? Мы должны найти эту горгулью. Обязательно, — нарушила молчание Имина
— Что заставляет тебя так близко к сердцу воспринимать происходящее? То есть, ближе, чем остальные, как мне кажется.
— Я… У меня на этой войне уже погибли родители и брат. На северном перевале.
Ни одна подходящая фраза так и не пришла мне в голову, поэтому я просто машинально протянула руку и положила её на плечо соплеменницы. Да и что тут скажешь? Слова сочувствия? Глупо, они никогда и никому не приносят пользы. Молчание намного лучше.
— Но ты не думай, я не ударилась в слепую месть или вроде того, нет. Погибших уже не вернёшь — я же не дурочка. Но вот приблизить конец этой глупой войны я могу, помогая тебе в миссиях. Мой второй брат прямо сейчас сражается на одном из перевалов. Моя милая маленькая сестрёнка не заслуживает того, чтобы видеть все эти ужасы постоянных сражений. Понимаешь?
Нет, я решительно не понимаю. Не понимаю, зачем разработчики вложили в неигровых персонажей НАСТОЛЬКО реалистичный интеллект. Я с некоторым удивлением обнаруживаю, что иногда сложно заставлять себя воспринимать одного из НПС как набор электронных данных. Взять Имину. Её откровение — это ведь всего лишь апогей поведения, если задуматься. Сосредоточенно поджатые губы во время объяснения задания, еле заметное нестерпимое желание действовать при обсуждении стратегии или плана, чёткие и выверенные действия в битве, словно девушка пытается выжать из себя чуть больше, чем 100 % эффективности. Это… Вроде как это и безумно круто, но что, если с такими игровыми драмами столкнутся более впечатлительные люди? А ведь Имеджин собирается популяризировать своё творение среди широких масс. Не уверена, что это очень здорово. Тем не менее, отыграть ситуацию сейчас нужно:
— Конечно. Конечно, Имина, я так же, как и ты, намерена сделать всё возможное и невозможное для достижения цели.
Мне даже не пришлось лукавить. Неявное задание — по-любому часть континенталки. Не просто так же мне под руку подвернулась ведьма, знающая о существах, которые контрят виверн?
Второй полёт ожидаемо донёс нас до вершины утёса, оказавшейся довольно небольшим каменным плато. На почти гладкой поверхности лежало на спине, закинув передние лапы за голову, массивное существо, больше похожее на груду камней, поиск которого и привёл нас на такую высь.
*Солирис — мощь 1621.
Здоровье — 187301/187301.
Способности — неизвестно*
— Приветствую вас, сородичи, — добродушно пророкотало оно, лениво повернув голову в нашу сторону. По крайней мере, угловатый кусок камня с угадывающимися смазанными чертами человеческого лица я решила считать головой.
— Здравствуйте. Ээ… Сородичи? В каком смысле? — родство с каменной статуей, пусть и говорящей, вызывало логичные вопросы.
— Долгая история. Дело, значит, было так…
— Я дико извиняюсь за то, что перебиваю, но у нас тут это, времени немножко мало. Аура нечестивости разве Вас не затрагивает? — пометки “мёртвый” на Солирисе не было.
— А, это… Сейчас.
*Стойкость разума и тела. Снижает эффект не моментальных способностей на 96 %.*
— Так продержитесь долго.
— Но внизу ещё наши дру…
— На 20 уровне прокачки я её улучшил до массовой, а на 30 слегка увеличил радиус. Забаффан весь остров.
— А длительность?
— Пока не выключу. Ману понемножку использует.
— А, тогда вопрос снят.
— Простите, — перебила нас взволнованная Имина. — Но что Вы говорили о родстве?
— Офелия вам не рассказала, что ли? Горгульи — это в прошлом гарпии.
— Стоп. Откуда Вы знаете Офелию? И то, что это она нас послала сюда? И что значит — в прошлом гарпии? — окончательно запуталась я.
— Тогда слушайте, хотя, видимо, начинать нужно чуть ли не с зарождения мира…
Каменная статуя пришла в движение. Теперь я могла отчётливо различить ее торс и руки. И крылья. Солирис неторопливо принял положение лежа на животе, положил голову на большие обсидиановые… лапы? И начал рассказ:
— Я слегка сбился со счёту, но примерно 1000 лет назад Арманор сотрясла воистину ужасная война. Начавшийся с претензий за небольшой спорный участок территории конфликт перерос в нечто большее. Вовлечены были даже Сёстры Альтари с соседнего острова, уж не помню, кто и как заручился их поддержкой. Дхирамор провёл какой-то чудовищный ритуал, породивший виверн. Настоящие бестии, появление которых посеяло хаос в битвы и разрушило всю оборонительную систему. До них в воздухе у нас врагов отродясь не было, а штурмовать по земле горные редуты — то ещё удовольствие. Цепочки заграждений позволяли защитникам отбрасывать многочисленные наступательные армии относительно малым числом, но виверны всё это нивелировали. Один десяток тварей запросто мог скрытно попасть в тыл, опустошить беззащитное поселение и отступить. В лобовой же схватке сражаться против них тоже было делом гиблым: наши воины с равной прокачкой и близко не могли сравниться с этими машинами для убийства. Требовались срочные контрмеры.
— И ими стали?..
— Да. Работая днём и ночью, техники и маги сумели сотворить ужасное, но всё же эффективное оружие — трансформатор материи. С его помощью сущность гарпий искажалась, превращаясь в то, что сейчас перед вами, — с грустью поведал Солирис. — Волею жребия выбрали три сотни высокоуровневых воинов, которым предстояло стать мечом, призванным сокрушить дхираморских гадов. Признаюсь, слушать их предсмертный визг было просто усладой для ушей. Мы стали для них тем самым ужасом, коим они сами были для наших соплеменников, — каменный собеседник замолчал, словно заново прокручивая в голове события былых дней.
— Но как Вы оказались здесь? — спросила слушавшая, затаив дыхание, Имина.
— О, тут мне гордиться нечем. Я слышал о книге, созданной в незапамятные времена могущественным тёмным магом с поражающей воображение фантазией. Слышал и о мире, в который она ведёт. Маг заточил в гримуар свою душу, чтобы жить вечно, подпитываясь душами тех, кто попал сюда. Гримуар, обладая собственным, хоть и урезанным, интеллектом, постоянно заставлял слабых духом одиночек, случайно находившим его, приносить себя в места, где происходит что-то ужасное. В то время в изувеченных войной землях царило такое отчаяние, что жители, поддаваясь обещаниям и чарам этого чудовищного предмета, переносили себя на остров, подпитывая колдуна. Порой целыми семьями.
— Но что с ним стало?
— С колдуном? Он не мог предусмотреть всего. В своей последней битве мы уничтожили всех виверн до единой, разрушили их отвратительное гнездо, но сами попали в окружение и несли огромные потери. И… Я бежал, как последний трус, ослушавшись приказа командира и оставив своих товарищей умирать. О, как я потом жалел, мечтая лишь вернуть тот момент, чтобы остаться и помочь убить столько пауков и анголниаров, сколько успел бы. Тут-то меня и нашёл гримуар. Я услышал его совращающий голос, сладко призывающий вписать имя. И я поддался. Здесь меня спасла форма горгульи. Мы… Я очень слабо подвержен ядам, проклятиям и другой гадости, поэтому и не сошёл с ума сразу. Осознав, что произошло и куда я попал, я стал бороться за сохранение сознания. Изначально мне приходилось убивать по некроманту раз в несколько часов, чтобы своевременно откатывать прогресс, потом, с новым пороговым значением мощи, я создал себе ещё и дополнительную защиту — ту, что дал вам. В один прекрасный день существующий в своём безумии маг понял, что на острове он теперь живёт не один, и решил разобраться со мной, но тут-то он и просчитался. Убить горгулью магией непросто, несчастный стал лёгкой добычей для меня. А потом… Потом я занял его место. Периодически от скуки чистил остров от мертвяков, потом они снова возрождались, я снова чистил… И так тысячу лет.
— А что с Офелией?
— О! Сюда часто кто-то попадает, но обычно не продерживается и часа. Но Офелия Эйр не из таких. Пришла она сюда из любопытства и категорически отказывалась отдавать свою душу на растерзание. Она смогла пробыть здесь так долго, что мне стало любопытно, и я спустился к ней. Поболтав о том, о сём, я выпустил её обратно в мир живых.
