вот бронированный дядька со зверским двуручником за спиной, которого эта пара симпатичных зверолюдок сопровождает, все возможные проблемы давит в зародыше. Да и само восприятие ситуации кардинально меняет. По поводу близняшек я и вовсе не волновался — те накинули капюшоны и словно растворились в толпе. Вот они вроде как есть, а вот их вроде бы и нету… ассасины. Вот только, к сожалению, дорогие меч и броня — это не только вопрос безопасности, но и статусные показатели. Потому, видя потенциального клиента, у которого по-любому должно водиться если не золото, то серебро, торговцы начинали стараться вовсю и принимались драть глотки с утроенной силой. Хорошо хоть не пытались схватить и потащить показывать свой товар.
В принципе, отношение к рабству у меня было… неоднозначным. С одной стороны, как дитя советской эпохи, успевшее, несмотря на предательство зажравшихся чинуш и целенаправленное извращение ими всего и вся о советском прошлом (чтоб, не дай Боженька, холопы не задумались отобрать наворованное у новых барей), впитать многое из тех чистых и великих идей, на которых пытались построить новое общество, я был согласен с тем, что человек не должен владеть другим человеком… ну, разумный разумным, в данном случае. С другой… опыт девяностых и последующих годов твёрдо научил меня тому, что есть (Есть!) люди, которые не то что полностью заслуживают вкалывать на плантации от рассвета до заката под хлёст плетей погонщиков, они должны так вкалывать до самой смерти — и чтобы ещё смерть эта была для них попоганей. Просто потому, что они на это наработали. Радостно, счастливо и с полной самоотдачей. Плюс лицемерно будет отрицать, что и сам я не идеал нравственности и о свой личной рабыне-эльфийке вполне задумывался, да и сейчас… не отказался бы, прямо скажем. Ну, в том случае, если бы это ничему и никак в моей жизни и отношениях не повредило. Да-да, то самое лицемерно-гаденькое «ну, я — хороший, мне можно», которым себя оправдывают буквально все лицемеры, было и мне не чуждо. По крайней мере, в фантазиях и мечтах. Однако это всё «общие слова», а вот тут есть конкретные мужчины и женщины в клетках и с массивными, буквально стереотипно-грубыми, как это любят японцы, металлическими ошейниками на шеях. И вот что с ними делать?
Не скажу, что большинство выглядели прямо так уж располагающе к сочувствию и спасению, некоторые из сидящих по клеткам вообще выглядели сущими дикарями, только с пальмы спустившимися и за малым каннибализмом не балующимися, несмотря на весь «анимешный» колорит мира. И всё же вызывающие сочувствие мордашки встречались. И их было жалко. Их обрекать на каторгу под ударами кнутов не хотелось. Но… но ведь даже если я спущу все деньги и их выкуплю… или выкраду, освобожу силой, устроив тут революцию и так далее… что мне дальше делать с таким табором? Я вам ни разу не Спартак и не Ленин. Фамилия Джугашвили мне тоже не принадлежит — не потяну я успешно общество менять и вести его к светлому будущему, тем более что, судя по ощущениям, тут все слабее Нэроко на момент нашей встречи, в лучшем случае, где-то на таком же уровне. Другими словами, у них и в «мирные времена» могли возникнуть проблемы, сейчас же и подавно будет жопа. А в рабстве, как ни странно, о них хоть как-то заботятся. Раб всё-таки денег стоит, потому может рассчитывать на еду, какую-никакую одежду и даже защиту. Не так уж и мало по нынешним временам, если подумать.
— Добрый господин, не желаете зайти? У нас прекрасный выбор! — маняще улыбалась мне загорелая, фигуристая кшарианка с чёрными ушками и хвостиком под пантеру, облачённая во что-то довольно… я даже не знаю, как это назвать. Не восточные «воздушные платочки», но явно в тот же мотив. И да, на шее у неё был тот же железный ошейник с массивным кольцом для цепи, что я видел на других рабах.
— Не желает, — шикнула на неё моя котя.
— Ух, что-то они слишком навязчивые, — согласилась с ней Рёко, даже чуть-чуть передёрнув плечиками.
— Рынок переполнен, — пояснила Адель, продолжая движение.
— Обычно рабов меньше, — вторила ей Эдель, поддержав сестру.
— Вы тут уже были? — повернулась к подругам Рёко, да и мне было интересно.
— Не тут, но все такие города довольно похожи, наш дом лежит южнее, за Граничным морем, так что сходили на берег Империи мы примерно в таком же городе.
— Может, просто здесь большее… кхм… предложение?
— Нет, — покачала головой младшая из близняшек, — мы тут успели поспрашивать…
— Когда успели? — похлопала глазами волкодевочка. — Вы же всё время с нами были!
— Хе-хе… — многозначительно улыбнулась старшая. — Уметь надо. И места знать.
— В общем, сами видите, что сейчас на дорогах творится, торгаши боятся влететь в толпу демонов, что будет радостно им бежать навстречу, а потому в центральные области не суются. К тому же слухи о том, что Гренос сожрала нежить, уже достигли этих краёв, а вот что проблема решена — ещё нет.
— Вот и получается, что более-менее спокойно торговать можно только через речные пути — отродья Бездны воду не любят…
— … Но речных судов на всех не напасёшься, — близняшки вновь принялись продолжать фразы друг за другом.
— Как результат, в морской порт приплывают с товарами, узнают ситуацию и…
— … Начинают думать, что делать дальше.
— Я-а-а-асно, — протянула Рёко.
— Н-да, ладно, проблем с морским-то судном не будет? — поинтересовался я.
— Не должно, — немного подумав, сообщила Адель, — хотя цены на перевозки, скорее всего, подпрыгнут вверх.
— Ага. В любой непонятной ситуации повышай цены… У-у-у, сквалыжники, — недовольно прогудела нэка, что не то чтобы стала отвечать за наш «партийный бюджет», но была самой рачительной из моих компаньонок.
— Ну, цены на рабов падают, — не смогла пойти против истины Эдель, — пусть и не сильно, но это пока.
— Давайте не будем о рабах, — я чуть поморщился. Ситуация мне не нравилась и откровенно бередила душу, чем больше я о ней думал и пытался разобраться в собственном отношении, но и поделать с ней я ничего не мог.
— Ну ладно, тема действительно не особо приятная, — согласилась тёмная эльфийка.
— Угу, тем более что мы сами чуть ими не стали, — передёрнула плечами её
